Измена по контракту (СИ) - Володина Таня. Страница 27

— И с кем я буду спать?

— С Василисой, потому что Мадина и Наташа из бухгалтерии дружат и сто процентов захотят спать в одной комнате.

— Прекрасно! — вырывается у меня.

— Она тебя так бесит?

— Нет, просто мне нужно будет уйти ночью к Владу. Вдруг она помешает?

— Не вздумай покупать клофелин! — мрачно шутит шеф.

Я закатываю глаза. Стоило один раз приколоться на тему снотворного, как он начал меня троллить.

— Надеюсь, она напьётся и вырубится, — говорю я.

— Не переживай на её счет, она тебе не помешает. Главное — не забудь установить камеру в спальне Дроздова. Вот план комнаты. Самое подходящее место — около телевизора, оттуда хороший обзор на кровать и всю комнату, если вы… Ну, если вы не дойдёте до кровати. — Он замолкает, сглатывает и продолжает, доставая из кармана приборчик: — А это камера. Маленькая, но всё нужное есть — датчик движения, ночная съёмка, угол обзора — сто пятьдесят градусов. А главное — встроенный вай-фай, так что я всё увижу.

— Что?!

— Что? — не понимает Никитос.

— Ты собираешь смотреть, как я трахаюсь с Владом?!

— Ну, блин, да. Мы же должны записать видео для Насти.

— Нет, я не хочу, чтобы меня кто-то видел! Не надо вай-фай, пожалуйста! Есть такая же камера, но с картой памяти?

— Яна, но я всё равно тебя увижу, — резонно замечает Никитос. — Не ночью, так утром, когда ты привезёшь камеру обратно.

— Да! Но мысль о том, что ты за мной наблюдаешь, будет меня тормозить. Мне стыдно заниматься сексом на твоих глазах. Ну правда, Никит! Утром я как-нибудь переживу этот позор, лишь бы не в прямом эфире!

— Ну хорошо, сейчас найду такую же, но с картой. Только в этом случае обязательно забери камеру, не оставляй в коттедже, иначе все усилия пропадут зря.

Никитос отправляется рыться в своём сейфе, где хранит всякие запрещённые законом штучки.

Чувствую себя Джеймсом Бондом, которого снаряжают на операцию всем отделом. Остаётся последний вопрос. Я много чего узнала о Владе Дроздове за последние две недели, но почему-то всегда думала, что его первая любовь на первом курсе была его первой женщиной. Но Кира настаивает, что полноценного секса между ними не было. Только кунилингус. Пишу сообщение Насте:

«Привет! С кем потерял девственность твой муж?».

Она отвечает через три секунды:

«Со мной».

«А ты?»

«А я с ним, мы оба были девственниками».

«Спасибо за ответ. Если передумаешь, у тебя есть время до вечера».

«Я не передумаю. Сделай это».

Я это сделаю.

В полдень я стою у его дома. Он выходит из парадной с двумя тяжёлыми сумками, похожими на баулы из строительных магазинов. Из сумок торчат бутылки, ботва ананаса и упаковки с мясными деликатесами. На Владе широкие льняные штаны на верёвочке и белая рубаха с длинными рукавами, на голове панама — защита против адского майского солнца и двадцатипятиградусного пекла.

Бедняга.

Мы складываем сумки в багажник и садимся в машину.

— Почему ты не включила кондиционер? — спрашивает он недовольным тоном.

Мне хочется тут же врубить кондиционер, направить сопла вниз, чтобы моего Славика не продуло, достать из термосумки воду и шоколадки, предложить жевательные резинки, застегнуть пуговицы на его рубашке, которые по какому-то недосмотру расстёгнуты больше положенного, — настолько, что видна ложбинка на груди. В общем, так и тянет позаботиться об этом парне. Но я не должна этого делать, если хочу завоевать его сердце. Я должна быть садисткой. Он же мазохист. Поэтому я не реагирую на его слова и не включаю кондиционер. В салоне не так уж и жарко, хотя машина долго стояла на солнце. Не больше тридцати градусов. На верхней губе скапливаются капельки пота, я смахиваю их пальцем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Мне жарко, Яна, — сообщает Влад, глядя на меня в упор.

