Дядя самых честных правил 6 (СИ) - «Котобус» Горбов Александр. Страница 34

— Я туда и не собираюсь.

Лукиан усмехнулся.

— Некромант предполагает, а Хозяйка приказывает по своему разумению. Оружие тебе надо, отрок, оружие.

— «Громобой» пойдёт? — я постарался вложить в слова побольше язвительности, но Лукиан только хмыкнул.

— Не про то говорю. Идём, будет тебе и оружие, и игрушка, какие некроманту положены.

Он схватил меня за локоть и чуть ли не силой потащил в подвал.

— Идём-идём, отрок. Сейчас будешь знакомиться.

— С кем?

— Не с кем, а с чем. С Божедомским вертепом.

У меня даже в горле запершило, и я закашлялся.

— С теми руками? Нет уж, увольте, отец Лукиан! Я даже близко к этой пакости подходить не хочу.

Вместо ответа монах на ходу отвесил мне подзатыльник и продолжил тащить по лестнице.

— Поспорь мне ещё, — мрачно рыкнул он басом. — Сказал надо — значит, будешь делать, что я говорю. Не хватало ещё, чтобы тебя ненароком убил какой-нибудь дворянчик. Кто вместо тебя будет? Ещё одного учить? Нет уж, взялся быть некромантом — не смей брезговать. Василий Фёдорович у меня в ногах валялся, чтобы эти руки получить, а ты нос воротишь. Ишь, цаца!

Спорить с ним сейчас не было никакой возможности. Он запустил Талант на полную мощь, отчего на меня давило эфирное поле и даже переставлять ноги было сложно. А уж призвать Анубиса так и вовсе не получалось — слишком уж велика была сила монаха. Если только достать small wand…

— Давай, отрок, — Лукиан дотащил меня до места и толкнул к сундуку, — открывай. Сейчас узнаем, настоящий ты некромант или нет.

Глава 23

Руки

Тяжёлая крышка была холодна, как лёд, а под пальцами я ощутил ломкие кристаллики инея. Из распахнутого зева сундука пахнуло могильной стужей, землёй, воском и едва уловимыми благовониями.

— Позови их, — шепнул Лукиан, стоящий за правым плечом.

— Э… — я вспомнил, как он обращался с ними в прошлый раз. — Цыпа-цыпа?

Монах насмешливо фыркнул.

— Ты ещё «гули-гули» скажи. Это тебе не животное, а магический некроконструкт. Он понимает простые словесные приказы.

Я склонился над тёмным провалом и произнёс:

— Ко мне.

Чернота в сундуке шевельнулась. Оттенки мрака переливались один в другой радугой смерти, бурлили и пузырились. Будто закипало ядовитое зелье, одной каплей убивающее целые города. Брр! Даже мурашки по спине побежали от такого зрелища.

Тьма передо мной выцвела, сделалась тонкой и серой, а затем лопнула. Выпуская из себя бледные мёртвые пальцы. Руки полезли наружу, как тесто из квашни нерадивой стряпухи. Вздулись горбом над сундуком, качнулись из стороны в сторону и замерли белёсой шевелящейся массой.

— Молодец, — одобрил Лукиан, — а теперь заяви на них свои права.

— Как?

— Как сумеешь. Считай, что это зачёт на звание некроманта, — монах издал глухой смешок. — Только учти: не справишься — из подвала вряд ли выйдешь. В нашем деле или сдал с первого раза, или умер. Пересдач не предусмотрено.

Я покосился на монаха. Интересно, откуда он университетские порядки знает? И с деланной магией близко знаком. Неужели где-то учился?

— Преподавал я, — хмыкнул Лукиан, будто услышал мои мысли, — в Саламанке. Multos et doctissimos Salmantica habet. Хорошие времена были, спокойные. Какие славные диспуты с папскими легатами мы устраивали! До сих пор приятно вспомнить.

Он кашлянул и несильно ткнул меня в бок кулаком.

— Не отвлекайся, работай. Божедомский вертеп долго ждать не будет.

Шевелящиеся руки колыхнулись, словно подтверждая сказанное. Я мысленно собрался и в упор посмотрел на них, высматривая эфирные плетения. Ну-с, приступим!

Монах был точен в определении: именно магический некроконструкт и был передо мной. Каждая рука по отдельности не больше, чем кусочек мозаики, глупый и ничего не умеющий. Но объединившись в «вертеп», они превращались в искусственную, почти разумную сущность. С собственной волей и сложной распределённой структурой. Создавший эту штуку был гением, намного опередившим своё время. Или это «подарок» некромантам от Хозяйки? Да неважно! Мне сейчас надо найти управляющий контур, а не раздумывать над теоретическими построениями.

