Идеальная любовница - Крэн Бетина. Страница 20

— О, если этот критерий подходит не только девушкам, но и молодым людям, то я, безусловно, современен, — граф рассмеялся и прошелся по будуару, попутно касаясь пальцами обтянутых шелком стен и полированных панелей.

Габриэлла тихо вздохнула. Кажется, Питер воспринимает их заточение легче, чем она ожидала.

— Итак, Габриэлла, — провозгласил он, остановившись у пианино. — Чем мы займемся сегодня?

Сердце девушки замерло. Она видела, какое впечатление произвела на графа ее хитроумно оформленная комната. Мебель, ткани, запахи — все здесь должно было обострять чувственный голод мужчины. Переступив порог будуара, каждый представитель сильного пола немедленно попадал под действие романтической ауры, витавшей здесь. А, Габриэлле совсем не хотелось, чтобы у лорда Сэндборна возникло амурное настроение.

— Ну, по замыслу Розалинды сегодня мне следует очаровывать и покорять вас своей образованностью и воспитанностью. Одним словом, моя задача — произвести на вас неизгладимое впечатление. А вы в свою очередь должны ответить мне…

— Щедростью, — подсказал он, не отрывая глаз от картины, изображающей залитый солнцем морской пейзаж.

— Да, небольшой сувенир на память пришелся бы очень кстати.

— А как насчет пылкости? — граф переместился к огромному зеркалу над камином и уставился на свое отражение.

— Думаю, и это входит в планы моей матери, — осторожно ответила Габриэлла. — В общем, что бы мы ни делали, внешне это должно выглядеть так, будто мы целиком поглощены друг другом.

— Внешне, — задумчиво повторил Питер. — Но как твоя мать узнает, что мы уже достаточно «созрели» для того, чтобы выпустить нас из комнаты?

Габриэлла задумалась и спустя несколько минут честно ответила:

— Не имею ни малейшего понятия. А Розалинда в этот момент находилась всего в двух шагах от них. Она изо всех сил прижималась к деревянной панели, но до ее уха не долетал ни один звук. Рядом стояли верный Гюнтер и миссис Ариадна Баден-Пауэлл, спешно вызванная на подмогу.

— Ничего не слышно, — раздраженно прошептала Розалинда, закатила глаза и взмолилась: — Пожалуйста, Господи, только не позволяй ей до бесконечности рассуждать о том, как отличить Листа от Вагнера и прерафаэлита от неоклассициста. Если Габриэлла сядет на своего конька, то лорд Сэндборн сбежит так же, как и бедняга граф, — она прижала руку к сердцу и обреченно сказала: — А вдруг ее снова стошнит? Очень может быть, что она проделывает это прямо сейчас, с нее станется.

Розалинда подошла к подруге и уронила голову на плечо.

— Ничего не выходит, — пробормотала она. — Придется искать другие пути.

Они медленно пошли по коридору, но Розалинду тянуло к дверям комнаты дочери, как магнитом. Она резко развернулась и, не отрывая глаз от замочной скважины, зашагала назад. Культурная и воспитанная дама до такого никогда не опустится, однако отчаявшаяся мать имеет право добывать сведения любым путем. Подхватив юбки, Розалинда опустилась на колени и приложила глаз к маленькой щелочке. Но вот беда, приседая, она наступила на край платья и теперь повалилась на дверь всем телом, так и не успев ничего разглядеть.

Гюнтер в мгновение ока подскочил к своей хозяйке и оттащил от дверей. Несколько бесконечно долгих минут сердца всех трех бешено колотились, но дверь не открылась. Тогда Розалинда возобновила свою попытку и вскоре вновь была у замочной скважины. Однако зрелище не доставило ей удовольствия. Она могла лишь со все возрастающим беспокойством обозревать залитое ярким светом окно и пустой диван.

Питер Сент-Джеймс продолжал осматривать комнату Габриэллы, постепенно привыкая к новой обстановке. Кто знает, сколько дней ему придется здесь провести? Граф задумчиво постоял перед портретом элегантно одетой женщины и переместился к книжным полкам. О, Шекспир, Блейк, Поуп, Ките, Байрон — величайшие поэты! Он с интересом посмотрел на Габриэллу и похвалил:

— У тебя хороший вкус. А что у нас здесь? — Питер перевел взгляд на другую полку, и глаза его расширились от удивления. — Уэсли, Паскаль, Джон Лок, Вольтер, Декарт… — вслух перечислял он. Так значит наша девочка еще и читает?

