Ночь без звезд - Гамильтон Питер Ф.. Страница 29

Рай снова включил ракету служебного модуля, начал торможение двигателем, стремясь увеличить расстояние между кораблем и неизбежным взрывом, а потом вернуть его на исходную траекторию для возвращения в атмосферу. Пришлось напряженно поработать, потребовалось еще два раза ненадолго включить двигатели.

— Корректировка курса подтверждена, — сообщила Энала после второго включения. — Отличная работа, «Свобода 2673».

— Спасибо, Центр. Ценю ваше участие.

— ЦУП хочет, чтобы вы повернули корабль в положение прикрытия один.

— Вас понял. Начинаю маневр реактивной системы управления в положение прикрытия один.

Он снова взялся за ручку управления. Положение прикрытия один означало разворот корабля таким образом, чтобы служебный модуль смотрел прямо на Дерево: в этом случае, когда атомная бомба взорвется, большая часть корабля будет находиться между человеком и взрывом, прикрывая астронавта от жесткого гамма-излучения. Он отменил термальное вращение и начал поворачивать «Свободу».

Ракетная консоль издала предупреждающий звук. Рай просмотрел данные, но не понял, что произошло. Обычно этот сигнал использовался для предупреждения о необходимости корректировки высоты. Цифры на экране медленно менялись, словно астронавт ввел новые данные в вычислительную машину, управляющую ракетоносителем.

— Центр, у меня проблема, — сказал Рай.

Он начал переключать тумблеры, пытаясь исправить ошибку. Цифры продолжали меняться.

— Повторите, — сказала Энала.

— Ошибка в системе наведения ракеты. Вектор курса меняется.

Рай зарычал от злости, когда цифры замерли. Что бы он ни делал, ничего не менялось.

— Подождите. Командование анализирует вашу телеметрию.

— Пусть поторопятся, — пробормотал Рай.

Он попытался загрузить первоначальный вектор, но тот не желал вводиться. Янтарным светом загорелась контрольная панель.

— Нет-нет-нет! Не делай этого! — Индикаторы зажглись зеленым, указывая на то, что крошечные сопла реактивной системы управления изрыгают холодный газ, изменяя свое положение в соответствии с новыми данными. — Уракус!

— «Свобода 2673», судя по телеметрии, вы задали новый курс для боеголовки.

— Никак нет! Я этого не делал. Он сам меняется. Ох ты ж дрянь! — Еще один индикатор стал оранжевым — двигатель боеголовки готов к включению. — Ракета сама корректирует курс. Центр, отставить пуск ракеты? Отставить?

Большой палец завис над красной кнопкой.

— «Свобода 2673», отмените изменения в курсе ракеты.

— Я не вносил изменения! Это неиспра… Вот же дрянь!

Рай беспомощно посмотрел на приборную панель — индикаторы стали зелеными. Боеголовка находилась в пятидесяти километрах от Дерева, двигатель проработал три секунды. Рай просмотрел новые цифры и сразу же просчитал будущий курс ракеты. В соответствии с процедурой удар должен наноситься по утолщенному концу, по самой крупной цели, но в соответствии с новой траекторией он приходился по центру, то есть ракета не промахнется.

— Она все равно попадет в Дерево, — онемевшими губами прошептал Рай.

— Майор Эвин, что происходит?

Рай узнал голос, раздававшийся в наушниках, голос полковника Матея. Это было грубое нарушение протокола.

— Каким-то образом изменился курс боевой ракеты, — сообщил Рай, понимая, насколько глупо звучит.

— Вы изменили курс ракеты, «Свобода 2673»?

— Нет, я его не менял. — Рай сделал глубокий вдох, чтобы хоть как-то успокоиться. Медицинские датчики обязательно покажут учащенное сердцебиение и дыхание и повышение температуры тоже. — Произошла неисправность. Я попытаюсь восстановить контроль над ракетой.

Пальцы его порхали над приборной панелью, он переключал тумблеры в той последовательности, которая должна была сработать, стирал память вычислительной машины, чтобы перезагрузить ее.

— Что вы делаете? — спросил полковник Матей.

— Удаляю неверную информацию и собираюсь задать новый правильный курс.

— Отставить. ЦУП подтвердил новый курс. Ракета все равно движется к Дереву. — Последовала пауза. — Но откуда вы это знали?