Я разыгрываю раздражение:

— Влад, ну сколько можно! Ты же видишь, что я веду машину? Я не могу сейчас отвлекаться! Если тебе надо, включи кондиционер сам, ты прекрасно знаешь, где кнопка! Не приставай ко мне со своей ерундой, иначе получишь по жопе.

Замечаю краем глаза, как у человека отвисает челюсть.

— Ты охренела?

Я выбираю место и аккуратно паркуюсь у тротуара. Разворачиваюсь к Владу. В его глазах плещется паника и ещё что-то непонятное — болезненное возбуждение? Ему нравится, когда его унижают? Его это будоражит? Сердце выпрыгивает из груди, мне хочется обнять его и попросить прощения — за себя, за Киру Платонову, за маму его непутёвую. Но у меня есть план, которого я должна придерживаться, если хочу получить полтора миллиона.

— Выходи, — говорю я. — Если тебе не нравится, как я с тобой обращаюсь, я тебя не держу. Проваливай! — И добавляю: — Славик.

Мы пялимся друг на друга. Его глаза непонятного цвета — то ли серые, то ли карие, — лихорадочно блестят. На скулах появляются бордовые пятна. Мне хочется губами проверить, насколько они горячие. Хочется положить руку на ширинку и выяснить, возбуждён ли он, — как тогда, в баре, когда я била его по груди. Но я этого не делаю, мне тоже страшно.

Игра в гляделки заканчивается моей полной победой. Он отводит взгляд и тихо спрашивает:

— Что ты делаешь со мной?

— Пока ещё ничего, — отвечаю я и трогаюсь с места. — Но я сделаю с тобой всё, что мне захочется. И ты не сможешь мне отказать.

— Зачем? Господи, зачем тебе всё это? — он обращается уже не ко мне, а к Богу, наверное. — Ты ничего не понимаешь.

Прикусывает нижнюю губу. Бордовые пятна расплываются по всему лицу. Меня пробивает бешеным, неконтролируемым желанием, я едва сдерживаю стон, рвущийся сквозь зубы. Я так сильно хочу этого мужчину!

— Затем, что я так хочу.

Он наклоняет голову. Буквально свешивает её между коленей, и я веду предельно аккуратно, чтобы он не ударился макушкой о торпеду. Руки дрожат, но я крепко держу рулевое колесо. Я не хочу причинить ему боль. Или хочу? В любом случае — причиню. Я должна.

Чувствую себя, как во сне-кошмаре, где ты ничего не контролируешь, а безвольно тонешь в бредовых событиях.

Когда на заднее сиденье втискиваются Вася, Наташа и Мадина, Влад приходит в себя. Выглядит он неважно, и Вася это замечает:

— Влад, что с тобой? Почему ты красный? — она тянет руку, чтобы прикоснуться к его щеке, но Влад уклоняется.

— Всё нормально.

— Ну я же вижу, что ненормально! Тебе жарко, да? Воды хочешь? Яна, включи кондиционер, только не сильно холодно, а то Влада продует…

Он оборачивается к ней и отчётливо произносит:

— Василиса, заткнись, пожалуйста, — и раздражённо жмёт на кнопку климат-контроля.

Девушки замолкают на полуслове, а я наконец-то понимаю, почему Влад переспал с Васей сто лет назад. По неопытности он спутал гиперопеку и садизм. Под видом заботы Вася обесценивала его желания и решения, превращала взрослого человека в беспомощного ребёнка. Это такое же унижение, как получить массажной щёткой по лицу. Он искал острых ощущений, которые познал с Кирой, но напрасно. Вася не садистка, а помешанная на контроле клуша, а это совсем другой расклад. Влада это не торкает. И, видимо, в качестве наказания для самого себя он оставил Васю работать в «Питерстрое» — не потому, что она незаменимый работник, а потому, что он мазохист. Пусть она и не удовлетворила его извращённые желания, но всё же цепляла какую-то струнку в его больной душе.

А я его желания удовлетворю.

О, ещё как!

Я знаю все его тайны.

Включаю радио, нахожу самый весёлый канал и прибавляю скорость. Влад демонстративно пристёгивается. Несмотря на то, что я наорала на него, негативной энергии между нами не чувствуется. Скорее, энергия ожидания. Мы оба ждём, куда заведёт нас наша игра.

Турбаза расположена в сосновом лесу, вплотную подступающему к дюнам. За дюнами — море. Мелкое, но чистое и успевшее прогреться на солнце.