Кукушонок - Lackberg Camilla. Страница 17

Она встала и принялась ходить взад-вперед по своему маленькому кабинету. От вида на море из окна второго этажа у нее всегда перехватывало дыхание, а теперь непроницаемая пелена тумана начала рассеиваться. Писательство – одинокая работа. Сколько часов провела Эрика в этом кабинете наедине со своим творческим беспокойством? Но взгляд на море всегда внушал умиротворение, давал ощущение, что она – часть чего-то большего. Смешно, но именно теперь, когда Эрика добилась успеха, покой как никогда стал для нее на вес золота. Чем лучше продавались книги, тем агрессивнее наседал внешний мир. Интервью, подкасты, пиар-поездки за границу, книжные ярмарки и толпы читателей в погоне за ее автографом. Слишком много того, что отвлекало ее от главного – творчества и семьи.

Эрика вернулась к компьютеру, размышляя, как выйти на нужную информацию. Кем была таинственная Лола? Кто убил ее и ребенка? Насколько хорошо они с Рольфом знали друг друга, когда это произошло?

Она вернулась за компьютер и с удвоенной энергией продолжила поиск.

Комната отдыха с тоскливыми желтыми стенами выглядела как всегда. И дело не только в недостатке денежных средств. Похоже, коллектив не был готов к изменениям. Время от времени Анника говорила, что помещение неплохо было бы «освежить», но эта идея не находила активной поддержки. Коллегам нравилось все как есть. Разве что кофе мог быть получше.

– Как долго он стоит на плите? – Паула Моралес скептически кивнула на кофейник.

– Ты действительно хочешь это знать? – спросил в свою очередь Мартин.

– Не уверена в этом.

Паула решилась все-таки налить чашку и села за стол напротив Мартина. Пуншевые рулеты уже ждали. Паула взяла один и подвинула тарелку Мартину, но тот покачал головой:

– Я и без того превращаюсь в симпатичного толстячка.

– Так ты будешь еще симпатичнее, – рассмеялась Паула.

Ей нравилось снова видеть его веселым. Одно время Паула боялась, что печаль в глазах Мартина никогда не развеется. Но время залечивает почти все раны. В достаточной степени, по крайней мере, чтобы жизнь могла продолжаться, не погружаясь в омут тяжелых воспоминаний.

Паула сделала глоток. Кофе можно было бы назвать безвкусным, если б не привкус гари на языке. Но она даже не поморщилась. Это стало привычным, как и выцветшая желтая краска на стенах, и потому внушало чувство уюта и защищенности. Дом есть дом, каким бы он ни был.

– Я слышал, Мельберг плещется с детьми в Стрёмстаде. Мельберг в плавках – это, скажу я вам, зрелище для богов…

Мартин потянулся за рулетом и покончил с ним в два укуса. Вот вам и все воздержание.

Паула опустила взгляд в стол. Она ненавидела лгать Мартину, но Бертиль настоял, чтобы визит Риты к врачу оставался тайной, и она склонялась к тому, что это правильно. Сочувственные взгляды коллег – последнее, что нужно им с Бертилем. Особенно это касалось Мартина, который сам прошел этот путь с самым близким человеком. Кроме того, тревога могла оказаться ложной, и в этом случае тем более не стоило раньше времени сеять панику.

Паула взглянула на телефон. До сих пор ничего ни от матери, ни от Бертиля. Но так оно всегда бывает с визитами к врачу.

– Что с нашим списком? – спросил Мартин.

Он собрал крошки со стола и бросил в раковину, после чего оторвал кусок бумажного полотенца из держателя на стене и протянул половину Пауле. «Он стал таким аккуратным, – подумала она. – Чувствуется влияние Метте».

– Так себе, – ответила Паула. – Пока ничего интересного. Был праздник, люди перепились… Никто ничего толком не помнит. Во всяком случае, ничего такого, что могло бы насторожить.

– У меня то же самое, – кивнул Мартин, возвращаясь за стол.

Он снова потянулся за рулетом, и Паула подумала, что его щеки и в самом деле несколько округлились за последнее время. Но ему идет.

– Полагаю, самое простое объяснение в данном случае и есть самое вероятное, – задумчиво продолжал он. – Я имею в виду кражу. Злоумышленники вломились в галерею и застали там Рольфа. Произошла потасовка. Рольф погиб, а они скрылись, ничего не взяв.

