Тафгай. Том 8 (СИ) - Порошин Влад. Страница 26

— Чем ты предлагаешь стрелять? — Захохотал Харламов.

— Правильно Васька говорит, нужно всем пудрить мозги! — Загудел из середины салона Александр Рагулин.

— Никому ничего пудрить не надо! — Крикнул я и попросил водителя трогать. — Сейчас за окном осень 1973 года, а не осень 1972. Североамериканские специалисты всё прекрасно понимают. Сегодня мы должны показать красивый хоккей и победить, чтобы привлечь на трибуны как можно больше зрителей в будущем. Это в Москве не важно сколько придёт народу на стадион. Здесь всё для людей, всё для болельщиков.

— Это потому что здесь всё крутится вокруг этих чёртовых денег! — Пискнул начальник Чукотки. — Мы с вами представляем строителей коммунизма, и должны быть выше таких частнособственнических предрассудков. Спорт — это занятие для сильных и смелых, а не для того чтобы деньги зарабатывать.

«Началось, — подумал я, присев на своё место. — Вот ведь энергии у человека, чтобы безостановочно пороть всякую чушь».

— Итак, послушайте о чём пишет советская пресса! — Заголосил Зимянин, вытащив из портфеля какую-то газетку. — Центральный комитет КПСС рассмотрел вопрос о работе Министерства лёгкой промышленности СССР по выполнению указаний ЦК об улучшении качества и ассортимента обуви, швейных и трикотажных изделия…

— Скажи, Тафи, — шепнул мне старший тренер Эл Арбор, который сидел на один ряд впереди меня, — «Чукотка» сумасшедший? Почему он перед каждым матчем портит настроение всем хоккеистам? Зачем он читает эти газеты, от которых у парней кислые лица?

— Давай потом поговорим, — пробурчал я и закрыл глаза, чтобы в очередной раз не заводится и настроится на хоккей.

И хоть я старался уснуть изо всех сил, до меня всё равно долетали бесконечные сводки с полей, которые читал монотонным голосом Зимянин: «Несмотря на пасмурную погоду, с каждым днём расширяется фронт работ на селе. Многие хозяйства усиленно ведут уборку ценного продукта — картофеля…».

— Б…! — Вдруг вскрикнул я и вскочил на ноги.

Затем двумя большими шагами долетел до Михаила Васильевича, выхватил у него газету и на глазах у всей команды порвал в клочья. В автобусе, который почти бесшумно катил по великолепной американской дороге, моментально настала абсолютная тишина.

— Есть ещё? — Спросил я у начальника Чукотки, готовый в любую секунду врывать портфель.

— Вы за это ответите, товарищ Тафгаев, — испугано прошептал ошарашенный Михаил Зимянин.

— Отвечу, если конечно доживу, — зло прошипел я. — Только и вы мне ответьте — разве нельзя собирать картошку без трепотни из каждого утюга, как это делает весь нормальный мир?

— Поговорим об этом инциденте в Москве! — Погрозил мне кулаком в спину начальник Чукотки, когда я проследовал на своё место.

— Держи пять, — шепнул Харламов и пожал мою огромную ладонь.

Первый период выставочного матча в «Мэдисон Сквер-Гарден», за все игры проведённые в США, был пока лучшим в нашем исполнении. С первых же минут Боря Александров и Валера Харламов закрутили такой хоровод в зоне «рейнджеров», что у голкипера номинальных гостей Эда Джакомина голова закружилась. И мне, повоевав немного с защитником Бредом Парком, не составила труда пропихнуть шайбу в пустой угол ворот.

Затем на четвёртой минуте отличились ленинградцы Сергей и Вячеслав Солодухины. Почти минуту они вместе с Колей Свистухиным, а так же с защитниками Йоахимом Цише и Франтишеком Поспишилым отбивались в защите, а потом ловко поймали команду номинальных гостей на контратаке. Сергей Солодухин вывел своего младшего брата Вячеслава практически на пустые ворота.

Далее в небольшой нокдаун старшего тренера нью-йоркской команды 43-летнего Ларри Попейна отправил наш шустрый поляк Веслав Йобчик. Центральным нападающим в паре Йобчик и Хити весь первый период выходил я и в принципе мы сопернику давали не только прикурить, но и почувствовать почём фунт лиха. Я словно слон врывался по центру в зону атаки и скидывал шайбы на своих интернациональных партнёров. И на десятой минуте Веслав, сверкая живописным фингалом под левым глазом, красиво бросил с острого угла точно в ближнюю девятку, сделав счёт — 3: 0.

