Собирая осколки (СИ) - "Леди Катрина". Страница 8
... Истекающий смазкой член задел его рот, вызывая новый приступ тошноты.
– Открывай ротик, маленькая блядь, – навалившись на него всем телом, прохрипел парень. Кирилл отчаянно сопротивлялся, пытаясь уйти от назойливого и ухмыляющегося парня, отчего боль внизу становилось невыносимой, ему заломили руки, скрутили, не позволяя вырваться...
Кирилл крепко зажмурился, замирая неподвижно и всеми силами стараясь убедить себя, что он не в парке, не на холодной земле, не там. Не там. Не там!
Он старался выровнять дыхание и не дрожать, будто на него только что вылили ведро ледяной воды, и именно в этот момент он услышал приглушенное, чуть хрипловатое:
- Привет.
Наверное, не было в мире слова нужнее, чем это. Простое и теплое свидетельство жизни, которое вскоре разбилось в прах о грязные глыбы реальности. Кирилл, не отрывая головы от подушки, смотрел, как Костя садится напротив него на деревянный старый стул.
Вот он перед ним. Парень, который открыл ему новый мир, помог узнать себя и осознать свои желания. Но вместо привычной радости, возникающей всякий раз, когда он видел его, Кирилл ощутил, как в душу медленно заползала холодная тьма, покрывая все слоем грязи и пыли.
... – Когда ты закончишь выпускной класс, мы сделаем это, – жаркий шепот на ухо, от которого кружится голова и желание прикоснуться губами в ответ на сладкие слова, подарить Косте хоть каплю того же наслаждения, что доставляет он, только касаясь его вот так, невесомо, одними губами, поднимая в нем все самые затаенные желания.
- Хочу сейчас, – смущенно уткнувшись ему в шею, выдыхает Кирилл куда-то в ключицу. Он хочет его, хочет. – Хочу тебя.
- Кир, ты меня с ума сводишь, – отчаянно целуя его в губы, стонет Костя, прижимая его еще ближе к себе. – Но твои родители... – вдох, поцелуй, – сейчас придут. Я хочу, чтобы тебе было хорошо...
- Мне хорошо...
Кирилл физически ощущал, как между ними разрастается пропасть, когда в глазах Кости все отчетливее проступала жалость, сомнения, растерянность.
Нет-нет-нет, Костя, пожалуйста, только не это. Только не жалость. Не надо, пожалуйста. Костя!
Кирилл прикусил себе щеку, чтобы не закричать от разъедающей его изнутри боли. Он прикрыл глаза, чтобы не видеть того, кто за последние два года стал для него больше, чем друг.
- Кир, я... – Костя осторожно накрыл его ладонь своей, но Кирилл не почувствовал тепло, лишь чужую дрожь, жалость.
- Кир… – сдавленно начал Костя и осекся, чуть сжав его пальцы. Кирилл вытащил руку и отодвинулся. Он не хотел слышать эту муку, сожаление в голосе Кости, не хотел видеть его глаза, наполненные болью и виной. Все рухнуло. Исчезло. Ничего больше не будет. Не будет, не будет, не будет!!!
Они сломали все, когда его... там... о Господи, нет...
- Ублюдки, – звенящим от ярости голосом, выплюнул Костя, боясь дотронуться до него. Он несколько раз протягивал ладонь, но так и не коснулся. Жалость. Презрение. – Я найду их, слышишь? Убью, Кир, убью.
- Уйди, – хрипло выдавил он из себя, до боли сжимая руки в кулаки, ему всегда хотелось чувствовать теплые объятия Кости, его поцелуи, но одна мысль сейчас об этом вызывала тошноту. Больно. Господи, как же больно!
Он не мог этого вынести, ему хотелось свернуться в комок, забиться в угол и никого, никогда не подпускать к себе. Пускай все оставят его в покое!
Но Костя не уходил, наоборот придвинулся еще ближе, положил ладонь на плечо, хотел обнять.
- Уйди! – оттолкнув его от себя, Кирилл сорвался на крик, больше не сдерживая слезы. – Уйди, уйди, уйди!!!
Он орал, не обращая внимания на ошарашенный, испуганный взгляд Кости, на его смятение и на то, что парень уже отступил от него.
Ему было плохо, тошно, ему не хотелось находиться в собственном грязном теле и чувствовать ИХ руки, зубы, языки, ИХ дыхание над самым ухом, ИХ противный запах, ИХ вкус...
