Первый пользователь (СИ) - Сластин Артем. Страница 52

Знакомая дверь и знакомый капитан, все так же сидящий за столом и имитирующий бурную деятельность. Меня посадили на стул и пристегнули к нему наручниками, заведя руки за спинку так, что я даже не мог дернуться, не начав выламывать себе предплечья.

— Что-то мне перестал нравиться сервис этого отеля. — Попробовал пошутить я.

— Заткните ублюдка. — Ответил следователь, не отрываясь от работы.

Прилетевшая затрещина прервала мое желание разговаривать, и я молча продолжил осматривать кабинет, стараясь зацепиться за любой предмет взглядом и отвлечься от давящего чувства неопределенности. Очень хотелось прокомментировать черную фаллическую статуэтку, но это было чревато, либо очередными побоями, либо еще чем похуже. Мало ли как ее тут используют.

Прошло еще целых тридцать минут, пока он наконец не закончил свою писанину. Мои руки за это время прилично так затекли и дискомфорт достиг уже той точки, когда я был готов плюнуть на последствия и попробовать разорвать наручники.

— Так. Ну что, достаточно промариновался? Готов давать признательные показания? — Наконец отложил ручку капитан и взглянул на меня.

— В чем признаваться? Это полный бред! И вообще? Где мой адвокат? И телефонный звонок?

— Господи… Да ты по всей видимости все еще не понимаешь, где ты. — Умилился полицейский. — Ты здесь никто! — Припечатал он. — И у тебя нет никаких прав. И сидеть ты будешь здесь столько, сколько я захочу. А если мне понадобится, то и вообще исчезнешь без следа. Старые казематы хранят много тайн и секретов и еще одним просто станет больше.

— Слушай капитан. Да я даже под пытками не признаюсь в том, чего не делал. Давай устроим очную ставку, притащи эту блондинистую тварь сюда и давай поговорим все втроем.

Следователь кивнул стоящему за моей спиной охраннику и мне снова прилетела затрещина.

— Еще раз обзовешь мою крестницу и лишишься пары зубов. Тебе все понятно?

— Предельно. — Процедил я сквозь зубы.

— Так вот. У нас два пути. Первый, ты все подписываешь и получаешь два, ну максимум три года. Ну а если отказываешься. — Он развел руками. — То не обессудь.

— Нет. — Я поднял голову и посмотрел в глаза продажной твари. — Я ничего подписывать не буду.

— Ох… — Картинно вздохнул полицейский, встал, снял верхнюю одежду и закатал рукава на рубашке. — Ну, ты сам вынуждаешь.

Стоящий за моей спиной охранник протянул свою дубинку следователю, а сам надавил двумя руками на плечи, не давая мне дергаться.

— Меня будут искать на работе, и я не буду молчать, когда все это вскроется. — Предупредил я его.

— В Синтех, да? Какая жалость, но там ты уже не числишься, тебя уволили еще неделю назад за хищение собственности компании. — Он достал листок с лежащей на столе папочки, и я увидел ответ на официальный запрос полиции, в котором стояли реквизиты корпорации, говорящий о том, что сотрудник уволен и информацией о моем расположении они не располагают.

Значит они и здесь мне подгадили. Помнится, что-то Аня как раз говорила о том, что спит с начальником головного офиса. В душе вскипела злость на собственную недальновидность и дурость, из-за которой я повелся на смазливое личико и собственноручно влез в эти неприятности.

— А это говорит о том, что тебя просто выкинули как использованный материал и ты никому не нужен и никто за тебя не заступится.

Поигрывая дубинкой, он подошел ближе и замахнувшись, ударил по правому бедру. Ногу моментально отсушило, и он тут же добавил по левому, отбив и вторую. Дальше он, не унимаясь начал избивать меня дубинкой, прохаживаясь ей по всем частям тела. Иза-за скованных наручников даже не получалось никак прикрыться, и я забился всем телом, стараясь упасть со стула, чтобы хотя бы скрутиться в защитный клубок и прикрыть жизненно важные органы, а с остальным справится регенерация. Вообще конечно было очень больно, но держаться помогало осознание того, что рано или поздно все заканчивается, в том числе и избиения. А побои заживут. Уж если отбитые почки пришли в норму, то какие-нибудь трещины в ребрах, вообще не стоят внимания. Но продолжающий давить на плечи охранник навалился всем весом и как я не старался, так и не смог ничего сделать. Можно было бы зацепить ногами за ножки стула и попробовать их сломать, но эта тварь первыми же ударами по ногам, временно вывела их из строя, и я мог только принимать удары, не имея возможности даже сопротивляться.

