Убийство на Аппиевой дороге (ЛП) - Сейлор Стивен. Страница 48
- Ты смог их узнать?
- А как же! Я всегда смотрю гладиаторские бои, когда есть возможность. Само собой, из религиозных соображений. Ведь изначально гладиаторские бои были частью погребального ритуала. Они до сих пор имеют ритуальное значение.
Я не счёл нужным спорить и вместо этого спросил.
- А Эвдем и Бирра были одни? Или там был ещё кто-то?
- Одни, как же! – фыркнул жрец. – Представляю, как Эвдем и Бирра вламываются в харчевню, расправляются с её защитниками – и всё это вдвоём! Легенда, да и только. Нет уж, там была целая армия.
- Так уж и армия?
- Ну, может это я преувеличил. Но людей было много.
- Много – это сколько? Десять человек? Двадцать?
- Пожалуй, больше.
- То есть противников было гораздо больше?
- Да уж.
- А что там творилось, ты видел?
- По правде сказать, сам не видел. Я остался у алтаря; ведь мой долг – охранять его.
- Ну, конечно.
- Но все знают, чем дело кончилось. Этот подонок Клодий был убит. Его людей тоже перебили и вышвырнули трупы на дорогу. И ещё погиб Марк, хозяин той харчевни.
- А Клодий был подонок?
Феликс бросил на меня быстрый взгляд и прищёлкнул языком.
- Я никого не хочу обидеть, гражданин. Ты был его сторонником?
- Нет. Просто та женщина в харчевне говорила о Клодии совсем по-другому. Мне, в общем-то, всё равно.
- Если тебе всё равно, я буду называть Клодия подонком.
- Ты сторонник Милона?
Феликс поднял бровь.
- Я жрец великого Юпитера, и мои помыслы выше ничтожных политических распрей. Но если человек совершает святотатство, гнев богов падёт на него рано или поздно.
- Это ты о том, как Клодий в день празднеств в честь Доброй богини переоделся женщиной и пробрался в дом Цезаря, где в тот год проводилось празднество, чтобы предаться любви с его женой? – Это и впрямь было одно из самых скандальных деяний покойного.
- Вопиющее святотатство, за которое Клодия следовало побить камнями, - отвечал жрец. – Но он сумел выкрутиться, подкупив судей.
- Да уж; человеческое правосудие несовершенно, - кивнул Эко; но от меня не ускользнул насмешливый блеск в его глазах. – Да и правосудие богов, видимо, тоже. Ещё мальчишкой я слышал много раз, что любой мужчина, дерзнувший нарушить запрет и оскорбить своим присутствием Добрую Богиню, будет тут же лишён дара зрения, слуха и речи. Но Клодий почему-то выбрался из дома Цезаря не менее зрячим, слышащим и речистым, чем был, когда пробирался туда. Почему же Добрая Богиня пощадила его? Неужели её обманули женское одеяние и грим? Или же она была очарована Клодием точно так же, как Цезарева жена?
Но жреца не так-то легко было сбить с толку.
- Конечно же, в тот раз она пощадила его – чтобы через десять лет он мог встретить более страшную кончину здесь, в Бовиллах! По-твоему, это случайно, что битва началась прямо перед её святилищем? Говорю тебе, без вмешательства Фауны в его судьбу не обошлось! – Жрец вызывающе глянул на Эко, и продолжал. – К тому же, это не единственное его кощунство и даже не самое худшее. Хотя в Риме вряд ли слышали о том, что он учинил в наших местах. Как вырубил на Альбе рощу Юпитера и выселил весталок из их дома.
- Хозяйка в харчевне что-то рассказывала, - отвечал я. – Но раньше я и правда ни о чём таком не слышал.
Феликс покачал головой.
- Уж кажется, когда человек претендует на магистратуру, о его преступлениях должно стать известно. Но думаю, в Риме готовы были избрать его претором без оглядки на то, что он где-то там осквернил святыни. Я вам расскажу. Всё началось, когда Клодий стал строить себе виллу на горе. Ну, виллу и виллу – их тут много. Но просто виллы, как у всех, Клодию было мало. Он всё достраивал и расширял её, хотел выстроить себе настоящую крепость, ему требовалось для неё всё больше и больше места – пока он, наконец, не подобрался вплотную к тем участкам горы, что испокон веков считались священными: роще Юпитера, храму Весты и жилищу весталок. Каким-то образом Клодий сумел добиться пересмотра земельных границ. Он получил в собственность большую часть священной рощи – и вырубил её, просто вырубил на древесину! Мало того – он выселил весталок из их дома и разобрал его, чтобы из полученного камня пристроить крыло к своей вилле! И забрал старинную мозаику и статуи, чтобы её украсить! Вон там, слева, новый дом весталок – видите, между деревьями? Самого храма Весты он не тронул; но того, что он натворил, хватило с избытком. По-моему, нет большего кощунства, чем повредить священное дерево – а по приказу Клодия их вырубали десятками!
