Оценщик. Поединщик поневоле - Шаргородский Григорий Константинович. Страница 3

Испанец сплетал и запускал в меня заклинания со скоростью если не пулемета, то полуавтоматического дробовика точно. В данный момент моей главной задачей было определить по энергетическому колебанию, цвету и даже звуку направленность заклинаний, чтобы вовремя сменить структуру щита и достойно принять атаку. Вот как раз с этим проблем не было, потому что я обладал таким читом, как мой дар. Нет, он не позволял видеть внутреннюю структуру самих печатей, зато я чувствовал каркас из энергии творения и вовремя успевал реагировать, за что иногда получал греющую самолюбие похвалу от скуповатого на это дело испанца.

Было немного стыдно перед не обладавшими даром и тем более таким продвинутым щитом соучениками, но я так никому и не признался в читерстве. И дело тут не в честности – в таких вещах от секретности может зависеть жизнь.

– Хватит танцевать! Сосредоточься! – вместе с заклинаниями прилетел ко мне каркающий упрек учителя.

Ну вот опять! Увлекшись защитой, я и сам не заметил, как начал понемногу отступать, при этом двигая ногами не как положено уважающему себя фехтовальщику. Я как-то привык в боевых ситуациях не стоять столбом, а активно уклоняться, смещаясь и сбивая сопернику прицел, но учитель был классическим фехтовальщиком и подобные излишества не одобрял. Можно было бы с ним поспорить, что если надо, то и кувырок придется в тему, но я сюда хожу не за тем, чтобы проводить теоретические диспуты.

Ругнувшись под нос, я встал в классическую позицию, но пробыл в ней недолго. Наконец-то поймал паузу в прилетающих ударах, чуть деформировал щит и, как мне казалось, лихо сплетя кинетическую печать, запустил ее в учителя. Она не долетела даже до середины пути, встретившись с очередной печатью дона Пабло. Маленький фейерверк дал мне еще пару секунд форы, и я решил зайти с козырей. Выставив щит практически клином, рванул вперед, одновременно с этим формируя силовое лезвие на палочке. Это было единственное заклинание, которое я смутно запомнил из того боя в храме. Благодаря ему палочка превращалась в подобие джедайского меча.

Благодаря отсутствию шлема я хорошо рассмотрел недовольную гримасу на лице испанца и сразу внутренне содрогнулся, понимая, что это недовольство сейчас выльется во что-то очень неприятное и болезненное. Так оно и вышло. Следующее плетение оказалось мощнее, и мой щит буквально заскрипел, грозя вот-вот распасться. Не помогла ни клиновидная форма, благодаря которой заклинание должно было уйти в сторону, ни мои новые навыки в подпитке силового каркаса печати. А я-то так гордился тем, что научался латать свой щит прямо во время боя, не допуская его разрушения. Благодаря этому не нужно было тратиться на плетение нового!

Скрип оказался зловещим предзнаменованием, и через секунду я услышал знакомо-неприятный звон разлетевшейся печати. Сплести из рун новую для меня дело буквально пары секунд, но кто бы мне их дал.

Даже пробовать не стал, а встретил следующее заклинание учителя ударом уже сформировавшегося силового клинка. Конструкт испанца ожидаемо разлетелся искрами, но следующий же энергетический снаряд вильнул прямо под силовую кромку и так зарядил мне в грудь, что, несмотря на движение вперед, тело отбросило назад метра на два. Хорошо хоть, площадь кинетической печати была довольно большой, так что больнее было падать на спину, чем получать удар.

– Плохо, ученик, очень плохо. – С каждым шагом вперед учитель вколачивал гвозди пренебрежения в мое разбухшее самомнение. – Я лишаю тебе звания Танцора, теперь ты Тортуга.

Не понял, причем здесь пиратский остров? Только через секунду я понял, что меня обозвали черепахой.

– Учитель, почему черепаха? – спросил я, с кряхтением поднимаясь на ноги, при этом даже не думая обижаться.

Мне-то как раз показалось, что я был быстр и стремителен.

– Потому что ты, подобно черепахе, либо надеешься на свой панцирь, либо атакуешь, забыв о защите. Да, твой щит хорош, но палочка слушается плохо, и я не могу понять, в чем проблема. Нужно больше тренироваться и вылезать из своего панциря. Я все же советовал бы тебе отказаться от боя со щитовиком, сосредоточившись именно на владении палочкой и мобильными щитами.

