Дядя самых честных правил 6 (СИ) - «Котобус» Горбов Александр. Страница 15

— Дядя Дима, я, честное слово, сильно не буду баловаться! А за маленькие проказы вас дядя Костя не накажет!

— Сам нарвался, — я похлопал Кижа по плечу, — чтобы даже на шаг от неё не отходил.

— Сделаю, — вздохнул он, — куда я денусь.

— Вот и чудненько. А сейчас доброй ночи, пора и мне спать.

Но в постель я попал не сразу. По пути меня перехватила Таня и заявила, что она тоже едет в Муром. И вовсе она себя хорошо чувствует, и дыхательные упражнения будет делать на месте, и за Ксюшкой нужно приглядывать, и вообще, я без неё буду слишком суровый, а Сашку с Петей пожалеть нужно, им и так досталось. Ну, и были ещё некоторые аргументы, о которых в приличном обществе не рассказывают. Так что пришлось согласиться с Таней, что она едет.

Будто специально подгадав, в Муром мы приехали как раз к обеду. Марья Алексевна сначала удивилась, затем обрадовалась и тут же пригласила всех за стол. На нас с Таней она поглядывала с любопытством, явно ожидая рассказа о случившемся в столице, но держала себя в руках.

Сашка и Бобров сидели за столом как на иголках, опасаясь на меня даже взгляд поднять. А я специально говорил только о погоде, видах на урожай и прочей ерунде. Пусть помучаются и ещё раз подумают над своим поведением.

И только Ксюшка вела себя непосредственно, не утруждаясь формальностями. Получив десерт, она поковыряла в пирожном дырку, облизала ложку и громким шёпотом на весь стол спросила у сестры:

— Боишься?

Рыжая гордо фыркнула и не стала отвечать.

— Ну и зря, — Ксюшка принялась выгребать ложкой воздушный крем, — дядя Костя тебя выпороть обещал.

Александра закашлялась, глядя на меня с возмущением и ужасом.

— Милый ребёнок, — вкрадчиво спросил я у Ксюшки, — это когда же я такое обещал?

— Ну, — она вытянула губы трубочкой, — папа всегда обещает выпороть, когда плохо себя ведёшь. Сашу он хворостиной берёзовой гонял, когда она без разрешения из его ружья стреляла. Она потом на животе спала, так ей всыпал. А вы в Злобино старший, значит, тоже хворостиной можете выпороть. Я разве неправильно сказала?

Я сдержал улыбку, увидев, как Александра с облегчением выдохнула. Похоже, она всерьёз поверила, что я мог такое сказать.

— Ксения, а ты когда балуешься, не боишься, что я тебя могу хворостиной?

— Меня нельзя, я ещё маленькая, — твёрдо заявила Ксюшка. — Папа сказал, что мне надо словами, а Сашка уже взрослая, ей поздно объяснять, если раньше не поняла.

Рыжая сверкнула глазами и тайком погрозила сестре кулаком. Та в долгу не осталась и показала Александре язык. Ёшки-матрёшки, натуральный детский сад! Ещё и Марья Алексевна сидит довольная, будто на цирковом представлении. Хоть и правда бери хворостину и гоняй их вокруг усадьбы.

— Сударыни, — я строго посмотрел на обеих сестёр, — будьте любезны, ведите себя прилично. Или кое-кто лишится сладкого за ужином.

Такой довод подействовал на Ксюшку мгновенно, она приняла вид идеального ребёнка и больше не пыталась изводить сестру.

После обеда Сашка попыталась поговорить со мной.

— Константин Платонович, я должна с вами объясниться.

— Позже, Александра. Сначала у меня дело к Марье Алексевне. А с вами я поговорю позже. И сразу вместе с Петром.

Она стухла, кивнула и тяжело вздохнула. Ничего, пускай немного помаринуется. В следующий раз будет думать, как устраивать скандалы и хлопать дверью.

Обсуждение наших столичных «приключений» и смерти Елизаветы вышло долгим.

— Так даже лучше, Костя, — заявила Марья Алексевна.

— Почему?

— А ты подумай, если бы она подписала те бумаги? Титул тебе да дворянство Танечке. Думаешь, не докопались бы, из-за чего такая милость? По-хорошему, ты должен был руками отмахиваться, чтобы князем не стать. Я говорила — рискуешь ты с этой поездкой. А с эдакой наградой надо было брать Таню да уезжать в Европу.

