На исходе лета - Хорвуд Уильям. Страница 67

— Да, могу, мы ждем, что придет Крот Камня, как и всегда предсказывал. Он будет тем…

— Но он не пришел, Карадок, — безжалостно оборвал его Алдер. — Он всего лишь мечта, о которой говорят кроты, а уж лучше тебя никто не умеет мечтать! Я тебе верю, но другие… Нет, тебе придется предъявить что-то убедительнее одних слов, если когда-нибудь мы соберем здесь совещание.

К изумлению Алдера, Карадок тупо уставился на него, пытаясь что-то произнести, и, не в силах подыскать, слова, опустил нос и расплакался.

— Но, крот… — начал Алдер, радуясь хотя бы тому, что они здесь одни: ведь кроты Шибода не понимали слез, разве что это были слезы ярости. — Что такое? Я не хотел сказать…

— Да, хотел, но я тебя не виню! — слабым голосом выговорил Карадок. — Тяжело было сохранить мою веру, я был так одинок. Но в июне кое-что случилось — я тебе не говорил об этом, — и тогда стало еще тяжелее. Ты не заметил во мне изменений с тех пор, как видел меня последний раз? А? Посмотри на меня и скажи.

Не многие кроты умели судить о других лучше, чем Алдер. Вожди должны знать, как выбирать кротов, которые будут выполнять их приказы, а великие кроты умеют это лучше всех. Что же касается валлийских кротов, каждый из которых считает себя по меньшей мере не хуже других и гордится своей независимостью, то, чтобы вести их, нужно действительно прекрасно разбираться в характерах.

Алдер это умел, и теперь он пристально смотрел на крота, которого так хорошо знал. Вопрос Карадока заставил его облечь в слова то, о чем он раньше лишь подозревал. Но…

— Продолжай, Алдер, я знаю тебя дольше, чем кого бы то ни было здесь. Между нами никогда не вставала ложь, и этого не будет, — по крайней мере, я за себя ручаюсь. Что, по-твоему, изменилось?

— Но, Карадок…

— Говори со мной начистоту, Алдер. Я хочу услышать правду.

Итак, Алдер взглянул на него и понял, в чем дело.

— Когда я впервые встретил тебя у Камней Кэйр-Карадока, то подумал, что никогда за всю свою жизнь не видел такого одинокого крота. Вокруг тебя высились Камни, а перед тобой были два больших гвардейца, которые вполне могли тебя убить. Но ты стоял смело глядя нам в глаза. Убежденность никогда не покидала тебя, а твое вдохновение повернуло наши носы к Камню. Но с июня ты кажешься…

— Да? — прошептал Карадок.

— Что-то изменилось. Ты кажешься еще более одиноким и покинутым. Вот в чем дело, не правда ли? Ты стал еще более одиноким.

Глаза Карадока наполнились слезами, и он молча кивнул. Когда Алдер дотронулся до него большой лапой, плечи Карадока сгорбились, и он зарыдал.

— Случилось нечто, о чем я никому не осмелился рассказывать, понимаешь? Я знаю, многие смеются надо мной, считая, что я рехнулся, живя один в Кэйр-Карадоке, без подруги и друзей. Они слышали, как я много раз говорил, что Крот Камня придет даже туда и что однажды… однажды…

И тут Карадок, в точности как когда-то Мистл, которая в то лето раскрыла перед Каддесдоном свою душу и рассказала о кротах, вместе с ней в июне державшихся за камень и спрашивавших ее имя, рассказал ту же самую историю Алдеру.

— Я ощущал, что Крот Камня близко, — заключил он, — и мы нужны ему, Алдер, мы все. Мы были так нужны ему. Но один за другим мы слабели, не в силах больше касаться Камня, — это как в детстве, когда кто-то сильнее тебя и побеждает в драке, а тебе приходится сдаваться… Ну что же, крот, я сдался, я отпустил Камень и почувствовал, что проигрываю, и те, другие, как мне казалось, сделали то же самое. С тех пор все лето я обыскиваю Пограничье в надежде их найти, и я буду чувствовать себя потерянным, пока не найду. — Он сделал паузу, пристально посмотрел на друга и попросил: — А теперь скажи мне, Алдер, что стали бы говорить кроты, если бы я рассказал им то же, что тебе сегодня.

— Они бы сказали, что Карадок окончательно свихнулся, — спокойно ответил Алдер.

— Да, верно. А что скажешь ты?

