Шерлок Холмс и узы крови - Саберхаген Фред. Страница 4

Вскоре после полуночи Алтамонта разбудило чьё-то постороннее присутствие в комнате. Крик застрял у него в горле, когда он увидел фигуру, стоявшую возле кровати. Это был Кулаков, всё ещё в одежде арестанта, в которой его повесили. С рыжей бороды русского стекала вода, лицо было мертвенно-синеватого оттенка, а горло издавало каркающие звуки. Он был без наручников, и его руки, дёргаясь, тянулись к постели. Глаза пирата, живые на мёртвом лице, буравили Алтамонта.

Куколка проснулась от хриплого вопля своего покровителя. Увидев Кулакова, она слегка удивилась — значит, она ошиблась, сказав, что он умрёт по-настоящему! Ей было ясно, что русский, благодаря её усиленным знакам внимания во время плавания, а также в ньюгейтской камере, в конце концов стал вампиром.

Миниатюрная обнажённая женщина с тёмными сосками выскользнула из кровати. Она схватила с ночного столика свой браслет, надела его на запястье, улыбнулась и на глазах изумлённого любовника превратилась в туман и растаяла.

Кулаков не обратил внимания на женщину. Ярость, бушевавшая в пирате, направила его взгляд в другую сторону. В следующее мгновение ледяные руки ожившего мертвеца неловко схватили Алтамонта. Новоиспечённый вампир ещё не освоился с дарованной ему силой и был не менее своей жертвы сбит с толку собственным загадочным преображением. Выдернув предавшего его англичанина, облачённого в ночную рубашку, из простыней, он с неслыханной силой отбросил того в угол. Передвигаясь как сомнамбула и изрыгая ругательства, Кулаков стал обыскивать комнату в поисках украденных у него сокровищ. Он расшвыривал и опустошал ящики, сумки и коробки, сдвигал мебель. Но всё было напрасно.

Наконец он удовлетворённо хмыкнул, обнаружив какие-то мелкие твёрдые предметы, зашитые в матерчатом мешочке. Поднеся свою находку к окну, чтобы получше рассмотреть при лунном свете, Кулаков разбил стекло: он ещё не понял, что теперь его глазам не требуется свет. Пират разодрал ткань в клочья, но внутри, к его великому разочарованию, оказались лишь песок с гравием. Он в бешенстве отшвырнул разорванную ткань, и содержимое мешочка просыпалось в Темзу, протекавшую под окном.

Кулаков подумал, что Алтамонт, не рискуя возить сокровища с собой по Лондону, отдал их на хранение своему брату. И он повернулся к предателю, горя жаждой мести.

Обречённый англичанин стоял у кровати, шаря под подушкой, но достал оттуда не драгоценности, а заряженный пистолет и кинжал. Старина Эмброуз Алтамонт был стойким и находчивым, но подобное оружие против вампиров совершенно бесполезно.

Пистолет так и не выстрелил, и постояльцы гостиницы «Ангел», разбуженные приглушёнными криками и ударами, только недовольно пробормотали что-то себе под нос и снова уснули. И вскоре, ещё задолго до того, как Кулакову пришло в голову, что было бы неплохо выпытать у Алтамонта, где спрятаны сокровища, тот испустил дух.

Кулаков, лишивший жизни своего врага, вдруг очень устал. Он снова занялся поисками драгоценностей, которые, по его мнению, могли быть где-то здесь… Затем, осенённый хорошей, с его точки зрения, идеей, пошёл поискать в соседней комнате.

Всего через минуту-другую после того, как повешенный пират, спотыкаясь, вышел за дверь, женщина, которую называли Куколкой и которая была гораздо более опытным вампиром, чем он, вновь появилась в комнате, где произошло убийство. На Куколке по-прежнему ничего не было из одежды, но теперь исчез и браслет. Она проникла в комнату так же, как и вышла, — через окно, в виде тумана. Теперь она снова обрела телесную форму, в то время как постояльцы «Ангела» продолжали безмятежно спать при свете занимавшейся зари.

Осторожно обойдя лужи запёкшейся крови, она остановилась перекусить, прильнув в долгом поцелуе к трупу на полу. Не пропадать же добру, подумала она, тут столько свежей красной жидкости.

Только когда Куколка выпрямилась, аккуратно облизывая губы, она случайно взглянула в окно и, к своему ужасу, заметила, что матерчатый мешочек, в котором была её земля, её родная земля, разорванный и пустой, зацепился за ветку дерева в нескольких футах от окна, как раз над бурной рекой.

