Серебряная богиня - Крэнц Джудит. Страница 91

Пока Люк рассматривал их и в задумчивости кивал головой, Кирбо выложил перед ним на стол фотографии Стаутхеда — огромной виллы, построенной для паладинов где-то между 1727 и 1840 годами.

— Вот что он определенно имел в виду. Нельзя ли у него уточнить?

— Но Шеннон сказал «замок», и это должен быть замок, и точка. Не показывай мне ничего, где нет башен, ясно, Кирбо? Ну и чтоб были рвы, подъемные мосты, вал, амбразуры и все, что положено, включая бойницы, из которых на голову неприятеля лилась бы горящая смола. И хватит ныть и жаловаться. Работай, ищи! В Англии должны сохраниться замки, где еще живут люди. Пойми, речь сейчас идет о концепции.

И Люк отмахнулся от своего недовольного художественного директора, который скорей всего и недоволен-то был только потому, что не он сам придумал эту идею с замками.

Месяцы, прошедшие с тех пор, как Дэзи подписала контракт с «Элстри», тянулись неожиданно медленно. Приняв тогда решение, она почему-то представляла себе, что тут же завертится и закружится в стремительном вихре работы. И вот оказалось, что, напротив, она сделалась как бы заложницей корпорации.

Хотя ее постоянное присутствие должно было потребоваться лишь в июле, когда намечались съемки рекламных роликов, уезжать из города ей тем не менее не разрешили, так как время от времени она должна была появляться на публике.

— Вы уж меня простите, — мягко, но весьма решительно заявляла в подобных случаях Кэндис Блюм, — но уезжать в Англию сейчас, как вы намереваетесь, нельзя, даже всего на несколько дней. Мне должен позвонить Лео Лерман насчет предстоящего ленча, но я еще не знаю точно, на какой именно день он его назначит. Все зависит от того, когда у него выдастся пара свободных часов. Потом, с вами хочет повидаться Труди Оветт из «Джорнэл» на предмет составления макета номера, который они посвящают моде… Она может позвонить мне буквально в любую минуту. Нет, Дэзи, я должна знать, что вы поблизости и за вами можно заехать, как только это понадобится.

Всю бесконечно тянувшуюся весну и начало лета монотонные дни время от времени прерывались то консультациями, то примерками под руководством Билла Бласса, отвечавшего как за личный гардероб Дэзи, разработанный для появлений на публике, так и за туалеты, которые она должна была демонстрировать на рекламных показах в универмагах. Кроме этого, Дэзи принимала участие в пресс-конференциях, давала интервью (ни одно из которых пока не появилось в печати) и фотографировалась для рекламных объявлений «Элстри».

…Задумчивая и грустная, Дэзи свернулась калачиком в плетеном кресле в своей гостиной, думая о том, как было бы хорошо, если бы рядом оказалась Кики. Хотя считалось, что та все еще делит с ней квартиру, большую часть времени ее подруга проводила теперь у себя дома в Гросс-Пойнте, с головой уйдя в весьма запутанную процедуру подготовки к предстоящему замужеству. Бывая в Нью-Йорке, она, как правило, останавливалась у Люка, а к Дэзи в буквальном смысле этого слова лишь залетала, чтобы тут же вылететь, подобно сумасшедшей пчеле. Словом, Дэзи чувствовала себя абсолютно брошенной, словно собака, которую хозяева, ничего не объяснив, заперли одну в машине. Только теперь, когда Кики накануне своей свадьбы сбежала от подруги в свой особый мир, Дэзи осознала, насколько важным было для нее присутствие этой безалаберной, ветреной и непредсказуемой в своих поступках женщины.

Да, печально думала она, не будет у меня никогда больше ни полотенец с монограммой Кики, ни ее самой…

За чувством неминуемой утраты, охватившим ее при мысли о предстоящем замужестве подруги, скрывались и другие ощущения, приобретенные от давних утрат, о которых она просто не могла позволить себе вспоминать сейчас, чтобы не разрыдаться. Она стремительно поднялась с кресла и стала одеваться: в таком настроении следовало как можно скорее выйти на улицу, покинув на время квартиру, где все говорило ей об одиночестве.

Одеваясь, Дэзи призналась себе: несмотря на все свое нетерпение поскорее приняться за работу, настоящую, способную полностью поглотить ее работу, несмотря на убеждение, что, когда рекламная кампания «Элстри» развернется на полную катушку, кончится наконец ее тоскливое томление и суетное беспокойство, — так вот, несмотря на все это, она до жути страшилась предстоявшей работы.

«Я буду мишенью, в которую полетят все стрелы», — думала она с тревогой. Реальная угроза представлялась ей весьма расплывчато. Всю свою жизнь Дэзи старалась по возможности держаться в тени, питая призрачную надежду, что это в конечном счете поможет ей избежать новых потерь. Ведь и старых у нее было более чем достаточно. Но вот скоро наступит такое время, когда ее имя и лицо будут выставлены на всеобщее обозрение, и не однажды, а сотню тысяч раз. Естественно, что будущее не могло не страшить, наполняя ее сердце ужасом или, скорее, почти суеверным страхом.

