Лейтенант милиции Вязов. Книга 1 - Волгин Сергей. Страница 10

— А зачем Алексей приходил под праздник к вам ночыо? — спросил Вязов.

Костя с любопытством посмотрел на лейтенанта.

— Не знаю, — покачал он головой. — Я слышал только, как Алексей крикнул: «Идите вы к черту!»- и как хлопнул дверью.

— Вот что, Костя, — предложил Вязов дружески, — заходи ты ко мне. Живу я один, комната у меня большая, в кухне водопровод, чаю кипяти сколько хочешь. — И, подумав, сказал тише:-А если вздумаешь уходить от них… то моя квартира в твоем полном распоряжении.

— Спасибо, — поблагодарил Костя смущенно.

— Заживем мы два холостяка, вечеринки будем устраивать с девушками… — заговорил было Вязов, но вдруг вздохнул и добавил серьезно:- Я шучу, конечно. У меня жизнь тоже сложилась несладко; если придешь — расскажу. Со стороны люди иногда кажутся не такими, какие они есть на самом деле, — продолжал Вязов. — Копнешь и увидишь совсем другое — грязь или чистоту, геройство или трусость. Я не доверяю первому впечатлению. И профессию я избрал очень трудную.

«Почему Виктор говорил, что, слушая лейтенанта, насмеешься до упаду?»- с удивлением думал Костя, прощаясь с Вязовым.

Через минуту Вязов шагал в противоположную сторону и размышлял: странная эта семья Стариновых, подозрительная. Если ею подробно заняться, то… Прошлой ночью он повторил азбуку слепых и сейчас решил произвести маленький эксперимент.

На базаре, возле ларьков толпились женщины с корзинками, сумками и кошелками. На прилавках кучами были насыпаны картошка, морковь, лук, сушеный урюк, вишня, кишмиш; в стороне, слева, над одноэтажными домами, выделялись ажурные ворота большого завода. У забора, недалеко от ворот, Вязов увидел Марию. Слепая сидела на складном стульчике, держала на коленях раскрытую книгу. Женщина была повязана белым платком, из-под которого выбивались пряди плохо расчесанных волос. Вязов видел, как к ней быстро подошел старший лейтенант Поклонов, присел, что-то сказал и так же быстро отошел. Вязов не заметил, как Поклонов спрятал в карман двадцатипятирублевую бумажку, которую дала ему слепая.

Еще с утра Вязов оделся в гражданский белый шелковый костюм, который сидел на нем так же ладно, как и военный; на голове его блестели иссиня-черные кудри, похожие на каракулевую шапочку. Подойдя к слепой, Вязов опустился на корточки и попросил ему погадать.

— О чем, молодой человек? — спросила Мария, будто знала, что перед ней, действительно, человек не старый.

— Я люблю девушку, а она меня не любит. Выйдет ли она за меня замуж? — спросил Вязов.

— Все зависит от вас, молодой человек, — ласково начала гадалка, переворачивая в книге несколько страниц сразу и проводя пальцем по пупырчатым строчкам. — Каждая девушка хочет, чтобы с ней обращались нежно, угождали ее капризам. Ваша жизнь наполнена тревогами и ожиданием чего-то лучшего, каждое утро вы встаете в надежде получить положительный ответ, и даже во сне видите ее. Чары человека сильны, они не дают покоя. Так предначертано свыше. Но отчаиваться вам не надо.

Гадалка продолжала говорить все в том же тоне. Но Вязов ее не слушал, он читал текст книги, и брови его поднимались все выше.

— Но отчаиваться не надо, — повторила слепая. — Оракул говорит, что вас ожидает радость и жить вы будете счастливо.

Вязов смотрел на ее бесстрастное лицо, бледное, но еще молодое, и еле сдерживал смех. Слепая держала книгу вверх ногами, и это был вовсе не оракул, а повесть Льва Николаевича Толстого «Казаки». Вначале Вязова потянуло сказать гадалке об обмане, привести ее в замешательство, но он успел спохватиться.

Вязов не видел, как, стоя за будкой, в которой продавалась газированная вода, за ним с тревогой следил старший лейтенант Поклонов. Поблагодарив гадалку, Вязов поднялся и ушел, а Поклонов все продолжал стоять, растерянно думая: «Неужели видел? Доложит начальнику или нет?»