Следователь вошел в раж и уже несколько раз бил дубинкой по голове, непонятно на что взъевшись. Теплая кровь потекла по лбу, залила глаза и струйка красной жидкости оправилась дальше, сорвавшись с подбородка и начав капать на пол.

— Ах тыж сученыш. — Еще сильнее взбесился капитан, увидевший, как я пачкаю его пол. — Потом за тобой отмывать все придется. — Он дубинкой приподнял мою челюсть и посмотрел в мои залитые кровью глаза. — Последний шанс. Говори.

Я собрался с силами, и плюнул в него накопившейся во рту кровью, залив ему всю рубашку.

— Ублюдок! — Он вообще сорвался и начал лупить дубинкой по голове, не разбирая куда попадает.

— Шеф! Вы его убьете! Остановитесь! — Попробовал воззвать к его разуму стоящий сзади охранник.

— Пошел нахер! — Наорал на него следователь. И когда тот выскочил за дверь, ногой ударил меня в грудь, опрокинув на пол.

Я услышал хруст и не сразу понял, что это спинка стула сломалась, а не мои кости, ставшие крепче после прокачки телосложения.

Поняв, что меня тупо сейчас забьют до смерти, я напряг руки в попытке разорвать наручники.

Внезапно распахнувшаяся дверь стала неожиданностью не только для меня, но и для капитана, который был уверен в том, что никто не посмеет его беспокоить. Я замер на полу, в неудобной позе и продолжая заливать кровью пол, и уставился на вход.

Внутрь вошел дядя Валера одетый в свою форму, с сопровождающим его подполковником и двумя здоровыми сержантами, и бросил беглый взгляд на полицейского, стоящего с окровавленной дубинкой и на меня, лежащего на полу и всего залитого кровью.

— Ну что капитан. Пиздец тебе. — Произнес сосед и кивнул сопровождающим.

Сержанты бросились к следователю, выбили из рук дубинку, и заломав руки ему за спину, с размаху приложили его об стол, разбив ему нос и залив уже его кровью лежащие на столе документы.

— На выход, в холодную его. — Добавил сопровождающий его офицер и обратился к соседу родителей. — Товарищ полковник, это недоразумение. Я во всем разберусь.

— Конечно разберешься. Проговорил дядя Валера, наклонившись ко мне и освобождая от наручников. — Я у вас порядок быстро наведу. Построй весь личный состав за исключением дежурной смены через два часа. С выходных тоже вызывай, буду знакомиться с новыми подчиненными. И медика быстро вызови сюда.

— Есть. — Козырнул подполковник.

Я непонимающе смотрел на происходящее, не веря своим глазам. Что здесь делал наш сосед и почему его все так слушаются? Нет, я, конечно, знал, что он большой начальник в полиции, но это же был Владивосток, а сейчас мы в столице.

— Пошли Максим в мой новый кабинет, поговорим. Ты сам как? Идти можешь?

Я осторожно подвигал челюстью, ощупывая языком ее изнутри и проговорил. — Да вроде жить буду. Что тут вообще происходит?

— Пошли сынок. Я тебе все расскажу.

Взглянув на дверь, в которую вытащили следователя, я подошел к столу, открыл верхний ящик стола и достав свой коммуникатор, одел на руку. Быстро отправил сообщение родителям, что приехал дядя Валера, со мной все нормально, а я позвоню им позже, и ответил. — Вот теперь нормально, готов идти.

Легкое прихрамывание проходило прямо на глазах, активно работающая регенерация спешно исправляла повреждения, и я наконец начал чувствовать отбитые ноги, до этого переставляя их скорее машинально. Я шел за нашим соседом и смотрел, как в стороны почтительно расходятся сотрудники и затыкаются сидящие в камерах люди. Какое оказывается зримое подтверждение у видимых знаков различия. Хотя всему свое место, вряд ли какой-нибудь папуасский генерал впечатлил бы полицейских из России, впрочем, как и в обратную сторону.