Народ на трибунах, который в массе своей пришёл, чтобы поддержать своих любимцев, моментально стал освистывать действия зажравшихся хоккейных миллионеров. И тут моя первая пятёрка нанесла сопернику самый настоящий нокаутирующий удар.

Боря Александров лихо пролетел половину поля по левому борту, привёз шайбу в зону атаки и, напугав защиту, уехал с ней за ворота. Я и Валера Харламов моментально открылись для передачи с разных флангов. Борис же за воротами сделал пару обманных движений и, заметив, что голкипер неловко растянулся у правой штанги, сам же попытался завести эту шайбу в правый угол.

Естественно, защитник «Рейнджерс» Бред Парк сделал всё, чтобы заблокировать «Малыша», однако шайба всё же выскользнула на пятачок. А что должен делать с шайбой на пятаке любой уважающий себя центрфорвард? Да запихивать её вместе с вратарём и защитниками в сетку. Именно это через доли секунды я и совершил, доведя разницу в счёте до 4: 0.

— Еееее! — Закричал народ на трибунах «Мэдисон Сквер-Гарден» и неожиданно начал скандировать, — Большой Таф! Большой Таф!

Само собой я счёл разумным, подняв клюшку вверх, поприветствовать достопочтимую публику, которая нашей молодой энхаэловской команде нужна была как воздух. Тем временем у борта на скамейке запасных радостно потирал руки старший тренер «Красных звёзд» Эл Арбор, и скрипел зубами начальник Чукотки Михаил Зимянин.

Кстати, кроме Зимянина нашлись и ещё недовольные. В перерыве сначала обиженно высказался на ломанном русском Вацлав Недомански:

— Почему мы не играть? — Вопрос этот адресовался мне, так как старший тренер Эл пока ни на русском, ни на чешском вообще ничего не понимал.

— Что за глупый вопрос Вацлав? — Криво усмехнулся я. — За пять матчей ваша тройка забросила всего две шайбы, зато вы выпили всё пиво из ближайшего супермаркета. И сейчас я и мои партнёры с согласия тренера Эла вам показали, как надо играть.

— Е, е, — закивал головой Эл Арбор, как всегда что-то записывая в блокнот.

— Нам не платить деньги, — буркнул Недомански.

— Покажите товар лицом, чтобы было за что платить, — ответил я и тут же возмутился несправедливостью Александр Палыч Рагулин:

— А мы почему не играем? — Палыч показал рукой на Виктора Хатулёва.

— Да вот тренер Эл, — я опять указал на мистера Арбора, — подумал, что может быть вам лучше пойти учится на солистов Большого театра? В Москве по ночам будет выступать с матерными частушками. Как видите, можем сыграть и без вас.

— Ошиблись чуть-чуть с крепостью, с кем не бывает, — пробасил виновато Рагулин.

— Со второго периода все играть будут, — буркнул я и устало уселся на лавку около своего шкафчика. — Хатулёв выйдешь с Йобчиком и Хити в центре нападения. Палыч, а ты встанешь в пару к Йоахиму Цише. Чехословаки, играете своей пятёркой.

«Ё-моё, — подумал я, — разговариваю прямо как с детьми в „Пионерском лагере“. К сожалению без денег дисциплина долго не продержится. Если продажи „сувенирки“ до конца октября не пойдут, то можно будет сливать воду. Кина не будет».

Спустя полтора часа, когда закончился матч со счётом — 7: 3 в нашу пользу, к нам в раздевалку заглянул ещё один презабавный товарищ. В стареньком пиджаке, который не застёгивался на животе из-за объёмистой талии на меня хитрыми маленькими глазами смотрел менеджер нашей команды Ричард Адамс, 30-летный мужчина, проработавший всю сознательную жизнь коммивояжёром. Разговаривать о финансах даже на английском языке в присутствии начальника Чукотки я не рискнул, поэтому, накинув на голое тело олимпийку, вышел в коридор.

— Со спортивными карточками вопрос решил в лучшем виде, — затараторил Адамс, вытащив из внутреннего кармана пиджака какие-то записи. — 20 центов за набор из 20 штук. 5 центов наша наценка. Потом сувенирные футболки с логотипом команды — 3 доллара за штуку, наша наценка доллар. То же самое и по шарфикам. Пока не могу найти тех, кто нам изготовит сувенирные хоккейные свитера с номерами и фамилиями. Либо слишком дорого просят, либо слишком плохо делают.