Серебряная богиня - Крэнц Джудит. Страница 68

— Норт!

— Ну, какого черта? Честное слово, Дэзи, это твоя работа — заниматься всеми этими мелочами. Ладно, расскажи мне, что произошло. Может, нет разрешения на съемки, или гондолу выкрасили не в тот цвет, или у одной из моделей вскочил прыщ? Нужно импровизировать, сколько раз я тебе это повторял. Так импровизируй, Дэзи! Я уже тысячу раз тебе говорил: ты должна позаботиться обо всех мелочах, чтобы они не мешали мне, когда я начну работать.

— Как ты думаешь, мы сможем достать билеты на «Алиталию», чтобы вернуться домой?

— Какое мне дело до «Алиталии», когда мы работаем для «Пан-Ам». Боже мой, Дэзи, ты совершенно утратила чувство реальности. — Норт, возмущенный, отвернулся.

— Самолеты других компаний не приземляются в Италии, — тихо сообщила Дэзи ему вслед. — Всеобщая забастовка. Винго с моделями не смогут прилететь сюда.

Норт резко развернулся к ней.

— Что из того? — Он снова начал закипать. — Мало ли какие неприятности могут случиться. Ты связывалась с моделями из Рима? Если я не сумею снять наших девочек, я могу использовать других. Я могу также обойтись и без Винго. В Риме полно кинооператоров и красивых женщин.

— Железная дорога тоже бастует, — коротко сказала Дэзи.

— В таком случае вели им добираться на машинах, черт побери! Если они выедут сегодня, то завтра утром уже будут здесь. Если бы они выехали сразу, как ты узнала про забастовку, то, готов держать пари, они уже были бы здесь, — укоризненно добавил он.

— Технический персонал тоже бастует, Норт. У нас нет команды. Ни один человек в Италии не притронется ни к какой аппаратуре, которая, кстати, тоже застряла где-то между Римом и Венецией. У нас нет ни камер, ни юпитеров, ни хлопушки, даже секундомера — ничего. Вот почему я не стала связываться с римскими фотомоделями.

— Прекрасно, очень весело, очень умно! А тебе не пришло в голову, что мы можем переехать во Францию или Швейцарию и снимать там? Готовься к отъезду.

— Что?! Снимать площадь Святого Марка, гондолы и голубей во Франции или в Швейцарии? — иронически переспросила Дэзи.

— Но, черт их всех побери, мы же можем позвонить в Нью-Йорк. Ты прекрасно знаешь, что рекламному агентству ничего не стоит переписать сценарий, они справятся с этим за час.

— К величайшему сожалению, забастовка распространяется на телефон и телеграф, — медленно и тщательно выговаривая каждое слово, сообщила Дэзи. — Если только среди этих голубей на улице есть почтовые… Короче говоря, мы здесь застряли.

— Это какой-то бред! Дэзи, ты даже не пытаешься хоть что-то предпринять! Позвони и найми машину. Мы можем взять катер, доплыть до материка, пересесть там на автомобиль, доехать до ближайшей границы и позвонить в Нью-Йорк оттуда. Пусть подберут нам другое место для съемок, ведь «Пан-Ам» летает всюду. Какого дьявола ты сидишь тут и дожидаешься меня, вместо того чтобы додуматься самой до такой простой вещи? Почему ты еще не собрала вещи? Что с тобой? Такое впечатление, что ты спишь на ходу!

— Все такси и пункты проката автомобилей бастуют, точно так же, как гондольеры и экипажи «вапоретто», — сказала Дэзи, стараясь не выдать обуревавшую ее радость.

— Вот дерьмо! Дэзи, они не имеют права так поступать!

— Я передам им это, когда они приступят к работе, — ответила Дэзи.

— Это… это просто нецивилизованно! — вскричал Норт, размахивая руками.

— Почему бы тебе не попытаться философски взглянуть на вещи, Норт? Раз уж мы не можем ничего предпринять… — миролюбиво предложила Дэзи.

В глубине души Дэзи была в восторге от того, как развивались события этого дня. Убедившись, что все возможные пути отступления отрезаны, и обнаружив, что ее телефон молчит, она спустилась вниз к стойке портье, где по радио передавали новые сообщения о расширении забастовки, доставлявшие ей все большее удовольствие. Ее охватило странное чувство, которое она сама не смогла точно определить, пока наконец до нее не дошло, что это — предвкушение праздности, знакомой ей по каникулам в колледже. Необыкновенно внимательная гостиничная прислуга — по два человека на каждого из нескольких сотен постояльцев — разделяла ее праздничное настроение. Кто знает, возможно, завтра они тоже присоединятся к забастовке? По крайней мере, как сказал ей один из служащих гостиницы, погода сейчас самая подходящая для того, чтобы бастовать. И Дэзи полностью была с ним согласна. Больше всего на свете она желала сейчас, находясь в Венеции, иметь несколько свободных дней. А портье заверил ее, что постояльцам «Гритти Палас» ни в коем случае не придется голодать. Руководство гостиницы готово к тому, что гостей придется кормить из буфета. Худшее, что может ожидать княжну, так это то, что ей придется самой стелить постель.

