Художник моего тела (ЛП) - Винтерс Пэппер. Страница 28

Его лицо затуманилось от мучительной боли.

Любовь, которую он скрывал.

Ненависть, которую он лелеял.

Я была потеряна.

Совершенно, совершенно потеряна.

— Что бы там ни происходило, Гил... уходи. Не стой там, пока он тебя наказывает. По крайней мере, дай отпор!

Его голос надломился от чего-то, чего я не могла понять:

— Ты сама не знаешь, о чем говоришь.

— Я знаю достаточно, чтобы понять, что это неправильно.

Оттолкнув меня — совсем как в детстве, — он оскалил зубы.

— Иди.

Его лицо было пустым, как чистый лед.

Никаких признаков спасения. Не просить о помощи.

Я беспомощно развела руками.

— Гил... пойдем со мной. — Он покачал головой и, решительно оттолкнув меня в сторону, обнажился перед похитителем.

Со свирепой улыбкой мужчина набросился на Гила, как будто они стояли на ногах. Гил хмыкнул, когда последовал еще один удар.

Я закричала:

— Прекрати!

Ни один из них не слушал меня.

Я попыталась защитить Гила, но не успела, так как еще один удар пришелся ему в челюсть. Он не ответил. Даже не вздрогнул. Он стоял стоически и сломленный, даже когда свежая кровь сочилась из его скулы. Он держал голову высоко поднятой, когда мужчина развернулся и ударил его ногой в живот.

На этот раз Гил действительно упал.

— Прекрати!

Опустившись на одно колено, он стал похож на рыцаря, ожидающего, когда меч осуществит приговор. Но даже на земле перед нападавшим он был непобедим. Гил не мог ответить насилием, но все его поведение кричало о непобедимости.

Зачем он это делает?

Слезы снова обожгли мои глаза, когда парень наклонился и схватил Гила за непослушные волосы.

— У тебя есть три дня, — он говорил со злостью, брызгая слюной в лицо Гила. Он вздрогнул, но не попытался освободиться. — Три дня. — Гил кивнул, как будто заключил сделку, написанную дьяволом.

Парень отпустил его, вытирая руки о джинсы.

— Не облажайся, Гилберт. Ты знаешь, что случится, если ты это сделаешь. — Гил закрыл глаза, как будто последствия были слишком тяжелыми.

— Я знаю.

Парень фыркнул, словно раздраженный послушанием Гила, нанес ему еще один удар в висок и рассмеялся, когда Гил рухнул на землю без сознания.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Олин

– Наши дни –

Я побежала.

В ту же секунду, как парень отступил, я бросилась к бесчувственному телу Гила и упала рядом.

— Не смей больше подходить к нам, — прошипела я, кладя голову Гила на колени, мои колени горели от скольжения по гравию, а сердце стучало во все стороны.

Парень потряс ноющими костяшками пальцев от удара по единственному человеку, ради которого я готова была на все.

— Опять это опасное слово, — он ухмыльнулся. — Нас.

— Отъебись, — выплюнула я.

Меня не волновало, что он может попытаться похитить меня снова. Я не остановилась, чтобы подумать о своей безопасности. Все, что меня волновало, — это помочь мальчику, которому всегда помогала. Залатать его раны и залечить травмы. Мальчику, который всегда помогал мне в ответ.

Это была роль, к которой я привыкла.

Этого человека я буду защищать до конца.

— На твоем месте я был бы осторожен, дорогая. — Парень попятился к своей машине. — Те, кто связан с Гилбертом, всегда имеют привычку страдать. — Послав мне воздушный поцелуй и посмотрев на Гила с насмешкой, он усмехнулся: — Мы еще увидимся.

Повернувшись спиной к нам обоим, он с важным видом направился к своему фургону, захлопнул дверцу и уехал, взвизгнув шинами, поднимая пыль и вихрь выхлопных газов.

Я не двигалась до тех пор, пока фургон не исчез в конце подъездной дорожки склада, свернув в поток машин и оставив нас одних.

Ублюдок.

Мой взгляд упал на обмякшее, измазанное кровью лицо Гила.

— Гил. — Убирая с его глаз растрепанные темные волосы, я ожидала, что яростная команда прекратит прикасаться к нему. Прикажет мне уйти. Сердито ругаясь, спросит, почему я ослушалась его. Снова.