– Кража произведений искусства во Фьельбаке? – скептически переспросила Паула и опять потянулась за рулетом. – Мы знаем наперечет всех местных знатоков, кого это может касаться. Тем более когда речь заходит о фотографиях. – Она подобрала крошку с бумажного полотенца.

Мартин кивнул.

– Согласен, но мы ведь пока не представляем себе, как было дело. Пресса много писала о выставке Рольфа и его успехах. Не забудь, что среди участников последнего ограбления музея Мунка в Осло не было ни одного знатока живописи.

– Уф… Надеюсь, тем самым они рассчитывали устранить пробелы в своем образовании.

Мартин покраснел, отчего его веснушки стали не так заметны.

– Мы смотрели ролик на эту тему.

– Ну да…

Паула ухмыльнулась. Оставался один, последний рулет. Она пододвинула тарелку Мартину.

– Спасибо. – Язвительный тон, каким это было сказано, не помешал ему с удовольствием угоститься.

Паула быстро проверила телефон и встала. По-прежнему ничего от мамы. Откуда-то из желудка уже поднималась волна панического страха. Сосредоточиться на работе – лучшее, что можно сделать в этой ситуации. И она обзвонила не всех гостей из своей части списка.

– Прежде всего, я хочу принести вам соболезнования, – тихо сказал Патрик.

Хеннинг и Элизабет молча кивнули. Оба выглядели вконец обессилевшими. Ничего удивительного после вчерашнего праздника, но это была не та счастливая усталость, какую чувствуют обычно люди в таких случаях. Глаза супругов были пустыми.

– Это ограбление? – спросила Элизабет строгим, требовательным тоном.

Властность, которую излучала эта женщина, заставила Патрика выпрямиться на стуле.

– Мы ничего не знаем. И даже если б знали, сейчас не можем делиться такой информацией.

– Понимаю.

– Нужно дать полиции возможность делать свою работу, – сказал Хеннинг и успокаивающе накрыл руку жены своей. Потом перевел взгляд на Патрика: – Располагайте нами, если мы можем быть вам полезными. Рольф был нашим другом на протяжении многих лет.

– Почему его не было на вечере?

Патрик нахмурил брови. Если они были такими близкими друзьями, как утверждает Хеннинг, разве Рольф не должен был разделить их праздник?

– Рольф был немного… себе на уме, и с годами это только усугублялось. То же можно сказать о каждом из нас. – Хеннинг махнул рукой и поднял глаза на жену, словно ища поддержки.

– С возрастом Рольф все больше становился отшельником, – согласилась Элизабет. – Желательно в каком-нибудь богом забытом уголке планеты. А на нас, жителей реального мира, смотрел с презрением.

– Ты перегибаешь палку. – Хеннинг перевел взгляд с Патрика на жену. Элизабет твердо посмотрела ему в глаза.

– Ты знаешь, что это правда. Он отгородился от нас, особенно в последние месяцы. Честно говоря, мы не особенно удивились, когда Рольф отказался прийти на праздник.

Пока супруги пререкались, Патрик делал записи в блокноте.

– Но его жена там была.

– Да. И судя по тому, что я слышала от Луизы, Вивиан приняла приглашение в последнюю минуту. Наверняка пошла против Рольфа. Но, думаю, это здоровое решение. Рольф мог быть очень властным, а бедняжка Вивиан подчинялась ему почти двадцать лет.

Элизабет фыркнула.

– Они поссорились? – спросил Патрик.

– Не настолько, чтобы она могла его убить, если вас это интересует.

– У них были проблемы в отношениях, как и у всех.

Хеннинг Бауэр снова смягчил категоричность жены. Патрик спросил себя, насколько обычна такая модель поведения для супругов.

– То есть ничего серьезного?

– Ничего серьезного, – подтвердил Хеннинг.

– Как вы познакомились с Рольфом? Вы сказали, что ваша дружба уходит корнями в далекое прошлое…

Хеннинг снова взглянул на Элизабет, которая отвернулась и как будто заинтересовалась публикой за столиками в зале. Туман заставил постояльцев отеля воздержаться от прогулок на свежем воздухе.