Охота на русскую Золушку (СИ) - Трефц Анна. Страница 52

И все же… Я не мог позволить Алу сжимать ее руку на рычаге. Никому не позволю! Буду мешать ей обзавестись кавалером вечно. Пока она не превратиться в старую деву. Настолько отчаявшуюся, что согласится и на меня. Таков был новый план. И я ринулся в бой. Перехватил инициативу, отогнал Ала от Маши. И с силой зажал в тисках ее пальцы. Ни одной мысли, перед глазами красная пелена. Кровь так давит, что, кажется, еще чуть и взорвется в висках. На лбу испарина, по ребрам текут холодные капли, разгоняя по коже легкий нервный озноб. Хотел сжать ее руку с такой силой, чтобы она, наконец, поняла, что я чувствую. Чтобы испугалась. Чтобы подчинилась. Пусть так. Да хоть как-нибудь, но стала моей. Она дернулась. Но я не выпустил ее из своих пальцев. Нагнулся, вмиг опьянел от ванильного с ноткой кокоса аромата, щекой почувствовав тепло ее кожи у виска. Не знаю, как сдержался, чтобы не прикусить мочку ее уха, когда шептал ей «Потерпи, Маша». О, я очень хотел, чтобы она проявила терпение, которому бы позавидовал и библейский Иов. Не знаю, что за зверь проснулся во мне в ту минуту. Все что угодно готов был сделать, разбить эту чертову яхту, ввинтив ее в противоположный берег на полном ходу, если это помогло бы показать ей, как мне без нее хреново. Но я не успел. Маша вывернулась, очередной раз наглядно продемонстрировав, что покорность не ее стезя. И оставила нас с Алом разруливать ситуацию. И в переносном, и в прямом смысле.

— Куда ты?! Стоп! — взревел принц.

В его голосе было столько стали, что я мгновенно повиновался. Замер, наблюдая, как из-под яхты выгребает лодка с ошалелыми пенсионерами. Они даже не орали, настолько перепугались. Разве могли они еще этим славным утром подумать, что едва не станут жертвами столкновения на воде. Это на Изиде-то! В окрестностях Оксфорда. Куда катится ошалевший мир!

— Ты слишком напряжен, — равнодушно заметил Ал, когда мы отошли на приличное расстояние от многочисленных лодок под завязку забитых почтенными любителями речных прогулок. И тут же продолжил без лишних предисловий, — Понимаю, ты не в восторге от моих отношений с Машей. Но я не вижу проблем, которые почему-то мерещатся тебе.

Я совершенно не готов был говорить о Маше. Моя ладонь все еще горела воспоминаниями о ее пальцах, а нос упрямо ловил вроде бы ускользнувший запах ее парфюма. Ваниль с нотками кокоса. С ума можно сойти. И то, и другое в моем понимании отвратительно. Слишком очевидные запахи для женских духов. Но там, у ее виска и чуть ниже к ушку ваниль и кокос превратились в волшебный приворот. Я натурально сходил с ума, у меня скулы сводило от желания лизнуть и почувствовать этот вкус на языке. Даже теперь от одного воспоминания слюна выделялась. Я сглотнул. Ал все еще терпеливо ждал моего ответа. А что я мог ему сказать?

— Мария Зайцева невеста Платона Каримова, — я хватался за соломинку. Мне и самому эта идея казалась надуманной. Но в контексте пресс-релизов королевского дома, конечно, все это не могло видеться желанным.

И Ал ожидаемо отреагировал.

— Пфф!

И ведь не поспоришь. С чего бы молодого парня должны останавливать какие-то там сообщения для официальной прессы, которые читает секретарь королевы и, может быть, еще пара десятков аристократов пенсионного возраста. Но ведь я все еще говорил с принцем Альбертом, которому с пеленок внушали, что на него смотрит вся страна. И всей стране крайне важно, чтобы он рос хорошим, воспитанным мальчиком. Что, черт возьми, стало с его базовыми настройками? Неужели все его шестеренки полетели в разные стороны?

— Ты ведь уточнил этот вопрос?

Сам-то я пытался. Но за неимением возможности поговорить с основными фигурантами истории, мои сведения оказались крайне противоречивыми. А потому я снова замер в оцепенении. Готовый услышать неприятную правду.

— Маша не выйдет замуж за этого парня, — довольно легкомысленно заявил Ал.

— Она сама тебе сказала?

