Чингисхан. История завоевателя Мира - Джувейни Ата-Мелик. Страница 17

Мой юный сын, всегда стремись к науке, спеши собрать плоды твоих желаний.
Ведь видел ты, как пешка, упорствуя в своем пути по шахматной доске, способна превратиться в королеву?
Величественные сооруженья славы для нас воздвигли наши предки.
И, коль не упрочим их нашими трудами, обрушатся они, без всякого сомненья.

Однако

Доброжелатели дают совет любому но лишь счастливцы следуют ему.

И вот когда благоразумие, которое есть узда для неистовства молодости, проявило себя, и годы, как повод, наброшенный на пылкую юность, взяли свое, и жизнь моя достигла такой точки, когда

К моим двадцати годам добавилось еще семь лет, и благоразумие взяло верх над неумеренностью.

нет смысла сожалеть и сокрушаться о годах, потерянных для ученья, так же как нет проку в том, чтобы стенать и скорбеть о днях, проведенных в праздности.

Жаль, что годы проходят так внезапно, и моя жизнь, как и моя душа, должна преступить порог тридцатилетья!
Какие у меня остались радости? А если и есть радость, так это скорее лепешка, — к чему сотни кубков вина, если свадебный пир окончен?

Тем не менее после того, как я несколько раз посетил Трансоксанию [31] и Туркестан [32], дойдя до границ Мачина [33] /7/ и далекого Китая — места, где находится трон империи и дом потомства Чингисхана [34], являющегося прекраснейшей из жемчужин в ожерелье его империи, и был свидетелем некоторых происшествий и услышал из надежных и внушающих доверие источников о прошедших событиях, и так как я не видел возможности не согласиться на предложение моих друзей, которое скорее было повелением, я не смог отказаться и не выполнить завет тех, кто мне дорог. Таким образом, я записал все, чему были доказательства и что было подтверждено, и назвал все эти повествования «История завоевателя мира, записанная Джувейни» [35].

Земля опустела, и я был вождем без последователей;
И одним из моих несчастий было то, что я был одинок в своем устремлении [36].

Ученые и добродетельные мужи — да не глянет дурной глаз на двор их славы и да будут воздвигнуты при их жизни башни благородства и величия — по доброте своей прикрывают слабость и несовершенство моего языка и слога вуалью снисхождения и прощения, ибо в течение десяти лет, что мои ноги ступали по чужой земле, я воздерживался от ученья, и листья наук оказались «оплетены паутиной», и картины их исчезли со страниц моей памяти —

Как слова, написанные на поверхности воды;

поэтому они не прикладывают палец осужденья к следам моих ошибок, от которых не может уберечься ни один человек, «ибо каждый идущий спотыкается».

Если вы заметите погрешности в моем слоге, моей каллиграфии, моих способностях или моем красноречии,
Не подвергайте сомнению способности моего ума: поистине, мой танец сообразуется с музыкой времен.

И если в краях неумеренности и несовершенства я переходил тропу сдержанности, удовольствуйтесь мудростью этих строк: «И те, которые не свидетельствуют криво, а когда проходят мимо пустословья, проходят с достоинством» [37]. Ибо цель пересказа этих историй и придания гласности и описания хода событий двояка, а именно — духовное и мирское благо.

Что до духовного блага, то если проницательный муж с чистой душой, справедливый и умеренный, взглянет на это глазами, чуждыми злобы и зависти, а это нередко случается /8/ и не ищет ошибки, и не отыскивает пороки и недостатки, которые есть следствие низменности ума и подлости души; и если он не взирает с почтительностью и преданностью, которые оправдывают преступления и дерюгу принимают за парчу —

Глаза довольства слепы к любым недостаткам, глаза же гнева повсюду отыскивают изъяны [38], —

но если он принимает все честно и искренне, как всякий, который выбирает золотую середину, — «ибо лучшее во всем есть золотая середина», —

Если я соглашусь нести бремя любви, а потом освободиться от него, я ничего не приобрету и ничего не потеряю, —

и если он размыслит над этими повествованиями и сочинениями, которые написаны различными стилями [?], тогда покров сомнения и подозрения и пелена недоверия и неуверенности спадут с его глаз, и от его разума и сердца не будет сокрыто, что все добро и все зло, все счастье и горе в этом мире роста и тлена свершается по указу Всемудрейшего и зависит от воли Всемогущего, чьи дела есть образец мудрости и основа совершенства и справедливости; а когда происходят такие события, как опустошение стран и рассеивание народов вследствие поражения добра и победы зла, в них заключены мудрые уроки. Господь Всемогущий сказал: «И может быть вы любите что-нибудь, а оно для вас зло» [39]. А учитель Санаи [40] сказал:

Возьми надежду иль страх — Мудрец не создал ничего лишнего.
Все, что произошло, и что еще произойдет в этом мире, должно свершиться.

И Бади из Хамадана [41] сказал в одном трактате: «Не противьтесь воле Всевышнего и не соперничайте с Ним в многолюдности на Его собственной земле», — ибо «земля принадлежит Аллаху: Он дает ее в наследие, кому пожелает из своих рабов» [42].

Всякий секрет есть море, чтобы погрузиться в которое у человека нет ни знаний, ни мудрости; кто из людей может пролететь над этим горизонтом, какой разум или воображение могут пересечь эту долину?

Откуда я взялся? Откуда взялось слово тайны царствия?
Ибо никто не ведает тайного, а только один Всевышний.
/9/ Твоя душа не ведает этой тайны, для тебя нет пути сквозь этот покров.

Лишь две вещи можно постичь разумом или из преданий, и лишь они не отделены от воображения и понимания. Первая — проявление чудес Пророчества, а вторая — теология. И что может быть чудеснее, чем предсказание: «Земля была пожалована мне, и мне был указан восток ее и запад, и владения моего народа достигнут пределов пожалованного мне», сбывшееся через шестьсот с лишним лет в виде нашествия неведомой армии? Ибо обилие света от солнечных лучей не более странно, чем сырость от воды или тепло от огня, но всякий свет, воссиявший во тьме, безмерно чудесен и удивителен.