На исходе лета - Хорвуд Уильям. Страница 65

Все это изложено в нашем Своде законов. Мы это знаем и, как сумели, передали Бичену. Это простые истины, которые слишком часто заставляла нас забывать борьба. Кротовий мир их забыл. Теперь наступает самая долгая зимняя ночь, а он к ней не готов. Она наступает всю нашу жизнь — да, всю жизнь. Однако есть надежда. Словно предчувствуя, что такое время наступит, наши предки создали миф о Кроте Камня, который станет нашим спасителем. Мы полагали, что он будет сильнее нас, мудрее, лучше, могущественнее.

Но когда он пришел, мы увидели, что это самый обычный крот. Он такой же, как мы. Такой же изгой, как мы. Из плоти и крови, как мы. Склонен ошибаться, как мы. Боится, как мы. Босвелл, Белый Крот, носитель Седьмого Заветного Камня, который принадлежит Безмолвию, послал к нам своего сына — Крота Камня — и оказал честь Данктону, поручив его воспитание нам. Мы старались, как могли, и теперь, накануне долгой зимы, должны сделать последнее, что указано в нашем Своде. Мы должны довериться себе и отпустить Бичена.

Нужно предоставить ему свободу покинуть нас, дать ему знать, что мы доверяем ему, — это последний и самый великий дар, который мы имеем, ведь в прощании тоже таится сила. Наш ритуал Середины Лета помог подготовить и нас, и его к расставанию. Теперь пришла пора проститься. Это тот момент, с которым сталкиваются все кроты, у которых есть детеныши, и они должны научится относиться к нему с таким же доверием, как к восходящему солнцу.

Бичен — наша юность, он — свет восходящего солнца, который мы увидели, он — любовь, которую мы отдавали, ничего не прося взамен, он — дар, который мы приносим другим. Как наша община отдавала нам, так мы отдавали ему, и со временем он передаст дух Свода законов, созданного нами, всем кротам.

Его учение, содержащее нашу мудрость, зажжет для кротов свет в великой тьме. Он такой же, как мы сами, и если мы слабы, то он будет слаб, и если нашей силы в нем недостаточно, тогда победит тьма. Что касается этого Свода законов — слабого отражения того, что мы вложили в сердце Бичена, — то его можно поместить туда, где великий летописец Спиндл спрятал тексты, написанные нами при его жизни.

Если Камню будет угодно, чтобы кротовий мир пережил мрачную зиму сомнений, то когда-нибудь эти тексты найдут другие. Величайшей мечтой моего брата Комфри было, чтобы детеныши или внуки тех, кто покинул когда-то Данктонский Лес, вернулись. Я молюсь, чтобы именно так и было и чтобы они нашли этот Свод законов и, хорошо изучив, открыли для себя уже открытые нами истины. Мне не известно, где тайник Спиндла, но Мэйуид знает. Он выберет крота, который вместе с ним отнесет туда Свод законов, чтобы кто-то еще знал.

— О практичный патриарх, я уже выбрал! — заявил Мэйуид. — Этот крот — Бэйли.

— Но… — начал было Бэйли.

— Да, это именно Бэйли! Разве не все мы с этим согласны? — На его слова ответили одобрительным гулом. — Община решает, и господа и дамы действуют как один крот! Невероятно. Похоже, оптимизм Триффана не лишен оснований. Превосходно!

Триффан улыбнулся и поднял лапу:

— Я должен сказать еще одну последнюю вещь, и, если я слишком уж похож на вождя, который сам себя назначил, немедленно урезоньте меня. Пусть Бичен покинет нас завтра. Пусть добрый Мэйуид проводит его, а Сликит пойдет вместе с ними. Да поможет нам Камень, и этого будет достаточно, чтобы Бичен в целости и сохранности выбрался из Данктона.

А у нас, остающихся здесь, будет новая задача: выдержать, собрав воедино всю волю общины, те испытания, которые ждут нас впереди. Однажды, когда сюда пришли грайки, я сбежал. Теперь мне бы хотелось, чтобы я этого не делал. Основная мысль нашего Свода законов заключается в том, что ни один крот не выигрывает, сбегая от тьмы.

