Виннипегская Cтена и я - Запата Марианна. Страница 9

Один, два, три, четыре, пять, шесть.

– Он всегда такой? – Вопрос Кристиана вырвал меня из моих мыслей.

Я пожала плечами, потому что не собиралась перемывать Эйдену косточки с практически незнакомым мне человеком, хотя сейчас здоровяк точно не относился к тем людям, ради которых я вошла бы в горящее здание.

– Эйден – хороший босс, – я вытянула из себя осторожный комплимент, вставая на ноги. – Я не принимаю это на свой счет.

Обычно.

– В любом случае мне пора. До встречи.

Я перекинула через плечо ремень сумки и взяла пакет с завтраком для Эйдена.

– До скорой встречи, – ответил Кристиан неестественно веселым голосом.

Я кивнула и тут же заметила, что Эйден встал на колени с совершенно бесстрастным выражением лица. Стараясь справиться с раздражением из-за того, что он практически приказал мне убираться, я встала с другой стороны покрышки. Эйден вспотел, футболка прилипла к нему как вторая, более бледная, кожа. Он выглядел замкнутым, почти скучающим – его нормальное состояние.

Я постаралась сделать так, чтобы сердце не стучало, а голос не дрожал. Замешательство, гнев и, честно говоря, небольшая обида комом застряли в горле, пока я наблюдала за ним.

– Что-то случилось? – спросила я, постукивая пальцами по шву сумки.

– Нет, – ответил он резко, будто я предложила ему добавить в еду укропа.

Я откашлялась и потерла рукой шов своих брюк, считая до трех.

– Ты уверен?

– А почему что-то должно быть не так?

Потому что ты ведешь себя как полный придурок, подумала я.

Но прежде чем я придумала нормальный ответ, он продолжил:

– Я плачу тебе не за то, чтобы ты сидела и болтала.

О нет.

Эйден наклонился вперед в глубокой растяжке.

– Ты принесла мой завтрак?

Я старалась быть терпеливой. Я правда старалась. В целом я была образцом выдержки. А как иначе, когда растешь в семье с тремя старшими сестрами, которые не уважают чужие личные границы, и младшим братом. Мои чувства не так-то легко было задеть, и я почти никогда не обижалась на брата или сестер, когда они говорили что-то, чего на самом деле не имели в виду.

Проблема в том, что Эйден не был моим братом. Он даже не был моим другом.

Я многое могла стерпеть, но не обязана была терпеть его.

В этот момент я поняла, насколько устала от всей этой хренотени. С меня хватит. Все.

Может, я и боялась увольняться, но лучше рискнуть всем, чем остаться на этой должности и выслушивать оскорбления от кого-то, кто был ничем не лучше меня.

Спокойно, спокойно, спокойно. Несмотря на то, что от гнева у меня звенело в ушах, я заставила себя сосредоточиться на его вопросе.

– Да, – холодно ответила я и подняла пакет, который он должен был заметить, когда я подошла.

Эйден хмыкнул.

Как бы меня ни восхищала его решимость, целеустремленность и последовательность, иногда… Меня раздражало, насколько слеп он был ко всему остальному. Сколько я ни старалась, он лишь изредка удостаивал меня простым «спасибо» или «было вкусно». Да, я знала, что не следует ожидать благодарности за свои дела только потому, что так принято, но все же. Мне хватило бы пальцев одной руки, чтобы посчитать, сколько раз он улыбнулся мне или спросил, как у меня дела, за все время работы. Одной гребаной руки. Я была всего лишь человеком, который имел определенную роль, на моем месте мог быть кто угодно, и от этого ничего бы не изменилось.

Я хорошо справлялась со своими обязанностями, редко жаловалась и выполняла любые поручения, даже если они мне не нравились. Я пыталась быть с ним приветливой и подшучивать над ним – хотя ему явно было плевать, – ведь нельзя же относиться к жизни слишком серьезно?

А Эйден только что буквально сказал мне «брысь» перед другими людьми.

– Это все? – Грубый голос Эйдена вырвал меня из моих мыслей. – У меня вообще-то еще тренировка.

В этот момент меня пронзило странное чувство облегчения. Мне показалось, будто я… могу дышать. Я стояла там и чувствовала себя собой.

– Да, это все, босс. – Я сглотнула, выдавила из себя улыбку и ушла с высоко поднятой головой, думая о том, что с меня хватит. На этом все.

Да что с ним не так?