Содержимое третьей полки его просто поразило.

— Ба, знакомые все лица! — воскликнул граф, вытаскивая том сочинений Овидия, который мирно соседствовал с речами Цицерона с одной стороны и пьесами Еврипида с другой. — А твой отец — определенно эстет.

— Причем здесь мой отец? — обиженно спросила Габриэлла. И почему это мужчины всегда так самонадеянны? — Эти книги принадлежат мне. И вообще, лорд Сэндборн, не соблаговолите ли вы присесть?

— Это твои книги? — недоверчиво переспросил Питер и уставился на девушку, даже не пытаясь скрыть свой скепсис.

— Да, мои, — повторила она и, почувствовав себя уязвленной, зачем-то добавила: — Это было непременным условием.

— Кто же поставил такое условие? Габриэлла задумалась. Отказавшись отвечать, она только еще больше разожжет любопытство графа, и девушка решила сказать правду.

— Это условие поставила мадам Маршан, наша директриса. Я ведь училась во Франции в частной академии Маршан для девочек. Розалинда отдала меня туда, когда мне не было и семи лет, — голос Габриэллы потеплел. — Мадам Маршан питала страсть к чтению и дискуссиям и хотела, чтобы мы получили разностороннее образование. Боюсь, вам бы она совсем не понравилась, вы презираете женщин из разряда «синих чулков», а я ее очень любила. И она меня тоже. В девятнадцать лет я покинула академию, но мама решила, что мое образование еще не закончено, и отправила меня в путешествие. Я, разумеется, не могла ехать одна, а Розалинда в это время была чем-то занята, и тогда мадам Маршан вызвалась меня сопровождать. Это было прекрасное время, и я очень благодарна своей директрисе за то, что она сделала для меня.

— И куда же вы ездили? — прищурившись, спросил Питер. Определенно, эта девушка интересовала его все больше и больше.

— Мы путешествовали по Европе. Мама хотела, «чтобы я посетила все столицы: Париж, Рим, Вену, Афины и другие большие города. Мы так и сделали, но, кроме того, мадам Маршан удалось вставить в наше расписание посещение мест менее известных, но куда более интересных.

— Так это Розалинда отправила тебя в путешествие?

— Да. Мне-то, честно говоря, хотелось вернуться домой, но она была непреклонна.

— Странно. Такие туры больше подходят мужчине, а не молоденькой девушке, — заметил граф.

— Именно поэтому мама и отправила меня в Европу, — Габриэлла лукаво улыбнулась. — Видите ли, она считает, что идеальная любовница должна будить в мужчине не только страсть, но и ум. Всем известно, как джентльмены любят рассказывать о своих поездках, вот для того, чтобы я не ударила в грязь лицом, она и организовала это путешествие.

— Итак, миссис Леко позаботилась о твоем воспитании, образовании и даже расширении кругозора, — Питер замолк, размышляя, что же Розалинда в итоге хотела получить? — Так ты говоришь, она готовит из тебя любовницу?

— Идеальную любовницу.

— Ага. Но ты, как я понимаю, этого не хочешь? Кем же ты намерена стать, Габриэлла Леко?

— И это я вам уже говорила, — Габриэлла открыто посмотрела на него и заявила: — Я намерена стать женой.

Услышав ее ответ, Питер Сент-Джеймс не был особенно удивлен. Он ожидал чего-то в этом роде. Беда была в том, что определение «жена» Габриэлле совершенно не подходило. Такая красивая, умная, тонко чувствующая и удивительно хорошо владеющая собой девушка просто не может быть женой. Однако вздернутый подбородок и блеск в глазах Габриэллы ясно говорили о том, что настроена она очень решительно и серьезно.

— И как же ты собираешься исполнить свое намерение?

— Ну, первым делом надо отвлечь от моей персоны Розалинду, а уж потом я подыщу себе подходящего мужа, — Габриэлла отобрала у графа Овидия и поставила томик обратно на полку. — Вы согласны мне в этом помочь? — потупившись, спросила она.

— Отвлечь Розалинду? Ну, конечно! Мне кажется, я уже битый час только этим и занимаюсь.