Леди Удача - Крэн Бетина. Страница 73

Он спустил жену с колен, встал из-за стола, поднял ее на руки и понес в спальню. Там он освободил ее тело от прекрасного нового платья и окутал тем особым чудом, творить которое умел он один… горячечным, чувственным волшебством своей пылкой и целительной любви.

Жизнь в Оксли-Хаус постепенно налаживалась благодаря упорству Рейна, который не жалел усилий, чтобы сделать их быт хотя бы предсказуемым. Он потихоньку проинструктировал всю прислугу, строго наказав соблюдать особую осторожность при выполнении обязанностей по дому, а о злоключениях и несчастных случаях, которые могут произойти несмотря на принятые меры, докладывать одному только Эверсби. По его приказу Вулфрам отныне и навек обосновался в кабинете, а Цезарь — в покоях леди Кэтрин, и Рейн самолично следил за тем, чтобы свободой передвижения по дому кот и пес пользовались строго по очереди. Вулфрам скоро освоился с новым порядком; но похоже, пес даже гордился своим нарядным ошейником с бляхами и наслаждался прогулками по парку, во время которых он получал возможность волочить за собой на цепи двух дюжих лакеев. Цезарь, лишившийся освоенных было территорий, также утешился и безмятежно драл когтями мебель в покоях леди Кэтрин.

У двуногих все тоже вошло в колею. Рейн поднимался с зарей, утро проводил у себя в конторе или в доках, Чарити же в это время занималась бесконечными примерками, а также осваивалась с хозяйством. Леди Кэтрин всю себя посвятила светским визитам.

Единственное, что грозило нарушить мирное сосуществование, — это соперничество между леди Кэтрин и леди Маргарет. Обе из кожи вон лезли, желая добыть для Рейна и Чарити как можно больше приглашений. Старший лакей уже на следующее утро с ног сбился, принимая посетителей.

За полтора дня выросла целая гора визитных карточек — приглашения так и сыпались, отчасти из-за усердия леди Кэтрин, но и благодаря утреннему визиту, который они нанесли герцогу и герцогине Кларендон. Чарити получила первое представление о том, что такое высший свет, но этот же визит посеял в ее душе некоторую тревогу. Все началось прекрасно. Рейн, одетый в безупречно сшитую сизо-серую пару, выглядел великолепно, держался властно. Чарити была изумительно хороша в том самом приглянувшемся ей небесно-голубом шелковом платье с квадратным вырезом, к которому полагался бархатный спенсер с вышивкой. Они приехали как раз вовремя, седовласый герцог встретил их тепло, а герцогиня с едва посеребренными висками была очень любезна. Герцог сам провел их в роскошную гостиную, где все было малиновым и золотым, и представил своим ближайшим друзьям.

Это было просто чудо, думала Чарити, что она сумела проявить себя вполне благовоспитанной молодой леди и даже кстати улыбнулась несколько раз. Но внутри у нее все дрожало от напряжения. По привычке она все время поглядывала то на каминную полку, на которой стояли венецианские фарфоровые фигурки, то на поднос с хрупкими чайными чашками. В голове ее теснились вопросы: надежны ли ножки массивных кресел? Хорошо ли повешены картины в тяжелых золотых рамах? Вид такого множества девственно-белых перчаток, дорогой парчи и шелков нервировал ее, но напряжение ее достигло предела, когда она заметила, что леди Маргарет ходит по гостиной, потихоньку сдвигая все драгоценные безделушки подальше от края, и даже перенесла пару хрустальных ваз на дальний столик.

А потом граф Албермарл, занятый разговором о собаках, по рассеянности поставил свою чайную чашку на диванчик рядом с собой, а леди Присцилла Гранвилл тут же на эту чашку и села. Чашка, разумеется, треснула, чай и сладости, лежавшие на блюдце, основательно запачкали как шелковое платье полнотелой леди Присциллы, так и обивку диванчика. Леди Маргарет нахмурилась и пробурчала, что толстуха еще легко отделалась, так как осколки довольно острые.

Чарити, без кровинки в лице, смотрела на поднявшуюся суету. Рейн, перехватив испуганный взгляд жены, мгновенно догадался, что Чарити, по обыкновению, винит себя в этом дурацком происшествии. Он поспешно схватил ее за руку, заставил поднять на него глаза.

