Мы станем счастливее порознь (СИ) - "Shamal". Страница 4

Но вот люди вокруг начали раздражать. И музыка дерьмовая.

Наверное, зря они вообще сюда сунулись.

— А из сигарного дыма ликерною рюмкой вытягивалось пропитое лицо Северянина… — процитировал Стас, рассматривая сидящего недалеко от них буйного посетителя. — Предлагаю продолжить напиваться у меня, потому что добираться на такси я не намерен. Только ты за рулем, — произнес он, наблюдая, как его друг вертит в руках стакан с каким-то нечитаемым выражением лица. Будто и рассерженный, и грустный, и веселый, и решительный, и, одновременно с тем, испуганный…

«Стас, не надо!» — в истерике билась здравая мысль где-то на задворках сознания, но алкогольный туман не позволял ей возыметь силу и перерасти в нечто осознанное.

— …Если ты, конечно, еще в состоянии вести машину, — пробормотал он, наблюдая, как Макс пальцами вырисовывает круги на столешнице.

— Я в норме, но если я расхерачу твою тачку, то без претензий, — парень с вызовом ухмыльнулся, поднимаясь со своего места. На ногах он стоял нетвердо, но и не растекался лужицей по полу.

— Идет, — кивнул Стас, отдавая парню ключи. До парковки они добрались быстро, уже привычно лавируя между посетителями клуба.

— А сам почему не хочешь вести?

— Мне вообще нельзя садиться за руль, — улыбнулся Стас, усаживаясь на пассажирском сидении. — Я дальтоник.

— Ого, я не знал, — Макс даже присвистнул. Завел двигатель. — Впервые встречаю человека с таким заболеванием. Хотя, не думаю, что это можно назвать болезнью.

— Наверное, — Стас только пожал плечами. — Поэтому вся одежда у меня черная, белая, серая, иногда коричневая. Но ничего яркого я никогда, даже в детстве, не надевал. Выглядел бы как клоун.

— А светофор? Как ты видишь?

— Не так, как ты, — с ухмылкой протянул он.

Макс вел машину уверенно. С ним, даже с пьяным, не возникало ощущение, что они сейчас бампером поцелуют чей-то зад. Он не крыл трехэтажным матом других водителей, с ленцой крутил баранку, плавно притормаживал и даже не думал превышать скорость.

Припарковавшись под подъездом, Макс заявил:

— Если я попытаюсь въехать на подземную парковку, то царапин твоей детке не избежать, — он похлопал ладонью по торпеде и мягко улыбнулся. — Пошли? Что у тебя есть выпить?

Они выбрались из салона и поплелись к подъезду, на ходу обсуждая алкоголь. Стас чувствовал, что ему уже хватит, но внутри сидел чертик, заглушающий разумные доводы.

— Хай-тэк, — глубокомысленно изрек Макс, рассматривая интерьер. — Мне нравится. Такой минимализм… Только окно панорамное очень крутое… А я думал, будет много понтов.

— Мне хватило понтов и дома, — хохотнул Стас, включая музыкальный центр. Приятная мелодия разлилась тягучей патокой, принося умиротворение и онемение во всем теле. Стас любил бесить своим плейлистом остальных ребят, которые считали подобную музыку «скучной» и «отстойной».

Впрочем, несмотря на то, что Максу, кажется, песня понравилась, он не разбирался в музыке совершенно.

— Это Лу Рид. Сольное исполнение, — заметил Стас, кидая куртку на вешалку. — Один из самых влиятельных глэм-рок исполнителей.

— Он был в составе какой-то группы? — Макс развалился на диване, отпивая виски прямо с горла.

— The Velvet Underground, может слышал когда-нибудь?

— Кажется, да, — Макс ухмыльнулся, блуждающим взглядом отслеживая перемещения Стаса. Он обычно старался не пялиться, но сейчас был в жопу пьян, так что разумные мысли не посещали его голову, и он смотрел. Прицельно, отслеживая каждое движение. — Ты снимаешь эту квартиру, или она твоя?

Стас налил себе водки и сходу опрокинул стопку, впервые за долгое время решив напиться. Вдрызг. В голову снова лезли мысли о Тохе, о том, что он сейчас лежит овощем в больнице и, возможно, никогда уже не будет прежним.

Нет, к черту это все.

— Эту квартиру, как и машину, мне купили заботливые мамочка с папочкой, — процедил он, почти с ненавистью окидывая взглядом гостиную. — Для отца очень важен статус.