Но он не двигался.

И это напугало меня больше, чем любой крик, который он мог издать.

Я погладила его по заросшей щетиной щеке.

— Да ладно тебе. Он ушел. Давай зайдем внутрь.

Ответа по-прежнему не было.

Его тело распростерлось на земле. Одна рука прикрывала его грудь, в то время как другая неуклюже лежала под ним.

— Гилберт... — Я легонько потрясла его за плечо, поглядывая, не видел ли кто-нибудь из работников соседних складов и не может ли помочь нам.

Ни в коем случае я не думала о том, чтобы уйти. Я никогда не смогла бы в здравом уме уйти от Гила, даже если бы он не хотел, чтобы я была в его жизни. Даже если бы он недвусмысленно велел мне держаться подальше.

Я была единственной, кому он доверял ухаживать за ним.

Это, вероятно, не изменилось.

— Ради бога, почему ты позволил ему избить себя? — Оттолкнула его руку, обнажая горло, ища пульс. Я боролась с несчастьем, не в состоянии принять бессмысленное насилие или глупые поступки.

А это было и то, и другое.

Гил был так глуп, что позволил себе такое. Ни одна причина на земле не могла оправдать то, что кто-то избил тебя до потери сознания.

Мой большой палец нашел его пульс, облегчение пронзило меня.

— Почему ты не сопротивлялся, а? — прошептала я, проводя пальцем по его нижней губе, проверяя, дышит ли он еще, не совсем доверяя пульсации крови в его венах. — Это он причинил тебе боль в первый день, когда я пришла сюда?

Я знала, что мои вопросы останутся без ответа, но мой голос, казалось, успокоил его.

Напряжение в его теле исчезло. Его грудь вздымалась и опускалась с глубоким вдохом.

— У тебя какие-то неприятности, Гил? — Я погладила его по плечу, изо всех сил стараясь осторожно разбудить. — В чем ты замешан? Почему ты так решительно настроен заставить меня ненавидеть тебя, в то время как я знаю, что ты не... не искренен.

Если бы я действительно верила в ледяного монстра, которого он изо всех сил изображал, мое сердце не заставило бы меня остаться. Оно примет правду и пойдет дальше. Но Гил что-то скрывал. Что-то страшное и таинственное, и этот груз был слишком тяжел для него.

— Давай, пора просыпаться. — Я наклонилась и смахнула с его лба кусочек гравия. — Пожалуйста, открой глаза.

Он тихо застонал.

Мой желудок скрутило узлом от облегчения.

И снова я почувствовала эту нить. Связывая вместе, делая все возможное, чтобы скрепить свои сломанные концы снова вместе.

Как бы Гилу ни хотелось это отрицать, нас связывала нерушимая цепь.

Так было всегда.

С тех пор как мы стояли в школьном коридоре, и я рассказала ему правду о своих родителях, я была привязана к нему.

Он не осуждал меня.

Не жалел меня.

Лишь только пожал плечами, как будто это не имело значения. Как будто я была достаточно сильна, чтобы выжить без них, потому что теперь он был моим другом.

Тогда он спас меня.

И спас меня сейчас.

Если бы он не вышел, я, вероятно, была бы с кляпом во рту и связана в задней части фургона, направляющегося черт знает куда.

Он спас меня нехотя.

Теперь была моя очередь отплатить за услугу и спасти его.

— Даю тебе еще минуту. — Осторожно положив его голову на землю, я поднялась на ноги и быстро собрала разбросанные по земле вещи. Запихнув их в сумочку, воспользовалась телефоном, чтобы отправить себе по электронной почте номер фургона, прежде чем память сыграла бы со мной злую шутку.

Мне было все равно, какие у Гила с ним договоренности. Этот парень представлял собой угрозу и заслуживал того, чтобы сгнить в тюрьме.

Отправив письмо, я сунула телефон в сумку, проверила, на месте ли конверт с деньгами Гила, и направилась к нему.

Он не шевельнулся, когда я присела на корточки и прижала дрожащие пальцы к его виску, запустив пальцы в его волосы.

Такие мягкие.

Такие теплые.

Такие настоящие, знакомые и живые.