Леди Удача - Крэн Бетина. Страница 71

Рейн замолчал. Казалось, он был далеко от нее, и во времени, и в пространстве.

— Потом, после смерти отца, — продолжил он, — я вернулся в Лондон. На Барбадосе жизнь обходится с тобой порой довольно сурово. Но высший лондонский свет оказался куда более жестоким.

Сердце ее замерло от боли за любимого человека, а затем осторожно забилось снова. Это его детство на Барбадосе… экзотическая внешность… дедушка и отец, оба изгнанные из страны за свои внебрачные любовные похождения… бабушка и мать, брошенные, оставленные жены… Серьезные семейные проблемы у него возникли задолго до того, как он познакомился с ней.

— Так твоя бабушка сердита на тебя не из-за нашего брака? — прошептала она, с трудом веря в то, что такое может быть.

Он приподнялся на локте, вгляделся в ее лицо, на котором было написано искреннее удивление.

— А ты подумала, что старуха взбесилась из-за тебя? Решила, что и тут ты виновата? — Рука его ласково коснулась ее щеки. — Ангел мой! Ну как тебе такое могло в голову… — Тут он сообразил: конечно, Чарити вообразила, что он повздорил со своей бабушкой под влиянием ее проклятия. Она готова была считать себя виновной во всех несчастьях без исключения. — Чарити, моя бабушка, так же как и ее престарелые товарки, всегда на дух меня не переносила. Она относилась ко мне с неприязнью задолго до того, как я женился на тебе. — Смех его прозвучал горько. — Возможно, она невзлюбила меня еще до того, как я родился.

Невероятное облегчение охватило ее. Выходит, она никак не была причиной этой взаимной нелюбви между старухой и ее внуком. Эта мысль как громом поразила ее.

— Чарити, — жалобно сказал он, приподнял ее подбородок и заглянул в глаза, — ну нельзя же так! Ну не может такого быть, чтобы ты была виновна во всех бедах и неприятностях на свете! Это, в конце концов, неразумно. Вот твой отец понимал, как это нелогично. Потому он и не позволял твоей бабушке забивать тебе голову россказнями про этот твой якобы существующий джинкс.

Это было правдой. Если рассуждать логически, то никак не могла она быть виновна во всех несчастьях мира. Однако она почему-то всегда чувствовала себя ответственной за них. И вот теперь, впервые за несколько недель, для нее забрезжила надежда. Она являлась причиной отнюдь не всех несчастий на свете, а только некоторых. И снова припомнилось ей, с какой уверенностью Рейн говорил ей, что всему на свете можно найти разумное объяснение.

— Это правда. Я не могу быть ответственна за все несчастья, — признала она, прижимаясь к нему и наслаждаясь тем, как по-хозяйски, уверенно его руки обнимают ее.

Ей снова припомнились слова леди Кэтрин, ее пренебрежительный, презрительный тон. Но теперь ее не угнетало сознание собственной вины. И гордость ее взыграла, лицо залилось краской. Она не молочница! Она была дочкой сквайра, происходила из старинной и достойной семьи, а ее бабушка была дочерью герцога… и сестрой герцога!

Чарити посмотрела на красивое лицо Рейна и подумала о том, какой он нежный, щедрый, как добр и к ней, и к ее бабушке, и даже к ее несносному псу. Он заслуживал лучшего. И она поклялась себе, что обязательно пробьет для него дорогу в высший свет и раздобудет эти приглашения на бал, которые ему так хочется получить. Она поможет ему! Глаза ее засияли веселой решимостью.

— Чарити? — Ее сияющая улыбка настолько противоречила недавнему унынию, что Рейн испугался. — В чем дело?

— Я вот о чем подумала, — промурлыкала она, прижимаясь к нему. — А когда мы с тобой начнем выезжать в свет, ты тоже станешь обливать меня водой?

— Должен признаться, что с обливанием водой я немного переборщил. Лондонские проказницы увлажняют свои платья, а не поливают их водой так, что с подола капает. Просто я, когда начал, уже не мог остановиться.

— Вот это-то мне в вас всегда и нравилось, ваше сиятельство.

— Что тебе нравилось? — пророкотал он, перекатываясь на спину.

— Что вы не останавливаетесь.

Чарити явилась в комнату леди Маргарет сразу после обеда. В глазах ее сияла решимость.