Он должен был сейчас чувствовать Костю, желать его, желать быть с ним рядом, но...
Кирилла трясло, он уткнулся в подушку, вцепившись в нее зубами, продолжая кричать, не в силах сдержать свое безумие, свое отчаяние и горечь. Истерика рвалась наружу вместе с потоком горьких слез и бесполезными, бессмысленными криками, которые ничего не принесут, он знал это как никто другой. Знал, но не мог остановиться.
На шум прибежала медсестра, вытолкала постороннего из палаты, следом примчался врач, который сделал укол. Лекарство подействовало почти мгновенно, погружая его в темноту.
Снова стены. Палата. Занавеска колышется. Дождь за окном.
- Проснулся? – встрепенулась около его кровати мать. Кирилл ничего не ответил, он хотел остаться там, в темноте, где хорошо, там, где тихо и спокойно.
- Как ты? Врача позвать?
Кап-кап. По стеклу били капли дождя. Одна сильней другой. Мысли текли вяло, не задерживаясь ни на чем конкретном. Просто дождь. Просто капли, барабанящие по стеклу.
Просто пусто внутри. Просто снова закрыть глаза и уйти.
- Пожалуйста, я буду тихо. Можно мне к нему? На минутку, пожалуйста. Пожалуйста, Мария Васильевна...
- Кость, в прошлый раз у него случился приступ. Ему нельзя сейчас волноваться.
- Я уйду, как только он проснется. Всего две минуты, пожалуйста. Дайте мне две минуты.
- Нет.
Услышав знакомый голос, Кирилл хотел позвать Костю, но... Нет, он не хотел больше видеть Костю. Он больше никого не хотел видеть.
Снова дождь. Он пребывал в полудреме, прислушиваясь к шуму за окном, к разговорам в коридоре, кожей чувствуя чей-то взгляд. Но открывать глаза и проверять, кто это был, не было никаких сил. Единственное, в сознании мелькнуло, что запах у человека такой же, как у Кости. Кирилла это успокоило, и он совершенно бессознательно вдохнул приятный знакомый аромат. Костя.
- Я здесь.
Кирилл по-прежнему не открывал глаз, боясь, что иллюзия исчезнет в любой момент и снова будет тревожная тьма. Его руки коснулась ладонь, ладонь, которая не причиняла боли. Кирилл чуть сжал пальцы, надеясь, что его галлюцинация не исчезнет сразу. Побудет с ним, даря волшебный островок спокойствия. Пожалуйста, еще немного.
- Я не уйду, Кир. Не уйду.
Спасибо. Он снова уснул, хотя не хотел, но по-прежнему чувствовал тепло чужой руки.
Мужчина в белом халате сидел напротив него и что-то говорил, что конкретно, Кирилл не понимал, он смотрел на капли дождя, стекающее по стеклу так заворожено, словно это было маленьким чудом в его новой жизни, состоящим из белых простыней и унылых стен больничной палаты.
- Кирилл, посмотри на меня. Мы сейчас перейдем в смотровой кабинет, где ты пройдешь ряд процедур. Ничего страшного, просто пара анализов, которые тебе обязательно нужно сдать. А пока, дай я посмотрю твою рану на шее.
Мужчина аккуратно стал разматывать бинты, он даже не касался кожи, а все равно жутко хотелось оттолкнуть его от себя, убежать. Кирилл прилагал огромные усилия, чтобы оставаться на месте и не вести себя как умалишенный идиот. Но врач так близко. Слишком близко.
- Так. А теперь приподними голову, – отложив старую повязку, произнес мужчина и пристально посмотрел на рану, когда Кирилл выполнил приказ. – Неплохо. Скоро заживет. – Мужчина взял его за подбородок и повернул голову к свету.
... – А какие глазки...
- Какие нахрен глазки, Сань, ты смотри какая задница у мальчика...
Кирилл резко дернулся в сторону, волком взглянув на мужчину. Тот ничего не сказал на это, просто отошел, взял новый бинт из шкафа и вернулся обратно с еще более мрачным выражением лица. Новое наложение бинта оказалось еще более мучительным: слой мази щипал, тугая перевязка, казалось, душила, руки так и тянулись оторвать все это от себя и убежать.
- Вот и все, – сообщил врач, отходя от него.
- Павел Петрович, в смотровой все готово, – приоткрыв дверь кабинета, бросила медсестра.
- Хорошо. Мы сейчас идем.