Броненосцы Петра Великого. Части 1 и 2 (СИ) - Кун Алекс. Страница 9

— И мне это ведомо — Петр искренне не понимал к чему я веду — к чему ты о пересудах?

— А к тому, что священники то же люди и ничто человеческое им не чуждо, они сами так говорят — высказываясь я раскопал кедом ямку в песке и стал сливать туда воду с макарон — они пересказывают и переписывают заветы создателя и слова сказанные от его имени уже больше полутора тысяч лет да еще и переводят с одного языка не другой — начал открывать банку тушенки, по моему это действие заинтересовало гостей больше чем тема беседы — я не верю, что создатель хотел видеть рабов в своих творениях созданных по его образу и подобию. Я думаю, что церковные тексты накопили ошибок от переписывании, пересказов и переводов но эта вера только моя, и я никого не хочу в ней убеждать.

Петр как то странно хмыкнул, похоже даже развеселившись

— Так говоришь еще один раскол к церкви нести не намерен?

— Нет конечно, не готов я становиться святым проповедником — пытаюсь я пошутить раскладывая часть макарон с тушенкой по двум тарелкам, больше у меня просто не было — готов буду покреститься в тот же день, как священнослужители сменят слова раб божий ну хотя бы на слуга божий. Церковники утверждают, что слово это могучая сила, и я с ними в этом согласен, но отчего же они так плохо выбирают слова? ведь слуга и раб это огромная разница.

— Так тому и быть — говорит Петр принимая от меня миску макарон с ложкой — с Афанасием я переговорю, а тож он удумает еще чего. А зарок твой я услышал, может к нему еще и вернемся.

Дальше поели молча, лично я уже подустал от этих гостей и то им не скажи и это не так. Был бы катамаран на ходу уже бы давно шел в сторону Соловков, и шторм этот не прекращающийся, хоть и ослабевший слегка, меня бы не остановил.

Петр отставил пустую тарелку, встал и потянулся. Александр, тихо сидевший последнее время положил свою тарелку, уже давно пустую, рядом и вскочил за ним. Я отодвинул котелок, в котором оставалось еще очень прилично макарон встал проводить гостей, надеюсь они совсем уходят а не отлить пошли.

— Завтра приходи к освящению креста, еще поговорим, дюже разговоры интересные получаются, я пришлю за тобой человечка.

И Петр с Александром ушли, по английски, то есть не попрощавшись. По пути все же отвлеклись на дело, в котором я их раньше заподозрил. Повторив их маневр, уселся обратно к костру и закурил. Мужики с дровами так и не появились а заниматься катамараном уже как то настроения не было. Прибрался на стоянке и завалился спать, хоть и рано еще было, но я в конце концов больной и потерпевший крушение.

Утро началось по сценарию утвержденному для этого берега. Меня трясли за ноги, причем не додумавшись расстегнуть молнию а прямо через палатку. Покричал что иду, начал потягиваться и просыпаться. Сегодня выспался, общее состояние оценивается как среднее. Выбираюсь в тамбур обуваться, ожидая увидеть своего вчерашнего проводника, но там мужичок из команды Петра, он вчера представлялся, но я не запоминал. Дров кстати лежит целая куча, то-то мне под утро мерещился деревянный перестук. Мужик по хозяйски греет на костре воду, перебрасываемся с ним пожеланиями здравия и я убегаю на моцион. Прибежал от моря мокрый и умытый, теперь сполоснуться пресной водой и буду готов к трудовой деятельности. Отдаю мужику распечатанную пачку чая, он ее с интересом изучает, им сюда что, чай в кульках из газеты привозят что всякие картинки такой интерес вызывают? Лишний раз радуюсь поморской сдержанности, мне политинформации и диспуты еще вчера надоели, я сюда отдыхать приехал. Ставлю на приступку поближе к огню кан с вчерашними макаронами, пускай жир разойдется. Закуриваю усевшись у костра, зачерпываю чая, вспоминаю про сахар, приходиться вставать и лезть под полог палатки. Ну вот наконец то и первый глоток чая, хорошо, просыпаюсь окончательно. Предлагаю мужику макарон, он не отказывается, говорит только, что поспешать надо. Точно! у нас же сегодня по плану закладка спасительного креста. Тут мне точно надо поучаствовать, все же и меня спасло чудо. Добиваем макароны, допиваем чай в кружках, посуду помою потом, каны закрываю поплотнее от любопытных собак, кидаю всю мелочевку под полог и застегиваю палатку. Мысленно хлопаю себя по лбу, надо же и от себя какое то участие для креста, лезу обратно и достаю из ремкомплекта паруса рулончик георгиевской ленты. Осталось окинуть стоянку взглядом, не валяется ли что забытое и можно идти.