— Бабушка, ты знаешь кого-нибудь в Лондоне? — начала она, усевшись на скамеечку возле кресла, в котором восседала старуха, штопая чулки.

Леди Маргарет подняла глаза, призадумалась.

— Вообще-то нет. Только эту зубастую Элли Фаркуар. А что стало с остальными девчонками, понятия не имею. Хотя… — Вдруг лицо старухи просияло. — Ведь есть еще Тедди! Боже, я его сто лет не видела.

— Тедди? — нахмурилась Чарити.

— Твой дядя Тедди, мой младший брат.

— Я и не знала, что у меня есть дядя Тедди. — Вид у Чарити был озадаченный. — Почему ты никогда не говорила о нем?

— Да я говорила, и не раз. Тедди и есть герцог Кларендон.

— Бабушка, раз уж ты в Лондоне, то надо бы тебе нанести визит брату! И если уж ты все равно пойдешь к нему, то… Бабушка, он тебе, случайно, ничем не обязан?

Два дня спустя дворецкий герцога Кларендона явился в главную гостиную герцогского дома на Гросвенор-сквер доложить об очень настойчивой и самоуверенной гостье, которая вошла в гостиную буквально следом за ним.

— Ваша светлость, к вам леди Маргарет Вильерс.

Седовласый герцог Кларендон поднял глаза от газеты, посмотрел на герцогиню, затем перевел взгляд на двери, в которых уже стояла леди Маргарет в новом платье и новом тюрбане, украшенном элегантным страусовым пером. Но в ушах ее по-прежнему болтались огромные обручи-серьги. Благодаря этим-. то серьгам в глазах герцога и забрезжило узнавание.

— Боже правый! — Он отбросил в сторону «Тайме», поднялся с кресла, во все глаза глядя на сморщенную маленькую старуху.

— Тедди? — Леди Маргарет прищурилась, перевела взгляд с брата на невестку, потом снова на брата. Оба казались старыми, много старше, чем она их помнила; только тут леди Маргарет с горьким чувством сообразила, сколько воды утекло с тех пор, как она видела их в последний раз. — Боже, я тебя едва узнала. Если б не твой громадный носяра…

Герцог закашлялся, пугливо оглянулся на жену, затем снова уставился на старуху в дверях. Никто не называл его «Тедди» уже много-много лет. И никто не говорил про его нос «носяра».

— Боже мой, — пролепетала герцогиня. — Кто эта женщина?

— По-моему, это моя старшая сестра… Маргарет, это ты?

— Я, Тедди. — Старуха двинулась вперед, остановилась посреди просторной элегантной гостиной, придавленная грузом нахлынувших воспоминаний и пробудившихся родственных чувств. В следующее мгновение тяжелые плечи герцога опали, глаза его заволокло слезой. Он улыбнулся и протянул к сестре руки.

— Мэгги.

Глава 20

Когда на следующий день все расселись за обеденным столом, леди Маргарет извлекла из кармана своего нового домашнего платья конверт дорогой бумаги и торжественно вручила Рейну. Леди Кэтрин прищурилась. Рейн сдвинул брови, глядя на конверт, затем бросил недоумевающий взгляд на Чарити, которая сидела во главе стола и улыбалась. Лицо ее было таким счастливым, что он загляделся и совсем забыл про конверт. Пришлось леди Маргарет напомнить ему:

— Ну открывайте же.

Рейн опомнился и, сломав печать, вскрыл конверт. Брови его приподнялись при виде герцогской короны, венчавшей то, что, по всем признакам, являлось приглашением. Пробежав глазами изящным шрифтом напечатанный текст, он увидел внизу имя — герцог Сазерленд — и вернулся к словам «бал в честь окончания нынешнего сезона». Он подался вперед, не в силах поверить своим глазам — в руках его было то самое приглашение на бал, которое он так мечтал получить.

— Может, пора приказать подавать на стол? — Щеки леди Кэтрин порозовели, она старалась ничем не выдать своего любопытства.

— Но как… откуда? — Рейн поднял глаза на леди Маргарет, затем снова посмотрел на конверт, желая убедиться, что все происходящее не ошибка. Нет, на конверте было написано «Виконту Оксли, виконтессе Оксли, леди Маргарет Вильерс». На лице его расплылась блаженная улыбка, он посмотрел на Чарити: — Тебе про это известно?