Люк услышал в трубке голос Норта.

— Ну что, собрался и готов приступить, а? — пророкотал он.

— Да пошел ты, Люк!

— Спасибо, но ты не ответил на мой вопрос, Норт.

— Я решил, что не желаю иметь с этой абсурдной затеей ничего общего. Так что ищи себе другого рекламщика.

— Не пойдет. Твой Арни участвовал в конкурсе, мы выбрали твою фирму — и теперь рассчитываем на тебя.

— Да, но работа-то не та — условия изменились.

— Из-за того, что съемки будут проводиться в Англии, Арни может потребовать дополнительных ассигнований. Так вот, гарантирую: для агентства это не проблема. Но мы хотим получить рекламу от Фредерика Гордона Норта, и ни от кого другого. В общем, грубо говоря, с крючка мы тебя не спустим. Только потому, что Шеннон увел у тебя Дэзи…

— Да мое решение не имеет с этим ничего общего! — заорал в трубку Норт.

— Замечательно! С удовольствием услышал от тебя подобное заявление. Признаться, я вполне понял бы тебя, если бы в качестве причины, почему ты не можешь выпустить эти ролики, ты назвал бы уход Дэзи. Но поскольку это не так, а об этом ты сам только что заявил, твое обязательство перед нами остается в силе. Мы — твои старые и верные друзья, а нередко и основные клиенты, и поэтому вправе, конечно же, ожидать от тебя выполнения своих обязательств. Чертовски приятно слышать, что ты не держишь на нас зла… Мы ожидаем разрешения от Национального треста. В его ведении находятся замки, которые нам понадобятся для работы, — продолжал Люк. — Уверен, что твой новый продюсер уже определился с туалетами героини и решил, кого вы берете с собой в Англию, а кого наймете на месте. Не говоря уже обо всех остальных мелочах и нюансах, с которыми быстро справлялась Дэзи.

— Да, а ты, я вижу, правда первоклассный хрен.

— Сколько раз мне уже приходилось напоминать тебе, что комплименты в превосходной степени меня совершенно не трогают? Да, между прочим, Норт, ты не согласишься быть моим шафером? Не отговаривайся — свадьба будет уже после съемок. Кроме того, думаю, великолепие Гросс-Пойнта тебе должно понравиться.

— На роль шафера я не потяну, — отрезал Норт.

— Согласен… но дружба, увы, не такое уж легкое бремя. Я-то уже дважды держал на плечах эту ношу. С твоей стороны было бы просто некрасиво увиливать.

— Заткнулся бы ты, Люк.

— Я так понимаю, что ты выражаешь свое согласие, да? Я это с самого начала знал.

В конце июня Дэзи особенно нервничала, ожидая начала следующего месяца, когда съемочная группа отправится на десять дней в Англию. Сейчас в роли аутсайдера она с едва сдерживаемым беспокойством следила, как Мэри-Лу Дьюк, новый продюсер Норта, бьется над тем, чтобы съемочная группа была в форме к моменту отлета. В виде любезности Дэзи вызвалась ознакомить Мэри с работой студии, но ее преемница, которую Норт переманил от одного из своих конкурентов, положив ей в полтора раза большее жалованье, чем получала у него Дэзи, весьма холодно восприняла это предложение.

Мэри-Лу было за тридцать: красивая, по-своему даже впечатляющая, она отличалась, однако, удивительной безликостью. Постоянная, несокрушимая и воинственная безликость являлась, в сущности, ее тайным оружием. Но зато на нее всегда можно было положиться. Пока люди Люка заканчивали предсъемочные приготовления, Мэри-Лу отправилась с Дэзи на Седьмую авеню, чтобы подобрать гардероб для поездки в Англию. «Княжне» ни о чем не пришлось беспокоиться: новый продюсер сама ловила такси, придерживала двери лифта, взяв за руку, словно маленькую девочку, проводила свою подопечную в демонстрационные залы. Дэзи, не привыкшая к тому, чтобы о ней заботились (обычно обо всем и всех заботилась она!), испытывала нечто подобное тому, что мог бы испытывать регулировщик уличного движения, всю жизнь простоявший на перекрестке, неожиданно оказавшись в положении праздного зеваки, вынужденный следить за столкновением доброго десятка машин и сознавать, что он бессилен что-либо сделать. С трудом, но Дэзи все же подавляла в себе желание вмешаться и предложить собственное решение. Между тем стоило только Мэри-Лу открыть рот, чтобы объяснить модельеру, что от него требуется, Дэзи уже знала, что большинство отобранных туалетов (если не все!) будут в конечном счете забракованы Нортом в студии. В трех случаях, когда так и произошло и они вынуждены были возвращаться в ателье и перезаказывать модели, она не проронила ни слова, хотя видела, что Норт начинает терять терпение. И только в четвертый раз, на очередном просмотре туалетов, которыми Норт опять остался недоволен, Дэзи решила, что должна все-таки нарушить свое молчание — ведь до начала съемок оставалась всего неделя. Отозвав нового продюсера в сторонку, она спросила: