Моль - Резник Юлия. Страница 5

Света выдохнула. Все произошедшее казалось каким-то кошмарным сном. Теперь у нее не было сомнений, что этот мальчик – автор дневника. Жертва… Шрамы на ногах были тому подтверждением. Кто с ним так поступил? И почему он уверен, что его никто не ищет? Проверила еще раз все показатели и вышла за дверь. Что ей теперь делать? Сделать вид, что ничего не знает? Ведь по факту… Ну, чем она могла помочь? Да, так и сделает. Она – врач. Он – пациент. Все остальное ее мало касается.

Моль села в свой автомобиль и покатила к дому. Сейчас выпьет пару таблеток успокоительного, ляжет спать. О чем думать, если все уже случилось… Ничем она ему не поможет, убеждала себя, паркуясь у дома. Открыла дверь в квартиру. В нос ударил резкий запах алкоголя. Ах да… она не вытерла разлитый коньяк. Прошла в гостиную, взяла тряпку, протерла стол и пол, на котором тоже образовалась коньячная лужица. Зыркнула на ненавистную записную книжку, которая так и валялась на столе. Сердито отбросила тряпку, вышла из комнаты. Вернулась спустя секунду, костеря себя, на чем свет стоит, но все-таки открыла блокнот.

15 июня 1998

Наказание за побег последовало незамедлительно. Едва раны на ногах немного затянулись, он привез меня в какое-то странное место. То ли клуб, то ли публичный дом. В общем, то место, в котором, имея деньги, можно было удовлетворить любые, даже самые темные желания. Тогда я с ужасом смотрел по сторонам…

Я поинтересовался, куда меня привезли.

– Нравится? – ухмыльнулся он. – Нет? Это то место, Аланчик, (этот придурок придумал мне новое имя, старое его, по-видимому, не устраивало), куда ты непременно попадешь, если будешь плохо себя вести. А чтобы ты понимал разницу… между статусом моего фаворита и дырки, работающей здесь… сегодня ты будешь именно дыркой.

Усвоил ли я урок? Безусловно. После того, что со мной сделали в том месте, я стал невероятно понятливым. Повторить подобный опыт мне бы очень не хотелось. И без того геморрой лечил целый месяц.

31 декабря 1998

Этот урод снова явился. С тех пор, как мы определились с моей ролью, Виктор (так его зовут) все свободное время проводит со мной. Иногда мне кажется, что он помешался на мне. Особенно отчетливо это просматривается, когда дело доходило до постели. Он может часами со мной играть, нашептывая отвратительные грязные словечки на ухо. Он неутомим для своего возраста, и я ненавижу каждую минуту, проведенную с ним. А еще он маниакально настойчиво добивается моего отклика, и это большая проблема, потому что его действия и он сам меня абсолютно и совершенно не возбуждают. Я просто отключаюсь на все время его визита. Это не я. Это все Алан.

23 февраля 1999

Он явился отвратительно пьяный, в компании таких же поддатых друзей.

– Иди к папочке, маленький. Ну же, малыш… Давай, сделай мне хорошо.

В тот момент я воспротивился. Все во мне встало на дыбы от одной только идеи секса на глазах у посторонних людей. Я знал, что понесу наказание, но и добровольно согласиться на это не мог. Он разозлился. Очень… Ударил меня по лицу наотмашь, а потом последовал ад… Их трое, разгоряченных, не знающих ни в чем отказа мужиков, и я… Наверное, я сломался тогда. Потому что в какой-то момент сдался и перестал бороться. Я не хотел боли. Лучше так… добровольно. Возможно, удастся избежать серьезных повреждений.

Именно тогда, перекрывая боль и все другие ощущения, во мне возникла новая сумасшедшая потребность – потребность мести.

2 июня 1999

Я больше не противлюсь никому и ничему. Даже когда он подкладывает меня под своих дружков с целью выведать какие-то секреты или снять компромат. Я послушно делаю то, что мне велят.

Недавно своим безупречным поведением я заслужил право выходить из дома. Недалеко – в сад, но даже эта уступка поистине грандиозной. А еще мне подарили чудо из чудес – компьютер, и я теперь могу вернуться к учебе. Быть хорошим мальчиком – не так уж и плохо.