Идем той же тропинкой, трава сегодня посуше, надеюсь кеды не промокнут. На пляже перед поселком копошиться народ, видимо там крест и будут ставить, хотя это вроде не по традициям, похоже кормчему постеснялись их объяснить. А вообще поморская традиция с крестами древняя и романтичная. Если прижало тебя море так, что спасся только чудом — поставь крест на возвышении, чтоб всем проплывающим было видно — на этом месте было явлено чудо. И проходящие мимо отдавали дань чуду кто как умел. На особо опасных местах все холмы могли быть уставлены крестами, я по началу думал, что там кладбища, пока мне не рассказали эту традицию. Кстати, мистика мистикой, но из за массы таких спасительных крестов и людей молившихся на них проходя мимо говорят эти опасные места намолены не хуже храмов, и что крушений в них стало значительно меньше. Хотя, по моему мнению, просто навигационное оборудование стало шире применяться и суда стали понадежнее.

Дойдя до пляжа застали только конец мероприятия. Трехметровый крест вкапывали недалеко от обрывистого берега. Белый крест на темно коричневом фоне берега бросался в глаза. Вокруг креста стояли десятка полтора жителей поселка плюс пяток старших ребятишек. У креста возился Петр и несколько человек его команды, из которых я знал только кормчего. Кроме того стояла там небольшая компашка наблюдателей одетых побогаче, из которых я был знаком только с Афанасием и Александром. Пройдя сквозь редко стоящих зрителей подошел кресту поближе, громко пожелал всем здравым быть, удостоился кивком от занятого шкипера и молчаливым разглядыванием из компашки наблюдателей. Петр закончил утаптывать песок вокруг креста и отошел к компашке наблюдателей. Просто так лезть к чужому спасительному кресту могло быть неприличным, я таких нюансов традиций не знал, поэтому пошел испрашивать разрешения. Подойдя к оживленно переговаривающимся наблюдателям, обратился к шкиперу.

— Петр дозволь… — шевеление в рядах наблюдателей Петр пресек громовым цыц и посмотрел на меня выжидающе —… дозволь к твоему кресту и свою часть приложить, мы все же одним штормом поучены — Петр кивнул — Дозволяю — и пошел вместе со мной к кресту. Подойдя к кресту вытащил рулон ленты и обвязал крест под самой крестовиной с большим бантом спереди. Ленты было слишком много, и длинные концы полоскались на ветру. Завязал еще один бант и отступил на шаг назад.

— Любо — раздался голос Петра из за спины. Получилось действительно красиво и торжественно, белый крест с черно-оранжевой лентой и резной надписью на поперечине. Надпись вроде на латинице но мне совершенно не понятная.

— Петр, а что написано на кресте? спрашиваю у шкипера обернувшись.

— Значит голландского ты не разумишь? — задает он мне вопрос я киваю — написано там «Сей крест сделал шкипер Петр в лето Христово 1694»

Смотрю на крест. Свежая, только что струганная древесина, моя ленточка развивается, все это происходит здесь и сейчас. И совершенно нереальная цифра года. Не шутят так со спасительными крестами. В ушах зазвенело, живот сжался в комочек. Я поверил разом, что это не шутка а кругом не старообрядцы. Но до чего же это хреново.

На мое плечо опустилась рука шкипера

— Сегодня будем праздновать морское избавление, я пошлю за тобой человечка.

Вот что-что а праздновать что либо я совершенно не готов, мне бы лечь в спальник и застегнуться с головой! И чтоб проснуться от тарахтения трактора. Но просто так от приглашений отказываться нехорошо.