Крепкий орешек II. Шесть дней Кондора [сборник] - Беркли Джон. Страница 43

Если подтвердится последнее, то автору явно не повезло, так как в этом случае соответствующие рекомендации будут направлены в вышестоящие инстанции для принятия необходимых мер.

Предполагается также, что исследователи и аналитики общества должны составлять сводки полезных советов и рекомендаций, которые могут быть использованы оперативными сотрудниками и агентами в практических действиях.

Эти сводки направляются соответственно инструкторам, которые постоянно изыскивают новые методы и «трюки» для осуществления секретных операций.

В то утро Рональд Малькольм как раз должен был работать над составлением одной из таких сводок. Однако вместо этого он сидел верхом на деревянном стуле, положив подбородок на его поцарапанную ореховую спинку. Было без четырнадцати минут девять, и он сидел в таком положении с того самого момента, когда, расплескивая черный кофе и громко чертыхаясь, забрался по винтовой лестнице в свой кабинет на втором этаже в восемь часов тридцать минут. Кофе Малькольм уже выпил и очень хотел еще, но не решался оторвать взгляд от окна.

Дело в том, что каждое утро, между восемью сорока и девятью часами, невероятно красивая девушка проходила мимо окна Малькольма по направлению к Библиотеке конгресса. И каждое утро Малькольм, если только ему не мешала болезнь или какое-нибудь неотложное дело, наблюдал за ней. Это стало для Малькольма своеобразным ритуалом, помогавшим ему ранним утром уговорить себя выбраться из уютной постели, быстро побриться и отправиться пешком на работу.

Погода была по-настоящему весенней. Аромат цветущей вишни упорно пробивался сквозь утренний туман. Краешком глаза Малькольм увидел девушку, придвинул стул поближе к окну и привстал.

Девушка не просто шла вдоль улицы. Она плыла по ней, двигаясь целеустремленно и с чувством гордости, рожденным из еще робкой, но уже хорошо осознанной уверенности в себе. Ее блестящие каштановые волосы струились вдоль спины и ниспадали каскадом почти до самой талии. Она не пользовалась косметикой, и, когда не носила темные очки, можно было видеть, что ее глаза — огромные и пропорционально поставленные — прекрасно гармонировали с прямым носом, широким ртом, округлым лицом и твердым подбородком. Коричневый свитер плотно облегал фигуру. Юбка из шотландки подчеркивала крепкие, полноватые бедра. Стройные икры ног плавно переходили в лодыжки. Еще три твердых шага, и девушка скрылась из вида.

Малькольм вздохнул и опустился на свой стул. Из каретки пишущей машинки торчал наполовину отпечатанный лист бумаги. Он решил, что этого вполне достаточно для утренней нормы, взял пустую чашку и вышел из своего небольшого красно-голубого кабинета.

Подойдя к лестнице, Малькольм остановился. В здании было две кофеварки: одна на первом этаже в помещении маленькой кухни, расположенной позади рабочего места миссис Расселл, вторая на упаковочном столе на третьем этаже, за открытыми стеллажами для книг. Каждая из кофеварок имела как свои преимущества, так и недостатки. Кофеварка, установленная на первом этаже, была большего объема, и ею пользовались почти все сотрудники. Кроме того, рабочие места миссис Расселл и бывшего инструктора по строевой подготовке Уолтера («Сержант Дженнингс, если не возражаете!»), а также кабинеты руководителя общества доктора Лаппе и нового бухгалтера-библиотекаря Хейдеггера находились тоже внизу, поэтому все они пользовались этой кофеваркой. Варила кофе, конечно, миссис Расселл, среди многих недостатков которой отсутствие кулинарных способностей не числилось. Однако кофеварка первого этажа имела и два серьезных неудобства. Если Малькольм или Рэй Томас, тоже аналитик, кабинет которого также находился на втором этаже, пользовались ею, то они рисковали встретиться с доктором Лаппе. А встречи эти вряд ли можно было назвать приятными. Вторым неудобством была сама миссис Расселл с присущим ей сильным запахом духов, или, как Рэй имел обыкновение называть ее, «наша парфюмерная Полли».