- Но как же он сумел доказать своё право на священные участки?
- Откуда же мне знать? Я всего лишь жрец при алтаре на Аппиевой дороге. Кто знает, скольких Клодий подкупил или запугал? Такие, как он, ни перед чем не останавливаются, лишь бы добиться своего. – Феликс снова с вызовом глянул на Эко. – Ты и теперь будешь сомневаться, что если смерть настигла Клодия именно здесь, то без вмешательства богов тут не обошлось?
- Без вмешательства богов ничего не обходится, - сказал я примирительно. – Даже наша случайная встреча и этот разговор. Так, значит, самой битвы ты не видел? Только как раненый Клодий и его люди бежали к харчевне?
- Зато я её слышал, битву. Крики, удары и лязг. И треск дверей, когда их ломали. Говорю тебе, шум стоял такой, что слышно было аж у алтаря.
- И долго это продолжалось?
- Не могу сказать точно. Мне показалось, недолго. Потом послышались вопли, а затем стало тихо. А ещё потом со стороны Ариции появились носилки того сенатора.
- То есть, Эвдем, Бирра и остальные люди Милона к тому времени уже скрылись.
- Нет. Сперва носилки спустились к харчевне, и прошло немало времени, прежде чем люди Милона двинулись вверх по склону, забрав с собою пленных.
- Пленных? – переспросил я.
- Да. Человек пять или шесть.
- А с чего ты взял, что это пленные?
- А с того, что им связали руки! И выглядели они насмерть перепуганными! И гнали их, как стадо, а Эвдем и Бирра всё время тыкали их мечами в спину, чтобы пошевеливались!
- А кто они были? Люди Клодия?
- Наверно,– передёрнул плечами Феликс. - А кто же ещё?
- Но ты же сказал, что с Клодием было всего пять-шесть человек. Я так понял, что их всех перебили.
- Ну да, вроде. Тогда это, наверно, были те люди Клодия, которые бежали раньше и пытались скрыться в лесу, и их переловили.
- Они были ранены? В крови?
Феликс поглядел на меня с внезапным удивлением.
- А знаешь, нет.
Странно. Фульвия говорила, что из телохранителей её мужа добрая половина обратились в бегство в начале боя. Те, кому удалось спастись, вернулись в Рим – это их я видел в её доме в ту ночь. Остальные были убиты – кто на дороге, кто в харчевне; их тела на следующий день отвезли на виллу Клодия. По словам Фульвии, никто из людей её мужа не пропал. Кто не погиб, тот вернулся. Так кого же увели с собой люди Милона? И если сенатор Тедий с дочерью и правда появились у харчевни задолго до того, как люди Милона убрались восвояси, почему жена убитого хозяина харчевни не видела в окно никого, кроме сенатора с дочерью и их рабов? Внезапно ясная прежде последовательность событий сменилась полнейшей путаницей. Что же видела жена убитого Марка? Её сестра не была непосредственной свидетельницей и могла что-то упустить или напутать; надо бы поговорить с ней самой – жаль, что она в Регии. Регий далеко…
- Вот мы и пришли! – объявил жрец, запыхавшийся от подъёма. – Вот оно, святилище Доброй Богини – видите, справа? Тут всё и началось. Клодий со своими людьми спускались по дороге; а Милон и его люди шли в гору.
Находящееся буквально в нескольких шагах от дороги святилище представляло собой миниатюрный храм в окружении вековых дубов. Что же случилось здесь двадцать дней назад – Клодий и Милон, каждый со своими телохранителями, случайно повстречались здесь – и вместо того, чтобы идти каждый своей дорогой, кинулись друг на друга с оружием? Или Клодий действительно поджидал Милона в засаде и просто не ожидал что у того окажется такая многочисленная охрана? Густой лес по обеим сторонам дороги и довольно крутой склон делали местность просто-таки идеальной для засады, давая возможность затаиться выше по склону и атаковать внезапно. Но кто же, кроме самих сражавшихся, мог видеть, что тут произошло?