Величайшая загадка в мире - Ли Танит. Страница 4

— Очень милая и привлекательная женщина, — искренне сказал я.

— Ах, Ватсон! — Холмс покачал головой и криво улыбнулся.

— По крайней мере, отдайте ей должное. По рассказам мисс Кастон, ее жизнь легкой не была, тем не менее она прекрасно образована и воспитана. Ее речь выдает и ум, и незаурядность. При этом настоящая красавица. Богатство она заслужила, и новое положение очень ей подходит.

— Возможно. Только наш таинственный недоброжелатель с вами не согласен. — Вдруг Холмс поднял руку, призывая к тишине.

Из соседней комнаты доносился хрустальный голос пианино. Играть в полном одиночестве, но так красиво и эмоционально — это казалось очень в духе хозяйки дома. В меланхоличной музыке я угадал опус Перселла или, возможно, Генделя.

— Да, музицирует она божественно, — восхищенно проговорил я.

— Ватсон, при чем тут пианино? — зашипел Холмс. — Прислушайтесь!

Тут я уловил другой звук, похожий на скрежет острых когтей. Сперва он раздавался в дальнем конце столовой, а потом, к моему ужасу, словно поднялся в воздух. В следующий миг послышался шорох, как от падающего снега, только не с улицы, а из дома. Мы с Холмсом замерли в ожидании. Вокруг царила тишина, даже пианино смолкло.

— Холмс, что это было?

Он подошел к камину и принялся легонько постукивать по каминной полке и полу.

— Может, птица? — предположил я. — В трубу попала?

— А сейчас затихла, да?

Вслед за Холмсом и я подошел к камину. На мраморной перемычке, которую поддерживали две колонны, красовался герб, тот же, что на воротах.

— Смотрите, Холмс, на щите! Это лиса де Кастона!

До сих пор Холмс особо не усердствовал, даже ни разу не поднялся на второй этаж, чтобы взглянуть на стену кабинета. Однако сейчас он устроился у камина малой гостиной, куда по одному входили слуги.

Первой была миссис Касл, крупная и очень опрятная женщина с грустным лицом, которое, как мне подумалось, когда-то было веселым.

— Миссис Касл, позвольте поблагодарить вас за прекрасный ужин.

— Ах, мистер Холмс, я так рада, что вам понравилось! А то ведь почти всегда готовлю для одной мисс Кастон, а она ест, как птичка.

— Вероятно, прежняя мисс Кастон отличалась лучшим аппетитом?

— Да, сэр, леди была полная и любила покушать.

— Но не по себе вам совсем по другой причине.

— Я ее видела!

— Ее, то есть…

— Белую лису. На прошлой неделе, до снегопада, я видела, как она сидит под луной, словно призрак. Я выросла в Чизлхерсте, и историю о злом сэре Хью знаю. Ее в наших краях частенько рассказывают. Твердят, что лиса — это байки, но мой брат мальчишкой ее видел.

— Неужели?

— Да, а еще эти буквы на снегу и пятерка, которая появилась на стене кабинета среди ночи, когда мы все спали. За пять дней до Рождества леди в опасности. Ужасно, мистер Холмс, что женщина не может жить в собственном поместье без семьи, не страшась за свою жизнь.

— После смерти прежней хозяйки вы очень серьезно относитесь ко всем знакам.

— До прошлого Рождества первая мисс Кастон ни дня не хворала. В этих числах она всегда уезжала в Лондон. Помню, в сочельник ее экипаж каждый день стоял у крыльца, но бедная старушка не могла спуститься, до того ей было худо: руки и ноги опухли, голова кружилась так, что хозяйка едва не падала, а потом сердце раз — и остановилось. Мисс Кастон всегда этого боялась.

— А белая лиса? — подсказал Холмс.

Кухарка захлопала глазами.

— Да, странно как.

— До прошлогодней трагедии вы об этом не думали?

— Нет, сэр. И никто не думал.

— Но ведь Люси, прежняя служанка нынешней мисс Кастон, видела белую лису в поле незадолго до смерти старой леди?

— Наверное, впрямь видела: для лисы было самое время, — мрачно проговорила кухарка.

— Хорошо, миссис Касл, не смею вас больше задерживать.

— Спасибо, сэр, мне пора на кухню. Из кладовой опять пропали обрезки сырого мяса.

— Обрезки мяса, говорите?

— По-моему, в кладовую кто-то лазает. Кто-то, кому там делать нечего. Я уже дважды находила дверь открытой.