Бывали у Михаила Вязова грустные мечтательные вечера, когда он отбрасывал мысль о повседневных делах и думал о Наде Стоичевой. С девушкой они познакомились давно, задолго до того, как пришел в отделение ее отец Николай Павлович; много раз они ходили в кинотеатр, бывали на студенческих вечерах, и Михаил влюбился, а Надя относилась к нему по-дружески и других чувств не проявляла. Вязову всегда приходилось изыскивать какие-либо причины, чтобы зайти вечерком в дом Стоичевых.

На этот раз причины были серьезные, следовало срочно посоветоваться с заместителем начальника по политической части, и Вязов пошел к Стоичевым, когда на улицах зажглись фонари.

Николай Павлович встретил его радушно, пригласил к столу и сам сел напротив, по-домашнему благодушный. Он, конечно, догадывался, почему Вязов частенько к ним заходит, но помалкивал; Вязова он уважал и иногда с укоризной посматривал на дочь.

Они смеялись — Михаил только что рассказал о манипуляциях слепой гадалки и о том, как она ему обещала счастье.

— Хотя я, — сказал Вязов, — честно признался ей, что девушка меня не любит.

Николай Павлович смеялся громко, отрывисто, при этом у него удивительно подпрыгивал кадык.

— Читала вверх ногами, говоришь, и все-таки предугадала счастье? — повторял Николай Павлович и снова заливался добродушным смехом.

Смеясь, они расставили шахматные фигурки.

— Я пришел, Николай Павлович, посоветоваться вот о чем: хочу съездить на завод, приглядеться к Алексею Старинову. Я вчера вам об этой семье докладывал, — сказал Вязов уже серьезно.

Николай Павлович чуть приподнял брови и опять опустил их. Он взял пешку, подержал ее на весу, обдумывая ход, потом поставил на доску, словно ввинчивая, и заговорил:

Когда мы бросаем тень на честную советскую семью мы делаем преступление. Я не хочу сказать, Михаил Анисимович, что вы неосторожны, но причины у вас довольно легковесны, согласитесь со мной.

— Алексей был в заключении, и я обязан интересоваться им хотя бы для того, чтобы предостеречь его, — возразил Вязов.

— А разговор с Костей?..

— Вы предъявляете мне такие требования, Николай Павлович, которые я не в силах удовлетворить. Правда, лес мы сейчас рубим так, что щепки не летят, но опилки все-таки сыпятся.

— Я, наверное, знаю, кому какие требования предъявлять, — с заметным недовольством сказал Стоичев и вынул из кармана пачку папирос. — Плохая черта — красоваться перед начальством и ждать непрерывных похвал. Из таких людей получаются подхалимы.

— Николай Павлович… — Вязов поднялся, но тотчас спохватился и снова сел.

— Задело? — Николай Павлович мельком взглянул на Вязова, незаметно усмехнулся и подумал: «Определенно ведь решил поехать на завод, и мои советы тебе не нужны. Знаю, зачем ты пришел, знаю… Эх молодость!..» И как можно серьезнее сказал:-На завод вы поехать должны, не возражаю.

В комнату вошла Надя — тоненькая, высокая, в отца, девушка, две толстые темные косы лежали на ее груди; взгляд у Нади был строгий, как у учительницы-она готовилась стать педагогом. Училась Надя на третьем курсе педагогического института, учеба ей давалась легко, и у девушки оставалось много свободного времени. Она любила читать книги, забравшись с ногами на диван, — ей казалось, что за столом романы можно читать только как учебники.

— Здравствуйте! — поздоровалась девушка, щурясь от синего табачного дыма.

Вязов живо встал.

— Здравствуйте, Надежда Николаевна, — сказал он так ласково, что по одному голосу можно было догадаться о его чувствах к девушке. Николай Павлович отвернулся к окну, недоумевая: почему дочь так строго смотрит на молодого человека?

— Продолжаете величать? — видимо напоминая какой-то давнишний разговор, спросила Надя. — Вы меня обижаете, Миша!

— Извините… Надя. — Михаил смущенно опустил голову. — Никак не привыкну. Я перед вами чувствую себя как… мальчишка перед учительницей.

— Если бы я знала, что у меня будут все такие ученики, как вы, я бы перешла в другой институт, переменила профессию, — улыбнулась Надя и прошла в другую комнату.

Николай Павлович, взглянув на смущенного и молчаливого гостя, подавил довольную улыбку и, вопреки правилам игры, сразу через три клетки передвинул пешку.