— М-м, поэтому ты так легко мне дал ключи, да? — ухмыльнулся Макс, ехидно прищурив свои невозможно красивые золотистые глаза.

Стас ничего не ответил. Отвернулся, потому что сил у него уже не было терпеть это всё.

Человек умеет соблазнять одним взглядом. То, что так пошло называют «стрелять глазками» на самом деле ощущается не как стрелы пухлозадого Амура, а как выстрел из РЗК. Не «навылет», а так, что на куски разрывает, а потом напалмом сжигает разлетевшиеся во все стороны останки.

Макс умел соблазнять взглядом. Он словно чувствовал, когда надо прищуриться, а когда взмахнуть ресницами, когда сделать взгляд наивным, а когда хищным. Порой даже казалось, что этот навык у него врожденный и неконтролируемый.

— Боже… — Стас помотал головой, совсем как псина, вытряхивающая из ушей воду. Прошептал строчки из стихов, как мантру: — Уже сумасшествие. Ничего не будет. Ночь придет, перекусит и съест… — и совсем из другой оперы, просто чтобы отвлечься: — А после в огне раззолоченных зал, забыв привычку спанья, всю ночь напролет провести, глаза уткнув в желтоглазый коньяк.

Алкоголь плохо на него влиял. Он всего на секунду прикрыл веки, пытаясь сосредоточиться на стихах, и, кажется, умер.

А потом попал в рай.

Чужое нервное дыхание на его губах…

Совсем вплотную около своих глаз он увидел золотистые глаза Макса, почувствовал его вес у себя на коленях, прикосновения теплых ладоней к плечам…

Парень улыбнулся пьяной, однако застенчивой улыбкой и поцеловал. Сам.

Стас не мог упустить момент. Схватив за плечи, он повалил его на диван на спину, наваливаясь сверху.

Макс дернулся из захвата, но продолжил бессмысленно улыбаться в прострацию, сжимая в руках края уже порядком помятой рубашки Стаса, которую так отчаянно хотелось стянуть. Мозг не улавливал, что творится. Казалось, что происходит нечто неприемлемое, и это вступало в диссонанс с собственным восприятием.

«Стас, не надо!» — вопил здравый смысл в образе сидящего на плече ангела, но дьяволенок, умостившийся на другом плече, подначивал: — «Почему неприемлемое, если так хочется? К тому же он сам пришел».

И Стас сдался. Подчинился своей гадкой извращенной натуре, быстро склонился к влажным губам Макса, сминая их в грубом поцелуе, наполненном лишь животной похотью и неподдельной страстью.

Мое. Смог. Добился.

Где-то на заднем плане мелькнула мысль, что мальчик-то его немного не в адеквате и вряд ли на самом деле хочет этого, и, будь немного другие обстоятельства, градус алкоголя в крови чуть ниже, он бы никогда не сделал этого, не прильнул бы доверчиво к груди, не отвечал бы с жаром.

Но Стас не стал разбираться в будущем. Он хотел быть здесь и сейчас, сорвать бутон, услышать сладкий вскрик, увидеть, как такой желанный человек прогнется в пояснице, выгибаясь от удовольствия…

До спальни они добирались долго. Наталкивались на стены, целовались на каждом шагу, попутно раздеваясь.

Макса не хотелось оставлять ни на минуту, боясь разрушить его зыбкую пьяную уверенность, вызвать страх и сомнения. Нельзя понижать градус страсти, иначе она остынет, и тогда все закончится. Он протрезвеет мгновенно, поймет, что к чему, задумается над правильностью поступка. Может, так оно и лучше. Они бы остыли, обсудили все это, посмеялись и больше никогда не возвращались к этому вопросу.

Но поздно. Пути назад нет.

Не разрывая поцелуй, не размыкая объятий, Стас нашарил в ящике прикроватного столика упаковку презервативов и смазку.

Привычным движением разорвав зубами фольгу, он принялся целовать Макса с еще большей страстью, прикидывая в уме, что именно будет чувствовать парень, сопоставляя его нулевой опыт со степенью опьянения. По идее, все должно быть, как в тумане.

Но степень его опьянения, кажется, была выше, чем Стас предполагал. Потому что в здравом уме Макс точно не стал бы шептать безостановочно, как заевшая пластинка:

— Трахни меня. Выеби, черт возьми! Так, как я всегда хотел. Грубее, прямо сейчас!