Я десятки раз наблюдала его в плохом настроении, это было мне не в новинку. Даже тренировки он воспринимал очень серьезно, и каждая ошибка подолгу терзала его. Он много раз говорил в интервью, что порой лежит в постели и прокручивает в памяти игры, пока не уснет.

Он был не в духе круглый год. Я спокойно относилась к ворчливым парням, которые любому обществу предпочитают свое собственное. Обычно он просто пристально смотрел и иногда немного порыкивал.

Ничего страшного. Он не орал и не швырялся вещами…

Но унижать меня при других людях? Говорить подобные вещи? Такого еще не было, наверное, поэтому я и восприняла это так болезненно. Иногда самые неприятные слова в жизни могут подаваться в обертке милого тона и спокойного голоса.

Я вышла из здания очень расстроенной. Даже всю дорогу домой я вела машину, бормоча себе под нос. Через двадцать минут я въехала на территорию дома Эйдена и припарковалась на улице. Открывая входную дверь, я вдруг поняла, что что-то не так.

Сигнализация не работала.

– Зак? – крикнула я, на всякий случай достав из сумки перцовый баллончик, и пошла через кухню к двери в гараж, чтобы проверить, есть ли там машина.

Но мне не пришлось далеко идти.

Сначала я увидела на ониксовой столешнице длинные ноги в ковбойских сапогах из коричневой кожи. Мне не нужно было видеть его полностью, чтобы понять, кто это. Я уже знала, что увижу: потертую футболку, красивое лицо с узкими чертами и светло-каштановые волосы под черной ковбойской шляпой, которую он не менял годами.

Закари Джеймс Тревис лежал на столе с пакетом чипсов на коленях. Ростом метр девяносто, он был вторым защитником «Трех сотен» и бывшей звездой техасского Остина. Он получал одну травму за другой, и последние шесть лет его карьера шла на спад. По крайней мере, так говорили спортивные аналитики.

Но я знала Зака другим. Этот парень с резким акцентом, одеждой, от которой он ждал только, чтобы та была чистой и удобной, и улыбкой, от которой у женщин голова шла кругом, был моим другом. Другом, которому я доверяла свои секреты, в то время как его соседу по дому – нет.

Мы не виделись почти три месяца: он уехал домой в межсезонье.

Но в этот конкретный момент мне не казалось, что я очень уж скучала по нему.

– Ты едва не получил струю перца в лицо, – выдохнула я и прижала ладонь к сердцу, держа баллончик в другой руке. – Я думала, ты приедешь только на следующей неделе.

Зак спрыгнул на пол, и я наконец взглянула ему в лицо: он посвежел, загорел и, похоже, немного поправился. Он с широкой улыбкой распахнул свои объятия.

– Я тоже скучал по тебе, дорогая.

Я на время подавила расстройство из-за Эйдена и улыбнулась Заку в ответ.

– Что ты здесь делаешь?

– Решил, что раннее возвращение меня точно не убьет, – объяснил он, обогнув кухонный островок и встав передо мной, возвышаясь как башня над моими почти ста семьюдесятью сантиметрами. Я не успела и рта раскрыть, а Зак уже сжимал меня в объятиях. Я обняла его в ответ.

– Если кто и рискует вскоре умереть, так это твой сосед. В последнее время я несколько раз была близка к тому, чтобы отравить его.

Я принюхалась и чуть не рассмеялась, учуяв запах «Олд Спайса», которым он настоятельно прыскался.

– Он еще жив? – лениво, но довольно серьезно протянул Зак.

– Пока что, – сказала я и нахмурилась, вспомнив его сегодняшнюю реплику.

Зак отстранился, вгляделся в мое лицо, мрачно сощурившись, и улыбка на его лице угасла.

– Хреново выглядишь, детка. Ты что, совсем не спишь? – спросил он, разглядывая, по-видимому, темные круги у меня под глазами.

Я пожала плечами, на которых лежали его ладони. Какой смысл врать?

– Сплю, но мало.

Зак знал, что нет смысла читать мне нотации. Вместо этого он лишь покачал головой. Интересно, как отреагировал бы Эйден, узнав, что мне удается поспать только четыре-пять часов в сутки. Он относился к своим восьми-десяти часам сна как к священной обязанности. Это также являлось одной из причин, по которой у него не было друзей. Мысли об Эйдене напомнили мне о недавних разговорах и о том, что с Заком мы не общались уже две недели.