— Да. Чего ты замер? Поддай вперед! Яхта еле тащится.

Я двинул рычаг. В душе клубком змей ворочались смешанные чувства. С одной стороны, бурная радость оттого, что слухи о скорой свадьбе Маши и Каримова оказались явно преувеличенными. Но с другой, чертовски обидно сознавать, что с Алом Маша куда откровеннее, чем со мной. А ведь я тоже ее спрашивал. Ну да, если быть справедливым, я скорее обвинял. Но ведь она могла ответить честно, а не парировать мне с той же агрессией. И если бы тогда, за трибуной, она сказала, что не собирается замуж, я бы тут не сидел в компании старинного друга. Я был бы сейчас с ней.

— Как я понял, этот дурачок Каримов зарабатывает очки перед отцом за счет Маши. У того пунктик — считает, что сыну пора начать встречаться с правильной девушкой. А Маша ему в этом помогает.

— Это точно она тебе сказала?

— Разумеется. Или ты думаешь, что я снизошел до беседы с Платоном Каримовым?

Мне оставалось лишь глотать воздух. Пьянящий, настоянный на реке и высушенных летним солнцем луговых травах. Между Машей и Платоном ничего нет. Он и сам мне об этом говорил. И Маша в наши лучшие времена ни разу не обмолвилась о каком-то женихе. Только вот я поверил слухам. Какому-то нелепому видео, дурацкому розыгрышу и словам Лизи. Как последний идиот вместо того, чтобы пойти к Маше, напился в баре до того, что подцепил Флор. А дальше случилось то, что случилось. Ну почему я не мог просто задать Маше пару вопросов? Что со мной не так?

— Но… это же какая-то средневековая чушь! — выдавил я, просто чтобы не молчать. Такие фразы вообще не стоит произносить. Их функция путать собеседника и держать время.

Ал поддался. Хотя возможно нам обоим деваться было некуда. Мы управляли яхтой в тесной рубке. Вариантов не так, чтобы много.

— Для Маши, как я полагаю, это всего лишь игра. Она безвозмездно помогает Платону остаться в колледже Оксфорда еще на год. Речь идет о дружеских договоренностях.

— Младший Каримов влюблен в Машу, — вот тут я был уверен на все сто, — И не скрывает этого.

Ал на это дернул плечом, заявив:

— И что с того? Я ведь не с ним встречаюсь, а с Машей.

— А вы… — я сглотнул, — Встречаетесь?

— Ну да, — не стал щадить меня друг детства, — Я знаю, что ты можешь мне сказать на этот счет. И прошу, оставь эти слова при себе. Я очень хочу сохранить наши отношения.

— Ваше величество!

— Да брось! Ты как никто знаешь, что в моей жизни было мало приятного. А Маша… она как лондонский новогодний салют для аборигена, который кроме грозы никаких световых эффектов не видел. Она подарила мне целую жизнь. Я столько всего чувствую, что самому страшно. И никто не отберет у меня всего этого. Никто не разлучит меня с ней. Даже ты!

Слишком горячая речь для Ала. Пока я ее переваривал, мы окончательно вырулили на середину реки, и яхта пошла по прямой.

— А твоя семья?

Он выдержал совсем небольшую паузу. И все-таки она была. В нем все-еще жил тот самый хороший мальчик, на которого смотрит вся страна. Жил, но уже не правил. Правила в нем Маша.

— Я мог послать их ко всем чертям. Но я этого не сделаю. Долг и все такое. Однако, я не вижу никакой опасности в Маше. Она прекрасная девушка. Молодой ученый, у нее большие перспективы.

— Ага, своим аппаратом она точно знает, как превратить золото наших предков в глиняные черепки.

— Людям нравится демократия.

— Твои родители тоже люди.

— Уверен, они найдут компромисс, когда поймут, что от Маши я не откажусь. Я люблю эту девушку.

Никогда не понимал фразу «сердце йокнуло». Она казалась мне чем-то таким несерьезным, из дамских жеманных романов. Чем-то, что хранится рядом с нюхательной солью и «нехваткой воздуха в груди». Но теперь, услыхав признание друга, я с силой сцепил пальцы на рычаге управления, чувствуя, что сердце мое как раз йокает, мать его. Йокает так, что кадык трепещет между гландами. Он только что сказал то, что больше не делает нас друзьями. То, что разделило нас огромной непреодолимой пропастью. В одночасье я лишился почти всего: дружбы и любви.