— Философски? — переспросил Норт, выходя из себя от гнева. Он не привык, чтобы события управляли им. — Мы заперты здесь, будто вернулись в средневековье, и ты еще говоришь о философском отношении к жизни!

— Есть только один-единственный способ выбраться отсюда, — лукаво заметила Дэзи.

— Какой, говори ради Христа! — закричал Норт.

— Отправиться вплавь.

Встретившись с Нортом взглядом, Дэзи пискнула от долго сдерживаемого смеха.

— Я подумала об Арни, — задыхаясь от душившего ее смеха, с трудом выговорила она, — его лицо!

Перед глазами Норта возникло угрюмое лицо Арни Грина, предостерегавшего их от неминуемого гепатита, и он медленно, неохотно, но разразился смехом.

Портье и швейцар посмотрели на двух американцев, корчившихся от смеха посреди вестибюля, и, обменявшись улыбками, пожали плечами. Молодая княжна, подумал портье, одета совершенно неподобающим образом для дочери князя Стаха Валенского, который до своей гибели всегда был желанным гостем отеля, неизменно приезжая в Венецию на неделю-другую в сентябре после окончания сезона поло в Дови-ле. Например, сегодня она спустилась в вестибюль в белых мужских брюках и полосатой бело-розовой футболке. Но может быть, теперь такая мода?

— Это ты все подстроила, не так ли? — спросил Норт, приходя в себя.

— Это было совсем непросто, — скромно согласилась Дэзи.

— Суметь закрыть на замок целую страну, чтобы получить выходной, это надо же!

— Могу тебя заверить, что я очень старалась, но мне не удалось провернуть это из Нью-Йорка.

— Ты по крайней мере проверила, как поживает наша гондола?

— Лучшее, что мне удалось найти, — это парень с весельной лодкой.

— Куда тут можно пойти? Я просто обязан что-нибудь выпить, пока бармены тоже не забастовали.

— Может быть, бар «Генри»? — предложила Дэзи.

— Ты хочешь сказать, что мы пойдем туда как туристы?

— Конечно, но сначала я должна переодеться, а тебе надо принять ванну. Буду ждать тебя здесь через час. Думаю, мы сможем добраться туда пешком, я уже купила карту.

— Я провел на ногах целый день. Вели парню с лодкой подождать.

— Слушаюсь, босс.

Норт против собственной воли улыбнулся Дэзи. Он подумал, что ему действительно не в чем ее упрекнуть, по крайней мере, пока он сам не узнает в подробностях об этой забастовке.

Поднявшись к себе в номер, Дэзи долго размышляла, какое платье ей выбрать из тех, что она захватила с собой на тот случай, когда она не сможет показаться в своей рабочей униформе. Она чувствовала себя совершенно беспомощной. Наконец она остановилась на вечернем платье от Вионне середины двадцатых годов. Кики настояла на том, чтобы она взяла с собой это узкое, плотно облегавшее ее фигуру, открытое платье из черного бархата с невероятно низким вырезом, державшееся только на двух тонких бретельках из хрустальных бусинок. Такие же бусины были нашиты на платье широкими концентрическими кругами, создавая впечатление гигантского ожерелья. По бокам платье было присобрано вверх от подола и открывало колени. Этот туалет сам по себе мог произвести фурор. Черный бархат в сентябре? А почему бы и нет, подумала Дэзи, распуская волосы. Это платье требовало соответствующей сложной прически. Она обеими руками забрала вверх свои светлые волосы и продолжала мучительно раздумывать, что бы с ними сделать. У нее сегодня не было настроения делать пучок или заплетать их. Наконец она разделила волосы на прямой пробор и, достав несколько метров серебряной ленты, которую ей удалось умыкнуть на съемке рекламы «Холлмарка», обернула ею голову, прижав самые непокорные пряди, падавшие на лицо, и оставив остальные волосы распущенными. Накинув на плечи накидку из зеленой с серебряными нитями парчи, Дэзи, выглядевшая не менее романтично, чем героини картин Тьеполло и Джиованни Беллини, спустилась в вестибюль.