Женщина запричитала на своём родном языке, что Кулаков убил её, разбросав землю родины.

(Пожалуй, тут мне стоит сделать отступление, чтобы кое-что пояснить некоторым читателям. Для каждого вампира определённая земля является магической. Земля родины необходима вампирам, как воздух — человеческим лёгким. Всего один день — или несколько дней, если это старые, давно живущие вампиры, — носферату может выжить без родной земли. После этого им овладевает беспокойство, его крутит и дёргает, и вскоре наваливается непреодолимая усталость, заканчивающаяся смертью. Эта смерть мучительна — острый кол, всаженный в сердце, или даже палящее солнце милосердны по сравнению с такой гибелью.)

Маниакальные поиски утраченных сокровищ так и не увенчались успехом; Кулаков, бродивший словно в тумане, услышал крики женщины и вернулся в соседнюю комнату.

Куколка уже была одета. Она молила Кулакова о помощи, предлагая сделку. Тараторя на своём родном языке, который немного понимал пиратский капитан, она сказала русскому, что знает точно, где спрятаны похищенные украшения, и отдаст их ему в обмен всего на несколько фунтов её родной земли.

Среди сотен судов, прибывших в этот большой порт из самых отдалённых уголков земного шара, где-то, несомненно, есть хотя бы одно, к грузу которого, или к днищу, или к обшивке пристало хотя бы несколько горстей земли, которая сейчас была ей дороже любых драгоценностей.

Русский, сознание которого было затуманено из-за казни и второго рождения, выслушал её, а затем задал свой вопрос. Он прошептал по-английски:

— Где драгоценности? Их здесь нет.

Куколка перешла на ломаный английский:

— Ты меня не слушать? Клянусь, я сказать тебе, где сокровища, когда ты помочь мне найти земля, которая мне нужна. Драгоценности не есть здесь. Но они есть в сохранности, в месте, которое ты знать! Ты можешь их взять!

— Я знаю. — Пират взглянул на окровавленный труп Алтамонта. — Он отдал их своему брату, и они у того в имении, где-то за городом. У брата, который помог ему предать меня.

В исступлении женщина сжимала его руку, вонзаясь в неё длинными ногтями, и такое пожатие вполне могло переломать кости живому человеку. Она снова заговорила на своём родном языке:

— Ты меня слушаешь, Кулаков? Мне нужна моя земля! Я клянусь всеми богами моей родины и теми богами, которым вы молитесь в Московии, что, если ты поможешь мне найти эту землю, сокровища будут твои!

Русский что-то пробормотал — возможно, в знак согласия, — но он был в полном отупении. Он ощущал непреодолимую потребность в отдыхе — ему, как это бывает с новорождёнными, нужно было поспать. Кулаков переменил обличье и, обратившись в туман, улетучился через окно.

Женщина в отчаянии начала искать сама при смертоносном свете, становившемся всё ярче. Но надеждам Куколки на бессмертие не суждено было сбыться! В тот июньский день на всей длинной извилистой Темзе не нашлось ни одного судна с той особой землёй, от которой зависела её жизнь.

А вот среди немногочисленных в этом порту русских судов всё же были такие, которые случайно захватили с собой родную землю Кулакова. И он, ведомый инстинктом, ухитрился заприметить в одном из тёмных трюмов укромный уголок с землёй, необходимой ему.

Новоиспечённым вампирам, так же как и младенцам, часто требуются долгие периоды сна. Когда он пробудился после длительного вампирского кошмара (ему снилось, как его вешают), то снова был в Санкт-Петербурге, столице его родины.

ГЛАВА 1

Первая глава рукописи без названия, написанной почерком покойного Джона X. Уотсона, доктора медицины

На протяжении многих лет, как, возможно, известно моим читателям, мне посчастливилось вести хроники деяний моего знаменитого друга Шерлока Холмса, а порой даже помогать ему в решении задач, с которыми он сталкивался. Из всех случаев, которые я могу припомнить — а наша дружба длилась больше двадцати лет, — быть может, самым таинственным был тот, разгадка которого пришла в буквальном смысле из потустороннего мира. Только теперь, по прошествии почти четырнадцати лет, я взялся описывать это дело. Но написанное предназначается потомкам. Согласно указаниям Холмса, эти записки вместе с прочими рукописями на ту же тему должны отправиться в самое надёжное хранилище филиала Банка столицы и графств на Оксфорд-стрит. И там эти страницы должны оставаться годы или десятилетия, а быть может, и века, пока не будет предъявлен особый пароль, чтобы их изъять.