Весенняя коллекция - Крэнц Джудит. Страница 32

– Что случилось? – осторожно спросила Мод.

– Это нечестно! – взорвалась вдруг Эйприл. – Я не хотела говорить, где Джордан, но она с Некером – можешь себе представить? Он позвонил ей сегодня утром и предложил прогуляться по Версалю. Ее одну! Из-за того, что она что-то знает о французской мебели, у нее теперь появилась отличная возможность завоевать расположение Некера. Тоже мне, фаворитка! – Ее праведный гнев чуть поутих, когда она смогла наконец выговориться.

– Если конкурс настоящий, то это никак не должно повлиять на твои шансы, а я думаю, что он настоящий, судя по тому, какие деньги затрачены, – уверила ее Мод.

– Откуда ты знаешь? Некер – хозяин «Дома Ломбарди», его слова будет достаточно.

– