Воротиться нельзя влюбиться! (СИ) - Муратова Ульяна. Страница 19

Самое удивительное, что в тереме и канализация обнаружилась. Унитаз непривычный, каменный, низкий, а бачок высоко под потолком, с неподвижно висящим биточком на цепочке. Я такие только в старых фильмах и видела. И всё какое-то странное… Будто и сказочное, но с налётом советского пансионата, что ли. Вон, тумбочка возле кровати совдеповская лакированная, а шкаф у стены — огромный, массивный, с резьбой в виде пионов, которую кто-то раскрасил так искусно, что даже казалось, будто это не шкаф, а случайно забытая в комнате клумба. Внутри висят два сарафана, синий и зелёный. Рядом — три длинные рубахи, а у кровати стоят тапочки из овчины, кажется, новые. В комнате тепло. Особенно в туалете. Душа, правда, нет, а жаль. Я бы искупалась.

Вместе этого омылась в раковине, переоделась в то, что захватила от Яги и подъела свои запасы. А то мало ли — налил Кощеевичзелий в кефир, а я и не догадаюсь.

Обида и злость на Евпатия Егорыча кислотой жгли изнутри. И когда он успел с князем договориться? Или с самого начала всё знал и планировал? Вот ведь сволочь проспиртованная! Коню и то стыдно было за свой поступок, недаром от угощения отказался. Уж наверняка не за уворованное на постоялом дворе пиво переживал. Что это за принц такой, если у его коня больше совести, чем у него самого, а? И ведь даже проклясть его не получилось толком. И откуда у меня силы?

Вопросов в голове было больше, чем ответов, и точно больше, чем мозгов.

Через пару часов я уже пожалела о вспышке ярости. Наверное, князь теперь будет думать, что я совсем отбитая на голову. Хотя мне нет дела до того, что он там себе думает!

Жутко хотелось посоветоваться с зеркальцем, но я боялась, что повелитель нечисти его обнаружит и отберёт. Загадывать желание тоже было глупо — я ещё не остыла и наверняка какую-то глупость сделаю. Нет, нужно успокоиться и всё взвесить.

Уснуть так и не получилось, ворочалась с боку на бок до рассвета, а потом надела уличные сапоги и спустилась изучать терем. Он оказался большим и странным. Больше всего напоминал загородный дом, в котором нашли последнее пристанище лучший мебельный гарнитур 90-х, подаренные почившей тётушкой коврики ручной вязки, комод, купленный на гаражной распродаже, и стол, изначально заказанный для бани, но потом прижившийся в гостиной. Разница была лишь в том, что тут все стулья оказались из одного набора, а гладко отшлифованные деревянные стены выглядели не колхозно, а дорого, как самые дорогие слэбы из дорогого дуба.

При свете дня последствия моих ночных психований лежали с немым укором и заставляли испытывать стыд. Ну уж нет! Я пленница! Если бы князь с самого начала нормально со мной поговорил, ничего бы этого не было. Сам виноват, пусть сам и убирает.

Его тень я заметила боковым зрением и резко обернулась. При свете дня Кощеевич выглядел моложе, злее и решительнее.

— Что за пророчество, о котором вы говорили? — охрипшим голосом спросила я.

— Сначала — уборка, разговоры после неё, — холодно ответил повелитель нечисти.

— Ваш дом — вы и убирайте. Я к вам в гости не напрашивалась!

— Как скажете, — равнодушно отвернулся он и ушёл.

Исчез за дверью, которая мгновенно слилась со стеной. Видимо, там и есть тот кабинет, в который соваться мне нельзя.

Ну и ладно. Я обошла терем изнутри и вышла во двор. Там и нашла большую, добротную баню. Натопленную!

В общем, два раза уговаривать меня не пришлось, уж на этот раз я насиделась в ней вволю, пытаясь выпарить из себя чувство вины по поводу устроенного бардака. Нет, князь, безусловно заслужил. Принц, конечно, заслужил больше, но до его буфета мне было не дотянуться.

Распаренная и благостная я вернулась в свою комнату. Сырники со стола пропали, и теперь на деревянном подносе меня ждали горшочек с ароматной грибной похлёбкой, несколько ломтей свежего хлеба и вареники с вишней на десерт.

Подумала, что если князь решил меня отравить, то убирать свой терем будет сам. Так что рискнула. Вкусно было… очень!