Алдер заколебался. Чувство собственного достоинства Карадока — а возможно, и что-то более важное — зависело не только от того, что он скажет, но и от того как. Он отвел взгляд и смотрел теперь на горы. Что он может сказать? Карадок был искренен с ним, и Алдер верил его словам. Он… и тут, под влиянием порыва, Алдер снова повернулся к нему:

— Старый друг, я верю, что ты сказал правду. Я верю, что Крот Камня придет. Мы соберем совещание, как ты предлагаешь. Будем надеяться, этот неуловимый Крот Камня подаст знак, который даст мне силу воодушевить кротов Валлийского Пограничья, чтобы они оставались стойкими в предстоящие зимние годы.

Карадок с благодарностью на него взглянул.

— Ты действительно веришь? — с удивлением спросил он. — Знаешь, Алдер, то, что случилось, породило во мне ощущение даже большей потери, чем когда умер мой отец и я остался один в покинутом Кэйр-Карадоке. Это что-то вроде боли в сердце, и знаю, мне не будет покоя, пока я не найду тех кротов или пока не придет Крот Камня. Мне не знать покоя…

Еще долго после того как Карадок закончил, Алдер не сводил глаз со странного крота, который беспокойно метался перед ним. Карадок устал, он слишком сильно устал, и странная история, которую он рассказал, подорвала его последние силы.

— Тебе нужно поспать, — мягко произнес Алдер. — А когда проснешься, я позову сюда столько молодых кротов, сколько ты сочтешь нужным, и ты сам разошлешь их на север и на юг, по всему Пограничью, и скажешь, каких вождей вызывать к нам. Все будет как ты хочешь. И более того, мы найдем среди кротов добровольцев, которые перейдут через линии грайков на востоке и попробуют разузнать насчет этого Крота Камня. Это задание мы сможем доверить последнему сыну покойного Фаха, Гауру. А теперь спи, Карадок, отдыхай.

Быстрый и методичный ум Алдера уже принялся разрабатывать организацию совещания, а Карадок молча кивнул и отправился в тоннели Шибода. Там он нашел себе местечко и, поблагодарив Камень за то, что Алдер поверил ему, крепко уснул.

❦

Совещание собралось в последние дни сентября, как они и планировали. Кроты расположились в одном из гротов с высокими сводами и стенами из сланца, которыми славится Шибод. Огромные воины казались крошечными на фоне мрачных черных стен, где даже в солнечные дни неуютно, серо и холодно. Как ни странно, именно в то время, когда наверху снег и лед, свет в этих гротах делается ярким; сверкая и блестя, он отражается в воде, которая вечно капает со стен на сланец у входов.

Знаменит Шибод и шумом ветра, эхом прокатывающимся по угрюмым тоннелям. И если на минуту покажется, что ветер вдруг стих, это значит, что он просто завернул за угол и затаился перед тем, как снова ударить в стену и вернуться еще более гулким и искаженным, чем прежде.

Жутковатым местом был этот Шибод, а все же здесь не было ощущения зла, которое нам так хорошо известно после путешествия вместе с кротами Данктона в тоннели Верна и негостеприимный Вен. И здесь было не так уж мрачно, поскольку после теплого лета, когда стояла такая прекрасная погода, воздух в тоннеле согрелся и сюда просачивался солнечный свет. Однако через расселины в сланце тянуло сквозняком, а сквозь щели виднелись темневшие пропасти, куда не отважился бы заглянуть ни один из собравшихся здесь кротов, каким бы храбрым он ни был.

294

Хитроумный Алдер, тонко чувствовавший историческое значение события, настоял, чтобы как можно больше молодых кротов Шибода присутствовало в зале заседаний в качестве зрителей. Разумеется, на нижних склонах остались надежные часовые.

Когда Алдер занял свое место и огляделся, он увидел, что состав сильно изменился с тех пор, как он впервые встречался с кротами Пограничья и Шибода. На совещании в Кэпел-Гармоне много лет назад такие кроты, как Кумифор, Мэйнод и Вентнор из Майнда были на переднем плане. Теперь они были мертвы либо слишком стары. Не явился и великий Клогвин из И-Виддфы, признавший в свое время великие достоинства Алдера. К сожалению, кроты помоложе, которые теперь могли бы стать предводителями, погибли в борьбе с грайками: Лаймор, Блен-кум и, что всего печальнее, великий стратег Ститт из Ратлингхоупа.