— Чарити, — прошептал он тихо, но с большим чувством. — Ты здесь ни при чем. Виноват Албермарл, который чашки ставит куда попало!

Она нервно сглотнула, отвела глаза. Смятение и чувство вины совсем придавили ее. Прочие же гости как ни в чем не бывало вернулись к прерванной беседе, хотя лица у всех слегка раскраснелись, а глаза лукаво поблескивали. Рейн потащил жену к герцогу, выразил хозяину благодарность, пригласил заезжать в Оксли-Хаус в любое время. Чарити заставила себя пролепетать что-то любезное герцогине, получила приглашение прийти еще раз. Они попрощались с остальными гостями, которые все как один высказали надежду, что вновь увидят их в субботу, на балу у герцога Сазерленда…

Всю дорогу домой Чарити молчала, а дома объявила, что у нее мигрень, и удалилась в их спальню, очевидно, желая избегнуть общества Рейна. Она чувствовала, что муж не сводит с нее глаз, но понадеялась, что он не пойдет за ней наверх.

Рейн проводил ее глазами. Он был вне себя от бессильной ярости. До чего же сильна оказалась ее вера в это злосчастное проклятие. Как долго еще ему предстоит бороться за жену? Хватит ли всей его любви на то, чтобы освободить ее из сетей суеверных заблуждений?

Рейн круто развернулся и выскочил на крыльцо. Нужно было глотнуть свежего воздуха и пройтись, чтобы прояснилось в голове.

Чарити прилегла на их огромную кровать, но заснуть не смогла. Ей все вспоминалось, какое отчаяние было написано на лице у Рейна. Она от всей души жалела, что не может так просто усвоить его веру в рациональность мира и его скептицизм. Он говорил, что всякому явлению есть разумное объяснение. Посуда бьется потому, что прислуга — или титулованные графы — проявляет неловкость либо небрежность. На дорогущих шелковых платьях и на обивке мебели могут появляться несмываемые пятна, потому что люди не смотрят, куда садятся. Однако никакая логика не объяснит, почему подобные вещи неизменно происходят в ее присутствии. В последние дни число домашних катастроф в доме Рейна сошло на нет, это притупило ее бдительность. Только визит к герцогу заставил ее вновь трезво взглянуть на себя.

Она поднялась с кровати и принялась бесцельно бродить по комнате. Ей так хотелось дать мужу то, чего он страстно желал, — совместную жизнь с ней. Когда смятение и душевная мука стали невыносимы, она сбежала из спальни и незаметно забрела в кабинет Рейна, где ее встретил обрадованный Вулфрам. Пес встал лапами ей на плечи, начал лизать лицо и едва дал протиснуться внутрь. Она обняла старого верного друга, повосхищалась его новым красивым ошейником… и элегантной обстановкой помещения, где он жил. Нов конце концов пришлось все-таки идти к столу Рейна, на котором громоздилась гора визитных карточек.

Она боязливо обошла вокруг стола, чувствуя, как по спине бегут противные мурашки. Когда она приняла решение помочь Рейну проникнуть в высшее общество и раздобыть для него вожделенное приглашение на бал, она не подумала, что ей ведь придется сопровождать мужа. Каждая из этих карточек из дорогой бумаги, возможно, таила в себе зародыш несчастья, готового обрушиться на головы ни о чем не подозревающих новых светских знакомых. Но ее Рейн так хотел получить эти приглашения!

Она заставила себя взять один конверт, сломала печать. Маркиз Уэймот изъявлял желание видеть их у себя на званом обеде через два дня. Дрожащими пальцами она вскрыла второй конверт. Граф Брейнерд приглашал их на суаре в узком кругу друзей… Что это такое, бог его знает. Когда она сломала третью печать, колени ее уже слабели и подгибались, а голова кружилась. Она отложила приглашение не прочитав и пошла к двери, чувствуя, как все вокруг качается, кружится. Открыв дверь, она нос к носу столкнулась с Рейном.

— Чарити? — Он едва успел подхватить жену, которая вдруг стала падать.

Она пробормотала что-то в свое оправдание и попыталась высвободиться. Лицо ее было бледно, полные тревоги глаза казались черными. Он крепче охватил ее руками, прижал к себе.