Наевшись до отвала, я завалилась спать, спрятав зеркальце под рубашку. Будем считать, что это такая форма протеста — сытый сон вопреки всем сказочным долбогадам.

Разбудило меня тихое постукивание. Долго не могла понять, что к чему, сначала даже приснился какой-то нервный дятел, но наконец я сообразила, что стук звучит наяву. Потерев глаза, поднялась и подошла к окну.

А там кто? Матёрый принц на ковре-самолёте! Ещё раз протерев глаза на всякий случай, я встала рядом со столом, невзначай положила руку на пустой горшок из-под похлёбки и приветливо открыла окно, мысленно прикидывая, как бы так половчее запустить тару предателю прямо в лобешник. Можно было бы прямо через стекло кинуть, но тогда в комнате станет холодно, а интуиция подсказывала, что князь в другую меня не переселит, а предложит подрабатывать стеклоделом на полставки.

— Марусь, ты только выслушай! — горячо зашептал помолодевший Евпатий Егорыч. Кажется, он ещё пару лет скинул, видимо, есть у яблочек и отсроченное действие. — Ты не думай, что я планировал тебя тут оставить. Просто очень мне яблочки были нужны. Вот я и решил, так сказать, двойную пользу из ситуации извлечь. И ими разжиться, и тебя потом выручить.

И выглядел матёрый принц при этом очень серьёзно. Кажется, даже был трезв.

— Ты меня предал! — возмущённо зашипела я шёпотом.

А то если орать, этого деятеля сразу схватят, а я пока не решила, надо мне оно или нет.

— Я поступил не шибко красиво, — тихо признал он. — Но сейчас я тут, чтобы тебя выручить. Ты пойми, никак иначе яблочки не раздобыть! Отец съел все, что удалось найти и купить. Говорят, что деревце всего одно осталось, растёт у Кощеича, а как к нему подобраться? Я к Яге-то только потому и поехал, что слухи ходят, якобы она его мать. Я и решил, что матери-то он может и дать парочку. А уж когда увидел Ягу молодую и красивую, сразу уверился, что так и есть. Только когда ты мне свою историю рассказала, пришлось придумать другой план.

— Ты мог мне сказать, что собираешься вот так использовать! — насупилась я, ёжась от мороза.

— Не мог! Если б мы сговорились, то князь бы это сразу почуял. А так — он и не догадывается, что я вернулся. Ну, Марусь, одевайся, и помчали отсюда! Князь с меня шкуру спустит, если поймает. Я вообще-то жизнью тут рискую. Ещё и ковёр с почасовой оплатой взял. Давай, Маруся, соображай быстрее. Если я тебе в качестве спасителя не гож, то я улечу, пока цел.

Серьёзные голубые глаза смотрели строго и даже с укором. Нет, ну каков наглец! Он ещё и попрекать меня смеет! С другой стороны, какие у меня варианты? Остаться тут — придётся так или иначе бардак разбирать, а потом ещё и пешкой в планах князя становиться. А про пророчество и принц может что-то разузнать. Есть же у него волшебный конь и ковёр-самолёт… арендованный. Тоже не последний человек, со связями.

Рука на горшке дрогнула…

— Марусь, не медли, — с опаской огляделся матёрый принц. — Решай, остаёшься ты тут или летишь со мной. Я тебя спрячу в безопасное место, а там уже подумаем, что делать дальше.

Я замерла, не зная, что предпринять. С одной стороны, предателю глупо верить. А с другой — мы знакомы-то без году неделя, ничего он мне не должен, и сейчас действительно жизнью рискует. Выходит, не пропащий человек?

А что отмороженного князя он на яблочки развёл, так, может, оно и неплохо? Я загадывала умного — вот он, умный.

— А если бы князь со мной что-то сделал за это время? — с обидой спросила я.

— То я бы очень расстроился. Очень, — честно ответил Евпатий Егорыч. — Но вероятность была небольшая. Маруся! Если хочешь разговоры разговаривать, то садись ко мне и продолжим в другом месте. Я ж тебя даже обратно вернуть могу, если вдруг передумаешь, мне не жалко.

Соглашаться или нет?

С одной стороны — чисто с практической — Евпатия Егорыча понять можно. Ну кто я ему? Случайная знакомая. А на кону пятнадцать лет молодости. Да и потом, вернулся же он. Не бросил. Да и за спиной остался скандал, за который завтра Кощеевич с меня что-нибудь обязательно снимет. Шкуру, голову или и то и другое. Пусть сам свой кавардак убирает!