Божедомский вертеп нетерпеливо шевелился, перебирая бесчисленными пальцами. Я вглядывался в его магическую структуру и не видел никаких управляющих контуров. Нет, наверняка они есть, только размазаны между всеми частями сразу и просто так в них не влезешь. Ладно, попробуем зайти с другой стороны. Как там говорил Лукиан, простые словесные приказы? Значит, взятие под контроль должно быть прошито там же. Вот только на какую фразу? «Служи мне»? «Ты моё»? Да нет, глупости, тут должно быть что-то другое, не столь очевидное.

— Поторопись, отрок, времени мало осталось.

Я дёрнул плечом и ничего не ответил. Руки начали двигаться активнее, меняясь местами и проявляя нетерпение. Руки, руки… Практически все левые, только пару раз в куче-мале мелькнули правые — одна женская, с накрашенными красным лаком ногтями, вторая мужская, с массивным перстнем-печаткой на мизинце. Может, это и есть ключ, а?

Поддавшись внутреннему порыву, я протянул раскрытую ладонь и сказал:

— Добрый вечер. Хочу предложить вам сотрудничество. Что скажете?

Божедомский вертеп на несколько секунд замер. Я почувствовал на себе тяжёлый взгляд магического конструкта, ошарашенный и удивлённый. Руки дёрнулись и пришли в движение. Клубок холодной плоти начал бурлить, словно под ним развели огонь. Со страшной скоростью кисти рук перемешивались, бешено шевеля пальцами.

Одна из них даже выпала из сундука. Шмякнулась на камни и тонко пискнула. Рывком перевернулась на ладонь, встала на пальцы и, скребя ногтями, полезла обратно.

— Что ты сделал⁈ — зашипел мне прямо в ухо Лукиан. — Не так надо было! Сейчас я их отвлеку, а ты беги к лестнице. Может, сумеешь живым выбраться.

Но ничего сделать он не успел. Божедомский вертеп вздыбился горой над сундуком и на мгновение застыл, нависая над нами. Поверхность его вспучилась и потянулась вперёд. А затем женская правая рука крепко пожала мою ладонь.

Мёртвые пальцы были ледяными. И на ощупь совсем не человеческие, а будто я прикоснулся к мраморной статуе. Прикосновение длилось несколько секунд, а затем рука отпустила меня. Божедомский вертеп начал оседать сам в себя, заползая обратно в сундук. Руки нырнули во тьму, а следом с глухим стуком сама собой захлопнулась тяжёлая крышка.

— Ты меня, отрок, чуть до удара не довёл.

Выбравшись из подвала, мы с Лукианом пошли в парк, подальше от лишних ушей. Монах уселся на лавочке, вытащил откуда-то бутылку с рябиновкой и хорошенько приложился к ней.

— Это же надо, «сотрудничество»!

Он помотал головой и снова отхлебнул.

— И ведь сработало, вот что удивительно. Никогда бы не подумал, что так можно.

— Отец Лукиан, а ведь не вы создали этот Божедомский вертеп. Скажите честно, откуда вы его взяли?

— Откуда, откуда — оттуда! Где взял, там уже нету, — буркнул монах и бросил на меня сердитый взгляд. — Считай, наследство от одного хорошего человека.

Он пожевал губами и вздохнул.

— Ладно, не о том речь. Вертеп ты подчинил, теперь покажу, как с ним работать. Ну-ка, садись.

Мы поменялись местами. Я устроился на лавочке, а монах принялся расхаживать передо мной и читать лекцию. Говорил он много, развесисто, но если коротко, то всё сводилось к одному: Божедомский вертеп я могу позвать в любой момент в любом месте. Он меня услышит и придёт на помощь.

— И как его призывать? Ритуал какой-то или заклятье?

— Ты чем слушаешь, отрок, афедроном? Я же ясно сказал — позвать мысленно. Как первый раз позовёшь, так он и будет откликаться.

Он развернулся, отошёл к кустам и поставил пустую бутылку из-под рябиновки на камень.

— Позови вертеп и прикажи сбить бутылку на землю.

Честно говоря, я не чувствовал никакой ментальной связи с некроконструктом. Как он меня услышит? А ещё в голову лезла навязчивая картинка — я зову вертеп и из подвала в парк марширует колонна мёртвых рук. Вот интересно, Настасья Филипповна их испугается или начнёт веником гонять за то, что наследили на чистом половичке?