Аморал (СИ) - Багров Михаил. Страница 2

Вот только почему стоит мне подумать о прошлом и я тут же оказываюсь на поле боя?

За спиной стоят верные соратники, с ними мы прошли огонь, воду и выиграли множество битв. Кто-то из них был со мной ещё когда я был всего лишь трущобным щенком, кто-то присоединился позже, но всем им я доверял как себе.

Воздух был густой и тягучий и я дышал его полной грудью, наслаждаясь каждым вздохом, ещё немного и он наполнится металлическим привкусом крови. Им я тоже буду наслаждаться.

В руке нетерпеливо подрагивал парный клинок — Верный. Я почувствовал его жажду и впустил её в себя. Многие владели магией воина, но мало кто смог достичь такого мастерства и единения, чтобы стать Царь-Богом. Мой клинок был продолжением моей руки, а доспехи стали второй кожей. И впереди нас ждала славная битва...

Я тряхнул головой, чтобы прогнать наваждение. Прошлое должно оставаться в прошлом, а сейчас нужно разбираться с тем, во что я вляпался, и как из этого можно будет выбраться.

— Нет, не помню.

— С теми, кто ступил за порог смерти, а затем вернулся, всякое может быть, а уж если ты аморал... — старик вздохнул и покачал головой. — Ладно, садись, расскажу что знаю. Ты голодный небось?

Я как завороженный смотрел на кусок хлеба, который старик вытащил откуда-то из недр своей одежды. Хех, не думал, что когда-то снова начну радоваться куску чёрствого и заплесневелого хлеба.

Есть я старался аккуратно. Несмотря на инстинкты накинуться и сожрать, отламывал по небольшому куску и тщательно перемалывал его зубами. Я знал, что бывает, когда после длительной голодовки люди несдержанно бросаются на пищу и набивают ею желудок. И параллельно внимательно вслушивался в рассказ старика, который назвался Андреем Павловичем...

Если честно, Андрей Павлович мало что смог рассказать о том кто я и почему здесь оказался. Когда мальчишку сюда сбросили, он находился в шоковом состоянии, и единственное в чём старик был уверен так это в том, что я принадлежал к какому-то мелкому клану на отшибе Северной Империи и в том, что меня зовут Макар Воронов.

Мда, негусто. Я надеялся узнать, что должен был натворить мальчишка, чтобы его бросили к тем, кого клеймили аморалами. Кто совершил такое преступление, что единственным приемлемым наказанием было сбросить их сюда и оставить медленно подыхать. Кому-то повезёт и он отправится в загробный мир быстро. Его доконает либо голод, либо другие узники. А кто-то будет вынужден гнить год за годом с мыслью, что он никогда не сможет вырваться из этого ада.

Тем не менее, остальная информация была полезна. Место, где я очнулся, называлась Клоака. Конечно, официальное название у неё было более благозвучное, но среди самих заключённых и в народе иначе её не называли.

Место настолько тёмное, мрачное и безнадёжное, что им пугали маленьких детей, чтобы те даже и не думали становиться на преступный путь. А если всё-таки вздумали, то лучше сделать всё, чтобы тебя не захватили живым. Правда, если ты обычный человек, который не обладает магическим даром, то и бояться тебе нечего — максимум, что тебя ждёт это обычное тюремное заключение. Ну, или банальная казнь на худой конец. А вот если ты одарённый клановой, тогда...

Значит, все, кто здесь находится, владеют какой-то магией. Интересно. Я напрягся, пытаясь разбудить в себе хоть какие-нибудь ощущения этой первородной силы, но либо её во мне было очень мало, либо Клоака, помимо всего прочего, блокировала доступ к источнику. Жаль, я предпочитал знать о своих преимуществах и недостатках. А пока что я знал только о недостатках.

— И где именно находится Клоака?

Я уже давно отбросил все опасения и не стеснялся сыпать любыми, даже самыми глупыми, вопросами. Если Андрей Павлович и не поверил в мою тотальную потерю памяти, то виду не подавал. Было видно, что старик изголодался по общению и был рад моему обществу.

— Так под дворцом Соболевых и находится, — старик пожал плечами и поскрёб редкую бороду. — Сложно сказать, что появилось сначала — система канализации, которая опутывает Клоаку и идёт глубже, или же сама Клоака.

— То есть, знать буквально гадит нам на головы, — я усмехнулся. Изощрённое чувство юмора тут у местных, ничего не скажешь.

