Обворожительно жестокий (ЛП) - Джессинжер Джей Ти. Страница 32

— Если ты не послушаешься, я перекину тебя через колени и отшлепаю твою задницу до красноты.

Ее глаза вспыхивают от возмущения.

— Ты не посмеешь!

— Рискнешь проверить?

Теперь она не только разозлилась, но и завелась. Ей нравится эта идея. И в равной степени бесит.

Когда она облизывает губы, мне хочется броситься на нее. Но я держу себя в руках и жду ее решения, стиснув зубы.

Я почти теряю остатки самоконтроля, стоит ей одним плавным движением откинуться на матрас и поднять руки наверх.

Я смотрю, как она неглубоко дыша и настороженно наблюдая за мной, все еще сжимает колени вместе. Ее волосы растеклись по шелковому пододеяльнику, а гладкая обнаженная кожа сияет. Меня охватывает чувство собственности, гораздо более темное и сильное, чем все, что я чувствовал к ней раньше.

Она — моя пара.

Ян для моего Инь. Свет для моей тьмы.

Она — то, чего мне не хватало все эти годы: мягкое место, куда бы я мог упасть.

— Ты прекрасна, — мой голос кажется резким скрипом в тишине комнаты. Моя кровь мчится по венам, как огонь захватывает лес.

Тру смотрит на мое лицо и видит все, как и всегда. Мягким, дразнящим голосом она говорит:

— Ты мне тоже нравишься, волчок. Снимай штаны.

Я оказываюсь возле края кровати и смотрю на нее сверху вниз.

— Командуешь не ты.

— Нет? Хм. — Ее взгляд падает на выпуклость за моей молнией. — Меня не получится обмануть.

Подавляя усмешку, я хватаюсь за свой возбужденный член через ткань брюк.

— Хочешь поиграть? Как назовем эту игру? «Посмотрим, кто сломается первым»? Внимание, спойлер: ты проиграешь.

Ее голос остается спокойным, но я вижу волнение в ее глазах.

— Ты отвратительно самоуверен. По-моему, чрезмерно.

Она раздвигает колени, открывая свою влажную, розовую и готовую плоть. Я смотрю на нее сверху вниз. Похоть обрушивается на меня, как океанская волна. В глубине моего горла нарастает рычание.

— Так и думала, — шепчет она.

Я срываю с себя остатки одежды, прежде чем она успевает сосчитать до трех, и устраиваюсь между ее раздвинутых бедер. Но не проникаю в нее. Я просто прижимаюсь к ее телу, балансируя на локтях и обхватив ее голову руками.

— Я здесь не один такой самоуверенный, — бормочу. Когда по ее телу пробегает легкая непроизвольная дрожь, я прячу улыбку, утыкаясь в ее шею.

Тру скользит руками вниз по моей спине, нежно исследуя, затем снова поднимается вверх и погружает пальцы в мои волосы. Она смотрит на меня горящими глазами и слегка улыбается.

— Итак, — ухмыляется она. — Какие правила в твоей игре?

Мой член пульсирует от ощущения ее теплоты и влаги. Пораженный ее словами, я отрицательно качаю головой.

— Я думаю, ты сама знаешь.

Она притворяется невинным ангелом, двигаясь так, что ее твердые соски задевают мою грудь.

— Нет, даже не представляю.

Я с жадностью слизываю ее улыбку с губ, раздвигая их своим языком и погружаясь глубоко в ее рот.

Она делает то же самое, расслабляясь. Лишь пальцы сжимают мои волосы.

Я изгибаюсь так, чтобы мой твердый член терся о набухший маленький бугорок. Тру начинает постанывать, но затем пытается взять себя в руки.

Склонив голову к ее груди, я шепчу:

— Точно не представляешь?

Затем втягиваю ее сосок в рот, чувствуя дикий прилив удовлетворения, когда она ахает и выгибается дугой. Как только я прикусываю вершину зубами, она выдыхает и прижимается своим тазом к моему.

— Так прекрасна, — шепчу я, сжимая полноту ее груди и лаская ее сосок. — Ты так чертовски хороша, детка. Мне нравится, как ты на меня реагируешь.

Она произносит мое имя едва слышным шепотом желания. От этого мне хочется бить себя кулаками в грудь и кричать, как Тарзан.

А потом мы начинаем играть.

Пальцы лениво поглаживают. Языки нежно пляшут. Сердца учащенно стучат, а легкие усиленно вдыхают. Моя кожа мокрая от пота, потребность и голод растут, но я сдерживаюсь, сопротивляясь зову природы, который становится все громче и настойчивее с каждым дразнящим движением ее бедер.