Вернувшись сюда со Спиндлом, я сказал ему, что никогда больше не уйду. И сейчас я этого не сделаю, хотя все говорит за то, что скоро на нас снова могут напасть грайки. Вот какова будет наша задача, наша величайшая задача, хотя мы уже стары: мы встретим кротов Слова так, словно они — наша возвращающаяся родня. Не будем их бить. Не причиним им вреда. Мы покажем им, кто мы такие — община, которая борется лишь за то, чтобы в себе самой лелеять любовь и веру в Камень.

Мы ощутим страх. Нам могут причинить вред. Нас вполне могут убить. Но если кто-нибудь из присутствующих знает лучший путь, чем просто оставаться самими собой, когда придут грайки, пусть он об этом скажет.

Никто не произнес ни слова.

— Тогда завтра, на рассвете, при восходящем солнце, мы проводим Бичена на юго-восточные склоны, а оттуда по опасному пути, через дорогу ревущих сов, которую знает Мэйуид, он вместе со Сликит уведет от нас Бичена. После этого их всех поведет Камень.

Больше Триффан ничего не сказал. Опустившись на передние лапы, он поел и побеседовал со многими, кто подходил к нему в тот долгий вечер и ночь. Все это время вместе с ним были Бичен и Фиверфью, и многие подходили и дотрагивались до них.

Было еще темно, когда кроты медленно пошли по лесу — одни по тоннелям, другие поверху. Наконец они добрались до опушки леса, находившегося на юго-востоке.

Дорога ревущих сов была тихой, лишь изредка по ней что-то проносилось. Ветер шумел в подлеске, облетали листья с буков; перед самым рассветом, когда небо начало светлеть, Мэйуид с Бэйли вернулись из Древней Системы, где они прятали текст.

Они подошли к Бичену, по обе стороны которого стояли Триффан и Фиверфью, и присоединились к ним. То же самое сделали Скинт и Смитхиллз, Сликит и Маррам, и тут кроты увидели, что все семь опекунов Бичена, которые во время его рождения собрались у Данктонского Камня, снова окружили Бичена.

На востоке начало восходить солнце, и во всем кротовьем мире занялся рассвет.

— В дни Аффингтона, — произнес Триффан, — стало традицией в Священных Норах, чтобы произносилось благословение, когда крот-летописец отправляется в путешествие по кротовьему миру. Итак, сейчас я прочитаю для Бичена это древнее благословение Камня, прочитаю с любовью, которую мы все здесь ощущаем.

Повернувшись к Бичену, он положил свою большую лапу на правую лапу молодого крота и в предрассветной тишине произнес такие слова Камня:

Миром силы твоей да направь его.

И да пребудет с ним милость Белого Крота,

Дабы целым и здравым в родную вернулся нору.

Когда кроты и все опекуны, кроме Мэйуида и Сликит, попрощались с Биченом, на склонах под ними заблестела под солнцем утренняя роса.

Бичен повернулся к Триффану и Фиверфью. Старый Триффан пылко обнял своего ученика, крепко сжав его плечи. Последней с ним прощалась Фиверфью. Она просила его никогда не забывать, что его «сильно любят, ош-шень любят».

Затем Мэйуид и Сликит увели Бичена, а Бэйли немного проводил их вниз по склону. Солнце стало светить ярче, так что кротам, смотревшим им вслед, пришлось прищуриться. А когда солнце поднялось настолько высоко, что опять стали видны склоны, Сликит, Мэйуид и Бичен уже исчезли из поля зрения кротов.

Единственное, что они смогли разглядеть, — это дорогу ревущих сов и следы ушедших на росистой траве на Лугах. А там, внизу, застыл Бэйли, приподнявший правую лапу.

За ними шумел ветер в больших деревьях, несколько листьев слетело вниз, на склоны. Один за другим данктонцы повернули назад, к лесу, в свои тоннели, готовиться к предстоящему великому испытанию.

Глава семнадцатая

Однако лето все еще не покидало Шибод, вопреки ожиданиям, что оно уйдет отсюда в первую очередь. Над горами простиралось ясное небо, а легкий ветерок лишь ласкал. Казалось, еще несколько славных деньков отпущено Шибоду, которому особенно нужны будут воспоминания о лете во времена грядущих испытаний.

Кроты Шибода, не веря своему везению, находились в приподнятом настроении и без умолку болтали. Собравшись группами у входов в тоннели, они наслаждались каждой минутой последних летних денечков.