Княгиня пожевала губами.

— Вот и говорю, что лучше. Разумовский её не выдаст, он Елизавете верен как пёс всю жизнь был. Надеюсь, вы больше никому на глаза в Петербурге не попались.

Она задумалась, постукивая ногтями по подлокотнику кресла.

— У меня есть хорошие знакомые во Флоренции. Может, отправим Таню к ним погостить на пару годков? На всякий случай.

Я покачал головой.

— Мне придётся поехать с ней, чтобы выполнить клятву. А бросать Злобино и задуманные дела я не хочу. Марья Алексевна, а как вы посмотрите на то, чтобы спрятать Таню здесь, в России?

Хмыкнув, княгиня вопросительно подняла бровь.

— Когда вы брали её на бал, то представляли, кажется, Лариной.

— Было такое дело.

— А может, оформить её как Ларину на постоянной основе?

— Кхм. Как ты себе это представляешь?

— Семейство большое, вы сами говорили. Договоримся с кем-нибудь из них, чтобы они записали Таню как свою дочь, внучку, племянницу или дальнюю родственницу. Наверняка можно найти, кто из Лариных нуждается в деньгах и согласится провернуть маленькую аферу. Если уж тогда дворянское общество не разоблачило наш маленький обман, то теперь при поддержке кого-то из семейства тем более не догадаются. А за ценой я не постою.

Марья Алексевна махнула сложенным веером, призывая меня к молчанию. Подняла глаза к потолку и забормотала:

— Ларины… Ларины… А что, имеет смысл… Имеет… На виду искать не будут, тем более среди небогатых. С Прасковьей поговорить? Нет, болтушка, всё растреплет. Василий? У него семеро уже взрослых, там не спрячешь. Кого выбрать? Хотя… Тут и думать нечего!

Хлопнув веером о ладонь, княгиня посмотрела на меня.

— Как разберёшься с дуэлью, поедем к Фёдору Апполинарьевичу. Думаю, он мне не откажет в маленькой просьбе.

— Кто такой?

— Увидишь, Костя, увидишь. Замечательный человек и семейство такое же. А денежный вопрос я сама с ним улажу.

— Марья Алексевна…

— Сказала, сама, значит, сама. И даже не думай возражать, обижусь!

На этом и порешили, и я пошёл разбираться со скандалисткой и бузотёром.

— Рассказывайте, как дело было.

Александра молчала, тискала в руках платок и смотрела в пол. Бобров вздыхал, делал несчастное лицо и тоже не спешил открывать рот.

— Ну? Мне из вас клещами вытаскивать?

— Понимаешь, Костя, — Пётр поморщился, — я обещал Саше не распространяться об этом случае. Очень… недостойная история получилась.

Сашка шмыгнула носом и сильнее стала терзать платок.

— Пикантные подробности меня не интересуют, в общих чертах. Чтобы я знал, во что вы вляпались.

Бобров ещё немного помялся и всё-таки выдал «страшную» тайну. Деньги у Александры были, и она почтовым дормезом добралась аж до Владимира. Там на постоялом дворе с ней свела знакомство компания дворян, поначалу показавшаяся рыжей вполне благопристойной. Какие-то прапорщики и подпоручики, молодые, улыбчивые и даже галантные. Немного. Но нашей рыжей этого хватило, чтобы очароваться ими.

На этом месте Александра всхлипнула и приложила к глазам истерзанный платочек. Дальше Бобров юлил, кашлял то и дело и говорил очень расплывчато. Дворяне оказались дурной компанией и совершенно не подходили для такой скромной девушки, как Сашка. И только он спас положение — появился вовремя, чтобы не случилось непоправимое. Угрожая пистолетами и даже сделав пару выстрелов, он забрал лишившуюся чувств от «слишком крепких напитков» Сашку и вернул в Муром. Без потерь не обошлось — Боброву чиркнули по бедру шпагой, а он сломал клинок и пальцы обидчику.

Лицо Александра спрятала в ладони, а уши горели словно два красных уголька. Бобров разводил руками и говорил, что в точности выполнил моё поручение.

— Александра, я так понимаю, что вам стыдно?

— Угу, — смотреть на меня рыжая всё ещё опасалась.

— Вы сделали выводы из этого происшествия?

— Да, Константин Платонович.

— Очень хорошо. А теперь, Пётр, скажи мне, каким боком здесь сын Шереметева и почему ты собираешься с ним стреляться?