– Учитель, мы же обговаривали это, – сказал я, чуть понизив в голос, чтобы не услышали другие присутствующие в зале. – Без щитовика мне не выжить.

– Да, – с явным нежеланием кивнул испанец. – Секатор пояснил мне твою ситуацию. Очень жаль. Я чувствую в тебе талант, но порой жизнь подбрасывает нам задачи, которые просто невозможно решить.

Едва закончив с философствованиями, дон Пабло резко повернулся и гаркнул:

– Одуванчик, твоя очередь! Ты еще не постригся налысо?

Вместо ответа обладатель шикарной русой шевелюры нахлобучил на голову шлем и поплелся к фехтовальному подиуму с таким видом, словно это помост с гильотиной. Я же, двигая плечами, чтобы оценить последствия падения, вернулся на свое место и с наслаждением уселся на лавку. В голову в очередной раз полезли мысли о возможно ошибочном решении оставить у себя палочку эльфийского князя. Учитель прав, я пару недель назад для эксперимента купил в магазине недорогую волшебную палочку, и с ней плетение уже знакомых печатей было как бы не проще, чем с носителем энергетической сущности. Шип явно тормозил мое развитие, но при этом интуиция буквально вопила, что, если мне когда-нибудь удастся договориться с упрямым энергетическом клоном древнего эльфа, границы моих возможностей резко расширятся.

Что касается щитовика, то от него я точно не откажусь. Выступать на фехтовальных соревнованиях у меня нет ни малейшего желания, а в сложных ситуациях револьвер будет понадежнее любой палочки. Особенно учитывая, что боевые плетения пожирают запасы Живой силы, как Бентли Метеор сжигает бензин. Честно говоря, я возился с палочкой из чистого упрямства, которое уже начинает попахивать нездоровой манией, особенно если вспомнить, сколько мы с Бисквитом промучились, пытаясь замаскировать ее и нацепить предохранительное кольцо. Основу маскировки, которую я натягивал на Шип словно презерватив, удалось активировать только с небольшой поломкой станка, в котором проходило финальное формирование внешней экранирующей оболочки-обманки. Теперь на вид палочка казалась вполне себе заурядной, что вызывало раздражение внутренней сущности. Предохранительное кольцо, предназначенное для повышения безопасности в тренировочных боях, также обычно цеплялось просто вручную. Но за таких битых, как я, дают не троих, а добрый десяток небитых, поэтому это мы с Бисквитом сделали все на том же многострадальном станке. Благо оборудование было старым и Бисквит хоть и строил из себя убитого горем погорельца, но в конце признался, что давно хотел поменять силовой манипулятор для сборки опасных артефактов на новую модель. А менять пришлось. Притом что в самой палочке энергии было с гулькин нос, станок сущность развалила на мелкие части. Вид бедного агрегата до сих пор всплывает в памяти, когда я задумываюсь о перспективах освоения древнего артефакта.

За размышлениями о моих непростых отношениях с собственной волшебной палочкой, как бы это двусмысленно ни звучало, я практически пропустил весь тренировочный бой учителя с Митяем. Ему тоже пришлось немного полетать, да еще и подергаться в финале словно эпилептику. К лавке для отдыха он шел по сложной траектории и немного подергивая руками. Бедолага рухнул рядом со мной, явно не собираясь снимать шлем, и всем было понятно, по какой причине.

– Хватит строить из себя недотрогу. Чего ты выеживаешься? – попытался успокоить я своего товарища по учебно-мазохистическим страданиям. – Можно подумать, тут кто-то удивится. Привыкли уже давно. Снимай, не мучайся.

Мой сочувственно-убаюкивающий тон успокоил Одуванчика, и он все же снял шлем. Вот теперь даже непосвященным было видно, почему он получил свое прозвище. Шикарная русая шевелюра стояла дыбом. Куда там самым отбитым любителям прически в стиле афро. Мало того, между ставшими колом волосами иногда пробегали электрические разряды. Я тут же направил на него телефон и сделал снимок. Будет в моей коллекции еще одно интересное фото. Оно каждый раз получается по-новому.