Кофеваркой же третьего этажа мало кто пользовался, так как только Гарольд Мартин и Таматха Рейнольдс, тоже аналитики, были постоянно приписаны к ней.

Иногда и Рэй и Малькольм использовали свое право выбора. Время от времени и Уолтер осмеливался забраться наверх, чтобы освежиться чашечкой кофе и заодно лишний раз полюбоваться хрупкой фигуркой Таматхи. Таматха была приятной во всех отношениях девушкой, но она и понятия не имела, как нужно варить кофе.

Когда Малькольм пользовался этой кофеваркой, то он не только становился жертвой кулинарного варварства Таматхи, но и рисковал быть загнанным в угол Гарольдом Мартином с его спортивными новостями, результатами прошедших матчей, различными мнениями и прогнозами из области спорта, за которыми следовали ностальгические воспоминания и истории о смелых похождениях времен обучения в средней школе. Малькольм решил поэтому спуститься вниз.

Когда он проходил мимо стола миссис Расселл, она приветствовала его своим обычным презрительным ворчанием. Иногда Малькольм, желая проверить, не переменилась ли она к лучшему, останавливался около нее, чтобы «поболтать».

В этом случае миссис Расселл принималась лихорадочно перебирать свои бумаги, и, о чем бы Малькольм ни говорил, она заводила бессвязный монолог о том, как много ей приходится работать, как она больна и как мало ее ценят. В это утро Малькольм решился лишь на ироническую улыбку и подчеркнуто вежливый поклон.

Когда Малькольм с чашечкой кофе в руке начал подниматься по ступенькам лестницы, он услышал позади себя щелчок открывшейся двери и уже смирился с тем, что ему придется выслушать очередную лекцию доктора Лаппе.

— О, мистер Малькольм, можно мне… разрешите мне поговорить с вами? Я задержу вас всего лишь на минутку.

Ух, пронесло! Говорящий был Хейдеггер, а не доктор Лаппе. Улыбнувшись и вздохнув с облегчением, Малькольм повернулся к маленькому, тщедушному человеку с таким багровым румянцем на лице, что казалось, светилась даже его лысина. Традиционная белая рубашка с пуговками на уголках воротничка и узкий черный галстук как бы отделяли его большую голову от тела.

— Привет, Рич, — сказал Малькольм. — Как поживаете?

— Хорошо… Рон. Хорошо, — нервно хихикнул, как обычно, Хейдеггер.

Несмотря на шестимесячное полное воздержание от употребления алкоголя и тяжелую физическую работу, его нервы были все еще напряжены. Любой вопрос о состоянии здоровья Хейдеггера, даже самый невинный и вежливый, напоминал ему о днях, когда он, замирая от страха, тайком проносил спиртное в туалет, а затем как безумный жевал резинку, пытаясь отбить запах, превращавший его в «потенциальную угрозу» для безопасности всего ЦРУ. После того, как он «добровольно» согласился на лечение и, замкнувшись в себе, прошел через ад одиночества, и потом постепенно стал приходить в норму, доктора шепнули ему, что его выследили сотрудники службы безопасности, которые наблюдали негласно за туалетами…

— Не зайдете ли вы… я имею в виду, можете ли вы зайти ко мне на минутку?

Малькольм был рад любому предлогу, лишь бы не работать:

— Конечно, Рич.

Они вошли в крошечный кабинет, предназначавшийся для бухгалтера-библиотекаря, и сели — Хейдеггер за свой стол, а Малькольм на мягкий стул, оставленный бывшим обитателем кабинета. В течение нескольких минут они сидели молча.

«Бедный маленький человек, — думал Малькольм. — Напуганный до смерти и все еще надеющийся, что он сможет вернуть себе благосклонность начальства.

Все еще верящий в то, что ему восстановят высшую категорию секретности и он сможет перебраться из этого пыльного зеленого кабинета мелкого чиновника в другой, тоже пыльный, но более секретный.

Может быть, — думал Малькольм, — если тебе повезет, стены твоего нового кабинета будут выкрашены в один из тех трех цветов, которые, по мнению руководства, должны способствовать созданию „максимально эффективной рабочей обстановки“, может быть, ты получишь красивую голубую комнату того же самого оттенка, в который выкрашены три стены моего кабинета и сотен других правительственных помещений».