Рай скорчил рожу, злой на самого себя. Для расчета орбитальных векторов им потребовалась большая электронная вычислительная машина, находившаяся в подвале ЦУПа на мысе Ингмар. Обычный человеческий мозг не справлялся с подобными расчетами.

— Я предположил, что включения двигателя не хватит для полной смены курса, — сказал Рай.

«Да ладно, Матей, ты же знаешь, астронавт мог бы такое предположить!»

— Хорошо. Мы здесь, внизу, пришли к консенсусу — пусть летит. Если включение двигателя на поражение пойдет не по программе, тогда попробуем загрузить данные снова.

— Вас понял. — Рай прекратил попытки исправить аномалию и посмотрел на часы обратного отсчета. Семь минут до включения двигателя на поражение, когда сработает ракетный двигатель на твердом топливе и боеголовка полетит к дереву. — Прошу уточнений по Дереву 3788-П, Центр.

Спустя мгновение в микрофонах снова возник голос Эналы:

— УКБ сообщает, что ускорение Дерева постоянное, курс тот же. Ракете не потребуется уточнений курса.

Он чуть снова не сказал, что не менял курса, оно само. Новые данные не могли взяться из ниоткуда, и у ЦУПа есть удаленный канал связи, благодаря которому возможно изменить данные в вычислительной машине «Свободы». Если с астронавтом происходит непредвиденное, центр способен провести запуск ракеты и на расстоянии. «Но зачем кому-то менять цель удара?» Рай не мог этого понять. Если только… Паданцы! Только они заинтересованы в срыве миссии «Свободы». Но ракета все равно попадет в Дерево. Значит, не они. Но кто тогда?

— Как самочувствие, Рай? — спросила Энала.

Он понял, что от этой мысли у него сердце начало колотиться.

«Если они могут изменить курс ракеты с земли, то где предел их возможностям? Но команда ЦУПа регулярно сдает кровь на анализ, почти так же часто, как астронавты».

— Я в норме, — ответил он, не отрывая взгляда от данных на приборной панели и пытаясь выявить аномалии, но все работало нормально. Только заряд аккумулятора «Свободы» чуть ниже, чем хотелось бы, на шестидесяти двух процентах, но все еще в указанных параметрах. Рай не отрывался от экрана обратного отсчета, следя, как убывают числа.

— Врачи напоминают, что нужно закрыть задвижки иллюминаторов, — сообщила Энала.

— Вас понял, Центр.

Он протянул руку и закрыл серебристые задвижки на обоих иллюминаторах командного модуля — защита глаз при взрыве.

— Пристегиваюсь и записываю данные наведения.

Жесткий электромагнитный импульс от взрыва атомной бомбы вызывал отключение электрических цепей и приборов на ранних кораблях «Свобода», пока Димитрий и его команда не разработали методы усиления электрических компонентов на борту. Но даже так защита не всегда оказывалась эффективной. Рай начал копировать показания в блокнот — он в этом не нуждался, но техники, извлекающие капсулу, могли заметить их отсутствие. Если вычислитель выйдет из строя, он сможет достаточно быстро перезагрузить его.

— Одноминутная готовность, — сказал он, не отрывая взгляда от экрана.

Если что-то сейчас случится, то шансов на исправление никаких. Числа отсчитывались назад. За десять секунд до запуска загорелся зеленый индикатор, сообщив об управлении модуля ракетного двигателя на гипергольном топливе. Затем, секунда в секунду, загорелся зеленый индикатор зажигания твердотопливной ракеты.

Рай выдохнул с облегчением. Он наблюдал за радаром, глядя, как скорость ракеты нарастает, твердотопливный ракетный комплекс разгоняет ее до семи g. Расстояние до Дерева быстро сокращалось.

— Все выглядит нормально, — отозвалась Энала.

Двадцать секунд. Все показания на приборной панели стабильные.

— Включаю внешние камеры, — объявил он.

Кадры, на которых Деревья Кольца взрываются в ядерном безумии, всегда хорошо смотрятся в кинохронике.

Десять секунд. Твердое топливо ракеты израсходовано. Ускорение упало до нуля. Сигнал с радара идеальный, на экране числа, обозначающие расстояние до Дерева, обнулились и слились воедино.