Я поднялся на ноги и принялся разминать затёкшее тело. Каждое движение приносило с собой ноющую тягучую боль. Но мне нравилось это чувство. Всегда нравилось. Это означало, что я всё ещё жив. И планировал таким оставаться как можно дольше. У меня была масса вопросов к миру духов и я собирался задать их все. Но это потом, а сейчас стоило, наконец, осмотреться.

Клоака напоминала собой воронку — широкая сверху и постепенно сужающаяся к дыре, в которую упал Шило. Склоны были крутые, но не гладкие, так что можно было попробовать вскарабкаться наверх. Я отметил несколько хороших зацепов, правда не был уверен, что мне хватит сил, чтобы удержаться. Оглянулся на дыру в центре и поморщился, разбежаться тоже не получится. Слишком маленькое расстояние от дырки до стены и слишком большой шанс сорваться. А летать я вряд ли умею.

Ладно, оставим эту идею на крайний случай, когда другие варианты себя исчерпают. Дело за малым — осталось только найти эти другие варианты.

— Брось ты это, малец, — голос Андрея Павловича застал меня, когда я задумчиво ковырял шершавые стены. За последние полчаса я перебрал всё — начиная с подкопа и заканчивая самыми безумными идеями. Но раз за разом возвращался к мысли, что пути у меня два — либо наверх, либо вниз и третьего не дано.

— Да ладно, только не говорите, что ни разу не задумывались о том, чтобы выбраться из этой дыры.

Верилось в подобное слабо. Нет, я, конечно, встречал людей, которые предпочитали плыть по течению, а когда попадались в сети, то смиренно ждали своей участи, а не барахтались в попытке выбраться, но старик не был похож на них. В его глазах всё ещё тлел огонёк свободы и мне нужно было только его раздуть.

— Каждый кто попадает в Клоаку об этом думает, — в голосе старика прорезалась горечь. — Тем более, что если у тебя получится выбраться, то считается, что духи тебя помиловали и твои преступления перед обществом полностью искуплены.

А вот это уже очень интересно, я весь подобрался. То есть, если у меня получится сбежать, то мне не придётся всю оставшуюся жизнь провести в попытках спрятаться. На что-то подобное я надеялся. Правда думал, что меня не будут искать, потому что вряд ли кто-то ведёт учёт тех, кто попал в Клоаку. Здесь скорее как с мусором — выбросили и забыли. Но амнистия открывала передо мной куда больше дверей.

— Забудь, — Андрей Павлович, видимо, заметил моё оживление и поспешил вернуть меня на грешную землю. — Мысли о свободе сведут тебя с ума. Здесь есть жизнь. Да, местами отвратительная, но всё же жизнь.

— Это не жизнь, — я пытался поймать взгляд старика, но тот старательно этого избегал.

— Забудь, — повторил он, — никому ещё не удавалось вырваться из Клоаки, это невозможно.

Эх, знал бы Андрей Павлович сколько раз за свою жизнь я слышал слово «невозможно». В моём мире мне говорили об этом постоянно. Невозможно выбраться из трущоб, невозможно овладеть магией оружия, если у тебя нет денег, невозможно трущобному щенку стать Царь-Богом... Всех, кто говорил мне «невозможно» я оставил далеко позади. Где теперь они, а где я?

Ещё раз оглядел шершавые, пропитанные сыростью и какой-то слизью стены Клоаки и усмехнулся своим мыслям — да уж, это не то, чем стоит гордиться, но это только пока.

Сверху раздался лязг и громкая брань. Клоака, пронизанная мёртвой тишиной, вдруг проснулась и загудела как рассерженный улей.

Аморалы начали выползать из своих нор и стекаться к источнику звука. Тощие, покрытые язвами тела ковыляли, баюкая увечные конечности. Ещё раз отметил, что Андрей Павлович на фоне остальных выглядел весьма неплохо для того, кто провел тут десять лет.

Впрочем, он был не единственным, кто выделялся. Глаз зацепился за поджарого мужчину, окружённого свитой из пяти человек. Среди них был и приятель Шила, с которым мне так и не удалось близко познакомиться. Они шли уверенно, расталкивая тех, кто не успел убраться с дороги. Но даже не это привлекало внимание. Мужчина не выглядел как человек, который испытывает постоянный недостаток в еде. Интуиция тревожно заскреблась где-то на подкорке головного мозга. Что-то в нём мне очень не нравилось, но я пока не мог объяснить что именно.