Дикая сердцем - Такер К. А.. Страница 34

– Да, он мужененавистник.

Я слезаю со снегохода.

– Наверное, не стоит позволять этому козлу разгуливать на свободе вот так. Он станет легкой добычей для волков или медведей.

– А мы ему и не позволяем. Его выпускает наш енот.

Я хмурюсь, отступая в сторону, чтобы Зик не вцепился в мое пальто. По крайней мере, того животного ужаса, когда я вижу его, у меня больше не возникает. Он проходит, сменяясь будничным раздражением.

Брови Тоби изгибаются дугой.

– Ваш енот?

– К сожалению. Я вернусь через минуту.

– Если ты отопрешь дверь, я могу занести стол внутрь, – предлагает Тоби.

Я бросаю ему ключи, а затем оборачиваюсь назад, ругая Зика, пока он бежит за мной, ускоряя шаг. Когда козел благополучно возвращается в свой загон – временно, – я иду в дом, радуясь теплу.

Тоби стоит посреди нашей гостиной, уперев руки в бока, и оглядывает относительно пустое пространство.

Я чувствую, как на моем лице растягивается глупая ухмылка, когда смотрю на кофейный столик, который Тоби поставил перед диваном. Выглядит даже лучше, чем я себе представляла. И в моей корзине онлайн-покупок уже лежит коврик, который прекрасно дополнит интерьер комнаты.

– Большое тебе спасибо, что помог.

– Ага. Без проблем, – отмахивается он. – Боже, этот дом выглядит так по-другому.

– Это и было моей целью.

За те недели, прошедшие с тех пор, как мы переехали, мы полностью отполировали полы на первом этаже – это был грязный шестидневный процесс, который включал в себя аренду шлифовального станка, наколенники, которые лишь частично защищали от боли, галлоны краски и полиуретана, которые, несмотря на то, что я была в защитных перчатках, я все еще счищаю со своей кожи. Но результат стоил усилий. Наши полы цвета темного ореха придают помещению свежий вид.

– Мне следует почаще ходить за покупками в комиссионные магазины. Или, быть может, на свалку. – Я бросаю свою сумочку на кухонный стол. – Слова, которые, я думала, никогда не произнесу.

Тоби смеется, и высоко на его щеках, почти под глазами, появляются две ямочки.

– Как думаешь, я найду там подходящие к нему тумбочки?

Он пожимает плечами.

– Кто знает? Попроси Кэндис дать тебе знать, если появится что-то такое. – Он замолкает на секунду. – Или ты можешь спросить Роя, не сделает ли он тебе такие.

– Роя? – Я нахмуриваю брови. – Того нервного старого соседа с ружьем и собаками, похожими на волков, Роя?

– Ага. Он плотник. Делает мебель в том большом сарае на своем участке. Вероятно, для него будет не слишком сложно сделать что-то подобное. Совсем не сложно.

– Так вот почему он был весь в опилках, – бормочу я, больше для себя.

– Слышал, он очень хорош, но индивидуальные заказы не принимает. Он мастерит только то, что считает нужным, а потом продает на реализацию партиями то тут, то там.

– Я не удивлена. – Не могу представить его контактирующим с другими людьми. – А чем он занимается помимо этого?

Ну, кроме того, что ненавидит своих соседей.

Тоби трясет головой.

– Этот орешек еще никто не смог расколоть. Он здесь уже много лет. Держится особняком, мастерит мебель, скупает коз и кур. По дешевке, разумеется. Считает каждый свой грош и не очень добродушный сосед. Он приходил на заседание городского совета несколько раз, но только если на повестке дня было важное голосование. Обычно такое заканчивается перебранкой между ним и моей матерью на парковке. Несколько лет назад во время одной из таких ссор Рой свалился с сердечным приступом, и нам пришлось срочно отвезти его в больницу. Ему повезло, что он не был один дома в этот момент. – Тоби ухмыляется. – Но опять же, не думаю, что он бывает настолько взвинчен, когда моей матери нет рядом, чтобы трепать ему нервы.

Чем больше я слышу о матери Тоби, тем больше мне хочется с ней познакомиться.

– Он всегда жил один?

– Насколько я знаю, во всяком случае. Мама сказала, что до его приезда сюда он был женат, но его жена от него ушла. Не спрашивай, откуда она это знает.