Кухарка ушла, а Холмс без промедления вызвал Вайна. Лакей явно нервничал и казался таким же неловким, как за ужином. Из его бормотания мы поняли, что накануне он видел белую лису, но больше ничего странного не заметил.

— Но еда-то с кухни пропадает.

— Так кухарка говорит.

— Кто крадет — цыгане, бродяги?

— Я никого не видел. Да и наследили бы воры на снегу.

— Блестящая мысль! Наверняка наследили бы.

— Я видел буквы, — выпалил Вайн. — Мисс Кастон склонилась над ними, зажав рот рукой. «Посмотри, — сказала она. — Кто это написал?»

— И кто же?

Вайн уставился на Холмса:

— Сэр, вы знаменитый сыщик, а я простой парень. Вы меня подозреваете?

— А должен?

— Я никогда не делал ничего плохого! — закричал Вайн. — Зря я здесь остался, а не ушел вместе с Люси. Мисс Кастон была слишком строгой.

Я нахмурился, а Холмс вкрадчиво проговорил:

— Ей ведь пришлось уехать к больной матери.

— Новая хозяйка даже траур по умершей тете не носила! — не унимался Вайн. — Она любит только книжки, пианино и свои мысли. Я попросился домой на вторую половину рождественского дня. Мы живем в Крауби, около мили отсюда. К вечеру я бы точно вернулся, а она ни в какую: «Ах нет, Вайн, без тебя я не обойдусь».

— В это время твое место здесь, — заметил я. — Ты единственный мужчина в доме.

Холмс отпустил парня.

Я бы еще высказался, но Холмс не позволил. К нам пришла служанка Рейнольдс, которая подавала ужин. Ничего интересного она не сообщила. Да, шорохи слышала, но списала их на мышей. Она служила здесь при старой мисс Кастон и считала, что ту погубило больное сердце, ослабленное суеверным страхом. Все это Рейнольдс выложила Холмсу без малейших колебаний, а мне представила подробный, хотя и дилетантский, диагноз хозяйки.

— Как доктор, вы, сэр, наверняка меня понимаете.

Последней в гостиную вошла Нетти Принс, преемница Люси, новая личная служанка мисс Кастон. В этом доме она жила всего несколько месяцев.

Нетти разговаривала вежливо, не смущаясь, и, к удивлению Холмса, обращалась с ним как с сообразительным полицейским.

— Ваша хозяйка справедлива по отношению к вам? — сразу спросил мой друг.

— Да, сэр, очень справедлива.

— Жалоб нет?

— Ни единой, сэр. На прежнем месте хозяйка была вспыльчивая, а мисс Кастон никогда из себя не выходит.

— Но вы ее не любите?

Нетти Принс удивленно подняла глаза:

— Сэр, любить хозяйку совершенно не обязательно. Главное — по возможности угождать. Она это по-своему ценит.

— Верите, что одинокие женщины из рода Кастон прокляты?

— Я и пострашнее сказки слыхала.

— Неужели?

— Мисс Кастон проклятия не боится. Думаю, сэр, она справится с любым мужчиной — хоть с убийцей, хоть с вором, хоть с призраком. Ее бы сам сэр Хью де Кастон побоялся.

— Почему вы так думаете?

— О своем прошлом хозяйка не говорит, но чувствуется, что в люди она выбралась только благодаря мозгам. Женоненавистника она не потерпит. Мисс Кастон очень умная.

— Тем не менее она вызвала меня.

— Да, сэр. — Нетти Принс потупилась. — Хозяйка рассказывала о вас, сэр, и я поняла, что вы важный джентльмен и тоже очень умный.

— Однако?

— Не понимаю, зачем она вас вызвала, сэр. Зная хозяйку, я думала, что она раздобудет пистолет или кинжал и даст бой кому угодно!

— Так что, Ватсон? — спросил Холмс, когда мы снова остались в гостиной одни.

— По-моему, последняя девушка, Нетти Принс, абсолютно права. Мисс Кастон — женщина необыкновенная. Храбрая, как львица.

— Но при этом бесчувственная эгоистка. Черствая и нетерпимая к слугам. Что-нибудь еще вас удивило?

— С именами странно получается.

Холмс повернулся ко мне:

— Просветите меня, Ватсон, будьте так любезны.

— На снегу буквы ЭНРУ. А здесь у нас Нетти, Рейнольдс и Вайн.