Она такая теплая и мягкая подо мной. Мягкая везде, где я тверд. Я чувствую себя безмозглым животным, стоит ее обнаженным грудям прижаться ко мне. Мне хочется засунуть свой член глубоко в ее влажное лоно и долбиться в нее, но вместо этого я впиваюсь пальцами в ее задницу, шепча все, что я чувствую.

Как сильно я жажду ее.

Каким диким она меня делает.

Как мучительно не видеть ее, и что я превращаюсь в безумца при мысли о том, что придется ее отпустить.

Только я говорю все это по-гэльски, поэтому она ничего не понимает.

Она опускает руку между нашими телами и обхватывает пальцами мой член. Потирая головкой по своим мокрым складкам, она шепчет мне на ухо:

— Как дела, волчок?

— Я мог бы заниматься этим весь день. — Я поднимаю бедра, скользнув внутрь нее, но потом останавливаюсь, глубоко и долго ее целуя.

Мы делаем передышку, чтобы глотнуть воздуха.

— И я, — тяжело дыша, заявляет Тру.

Она выглядит немного ошеломленной: ее щеки пылают, а глаза затуманены. И она дрожит.

Я переношу свой вес на один локоть и наклоняюсь к ее соску. Вобрав в рот ее нежную плоть, нежно массирую ее попку. Тру тихо и прерывисто стонет. Мне требуется каждая унция самообладания, чтобы не закинуть ее лодыжки себе на плечи и не начать трахать ее до тех пор, пока она не станет выкрикивать мое имя.

Но она выравнивает счет, изогнувшись, чтобы прикоснуться к моему пульсирующему стволу. Когда она принимается ласкать мои яйца, я зло выдыхаю. Наклоняюсь и прижимаю большой палец к ее набухшему клитору. Тру судорожно втягивает в себя воздух. После этого звука я вхожу на дюйм глубже, и мы оба стонем от удовольствия.

— Волчок, — всхлипывает она, покачивая бедрами, пытаясь насадиться на меня, но безуспешно. — Боже. Может ты... о…

— Что, детка?

Пожалуйста, попроси трахнуть тебя. Пожалуйста. Если так будет продолжаться и дальше, у меня случится сердечный приступ.

Она выдыхает. Что звучит почти как рыдание.

— Напомнишь мне позже написать Карле и поблагодарить ее и Дейва за то, что они пришли на ужин?

Я ничего не могу с собой поделать: я смеюсь.

— Само собой.

— Спасибо.

— Всегда пожалуйста.

Очень осторожно я двигаю бедрами вперед, погружая свой член еще на дюйм в ее влажное лоно. Тру дергает меня за волосы, прикусив свою нижнюю губу, но не ломается и не умоляет.

Поэтому я поглаживаю большим пальцем вокруг ее чувствительного маленького бугорка и смотрю, как она начинает сходить с ума.

Дрожа, она выгибается мне навстречу, откидывая голову назад в беспомощном стоне. Ее бедра покачиваются в такт движению моего большого пальца, дрожа.

— Ты хочешь меня целиком, девочка, или будешь довольствоваться малым?

— Я смогу обойтись и без оргазма, — сквозь стиснутые зубы пищит она. — О, боже... я вовсе не такая.

Блядь, однозначно не такая.

— Хочешь, чтобы я снова облизал твою сладкую киску? Хочешь мой язык и пальцы? — Она едва слышно стонет, извиваясь и начиная брыкаться. — Нет-нет. Ты должна сказать, чего ты хочешь. Ты должна попросить об этом.

Она сжимает основание моего члена, ту часть, которая еще не вошла в нее, покрывая пальцы собственной влагой. Затем снова возвращается к моим яйцам, скользя по ним смазкой.

Один сильный толчок, и я буду внутри нее до упора.

Мне хочется этого так сильно, что я хриплю, пытаясь сдержаться.

— Ты такой твердый, — шепчет она с закрытыми глазами. — Такой большой и твердый. Господи, как же приятно. Лиам. Лиам, мне это так нравится…

Она замолкает, затаив дыхание.

Наблюдая, как она теряется в удовольствии, которое я ей дарю, как она вот-вот перейдет через край, я чувствую, как что-то в центре моей груди открывается. Черная дверь, запертая на засов, со скрипом распахивается на ржавых петлях, впуская внутрь лучик света.

Сразу же после этого я ощущаю то, что, как мне казалось, больше не почувствую. Давно потерянное ощущение.