3 мая 2000

Он опять трахал меня с дружками. Но в этот раз его жестокость была мне только на руку. За два года я сумел стать его наваждением. Он окончательно свихнулся на мне, а это давало неплохое преимущество. Я научился им манипулировать. Нечасто, иначе бы он все понял… И вот теперь, надув губы, я делал вид, что очень обижен.

– Ну, прости меня, маленький. Ну что мне сделать, чтобы ты меня простил? – шептал он, поглаживая меня между ног.

– Я хочу пойти учиться. Мне надоело сидеть в четырех стенах.

– Зачем тебе это, Аланчик? Ну, что за глупости…

– Я бы мог жить в городе, поближе к тебе… Мы бы сняли квартиру, и тебе бы не пришлось каждый раз ездить ко мне за сотню километров… Я же никуда не собираюсь убегать, Витя…

Он задумался. Расстегнул ширинку, извлекая плоть:

– Покажи папочке, какой ты хороший, послушный мальчик, и я обещаю подумать…

Света закрыла блокнот и встала из-за стола. Сил продолжать чтение не было. Ее переполняли боль и ненависть, и еще миллиарды других эмоций, которые ей нужно было взять под контроль. До подъёма оставалось каких-то три часа, а завтра – суточное дежурство…

Впервые за долгие годы она нарушила привычный утренний ритуал, и не позавтракала. Даже с постели встала с трудом, превозмогая непонятно откуда взявшуюся лень. На работу идти не хотелось совершенно. Но с другой стороны, Свете очень хотелось увидеть мужчину. Убедиться, что с ним все в порядке. Он, как никто другой, заслужил нормальную жизнь. Полноценную жизнь здорового человека. И если изменить прошлое женщине было не под силу, то вернуть ему здоровье она вполне могла. Нужно сосредоточиться на этом.

После обхода и небольшой планерки у главного врача, Света поймала Савельева и ненавязчиво так поинтересовалась состоянием безымянного (Аланом называть мужчину у нее язык не поворачивался).

– Да бодряком он, Свет. Что с ним будет? Я его сегодня тебе верну, нечего у меня койку понапрасну занимать.

– Давай. У меня как раз освободилось местечко во второй. Как думаешь, уже можно переходить на зондовое питание?

– Почему нет? Трое суток прошло.

Света кивнула и поспешила к себе. На одиннадцать была назначена плановая операция.

Остаток дня прошел в штатном режиме, что не могло не радовать. Пациенты, озабоченные родные, кишки и кровища… М-да. Ближе к вечеру немного освободилась.

– Тань, а нашего безымянного спустили из реанимации?

– Еще в обед, Светлана Юриевна. Вячеслав Георгиевич под вашу ответственность сбагрил.

Света кивнула и неторопливо вошла в палату. Эта была трехместной, для тяжелых. К ней же примыкал небольшой туалет. Койка безымянного находилась возле окна, Света тихонько подошла поближе. Будто бы почувствовав ее приближение, пациент открыл глаза.

– Ну, как вы?

– Жить буду.

– Да уж постарайтесь, пожалуйста, – прошептала Моль, прикасаясь ладонью ко лбу.

– Когда меня выпишут?

– Выпишут? – изумилась Света. – Не скоро. У вас очень тяжелая травма печени. Еле собрала…

– Меня оперировали вы?

– Угу… – протянула Моль и деловито продолжила: – Сегодня попробуем перевести тебя на энтеральное питание.

– Это как? – явно концентрируясь из последних сил, просипел мужчина.

– Питание через зонд. При таких повреждениях, как у тебя, нарушается нормальное функционирование тонкой кишки, реабилитация которой занимает в среднем семь – десять дней. А питание через зонд способствует адаптации органов желудочно-кишечного тракта к пищевым нагрузкам.

– Я хочу, чтобы меня выписали.

– Обязательно, когда вы поправитесь.

– Я хочу, чтобы меня выписали немедленно.

Света разозлилась:

– Ваше право. Но если это случится, вы, сударь, сдохнете через пару часов. Ну, как перспективка? Выписку оформлять?

– А ты милашка, – уже засыпая, прошептал красавчик.

– Да уж, какая есть.