Я вздыхаю.

– Наверное, потому что он мудак.

Тоби согласно хмыкает.

– Кстати, как ваши снегоходы? Папа спрашивал о тебе на днях. Ты не появлялась с тех пор, как забрала их.

– Да, знаю. Я была слишком напугана для пробежек, даже с аэрозолем от медведей, – с досадой признаюсь я. – Когда нахожусь на улице, у меня постоянно такое чувство, будто за мной кто-то наблюдает. – Сегодня, к счастью, этого жуткого чувства не испытывала, но оно возникало у меня еще не раз после того дня. – Знаю, звучит безумно.

– К этому нужно привыкнуть, а?

– Ты имеешь в виду, не волноваться о том, что за мной может погнаться медведь или волк, или что я попаду под копыта лосихи, когда выхожу на пробежку? Да, я об этом.

Тоби смеется.

– В любом случае я с нетерпением жду, когда получу водительские права, чтобы снова ходить в спортзал. Жаль только, что он не в получасе езды отсюда.

Взгляд Тоби блуждает по каменному камину. Кажется, этот парень не сильно спешит вернуться домой к ремонту покинутого двигателя.

– Ты часто бывал здесь раньше?

– Пару раз. В основном, чтобы починить самолет Фила. – Он подходит к книжной полке, где я расставила семейные фотографии в рамочках – те, что стояли дома у Джоны, и несколько моих собственных. – Моя мама и Колетт были довольно близки. Она просила меня о помощи, особенно в последние несколько лет, когда Фил со многим перестал справляться.

– А почему ты работаешь с малолитражными двигателями, если умеешь чинить самолеты? – с любопытством спрашиваю я. Джоне и Тоби действительно стоит встретиться, и поскорее.

Он пожимает плечами.

– В гостинице не очень-то удобно работать с самолетами. Немного помогал Сиду Кесслару на сотом километре шоссе, но, между нами говоря, он обдирает своих клиентов. Терпеть не могу таких парней. В общем, я и не собирался возвращаться сюда.

– Тогда почему же ты вернулся?

– Дерьмо случается. – Он берет в руки фотографию меня с Дианой. – Это твоя сестра?

На мгновение отвлекаюсь.

– Лучшая подруга. Я единственный ребенок в семье. – Хотя прошлым летом я на пять минут убедила себя в том, что у моего отца есть тайная дочь – Мейбл. – А что насчет тебя? У тебя есть братья или сестры?

– Брат. Дикон.

Я вспоминаю ту охотничью фотографию на стене «Пивного домика».

– Старший или младший?

– Младший. Два года разницы.

– Он тоже помогает в гостинице?

Если да, то я его еще не видела.

– Он помогал раньше, – отвечает Тоби, возвращая фото на полку, – до того, как пропал.

Я нахмуриваю брови, повторяя его слова про себя на случай, если расслышала неправильно.

– Пропал, вроде переехал в Майами и вы больше не общаетесь?

Серые глаза Тоби устремляются на меня, и в них мелькает намек на мрачное веселье.

– Вроде однажды ушел на охоту пять лет назад и не вернулся.

Меня охватывает леденящее чувство.

– О боже! Он… Я имею в виду… Как ты думаешь, он все еще может быть где-то там?

– Не-а. Во всяком случае живой. Мы искали его месяцами. Полицейские штата, местные поисково-спасательные службы, добровольцы.

Мне становится не по себе. Чувствую, что лезу не в свое дело – я ведь не знаю Тоби, – но ничего не могу с собой поделать.

– А что произошло?

– Ну… – Он облокачивается на подлокотник дивана и складывает руки на груди, словно устраиваясь удобнее для рассказа. – Он и двое его приятелей отправились на охоту в одно местечко за Фэрбанксом. В начале того года я порвал связки и восстанавливался после операции, иначе бы тоже поехал с ними. В общем, погода была дерьмовая, им не везло. Ребята захотели вернуться в лагерь, но Дикон, этот упрямый осел, остался. Сказал, что вернется в лагерь в течение нескольких часов или свяжется с ними по рации, если натечет на кого-нибудь, чтобы они вернулись и помогли ему.

Предполагаю, что «натечет» – это охотничий термин, обозначающий убийство или нападение на след, но я слишком поглощена рассказом, чтобы прерывать Тоби и задавать вопросы.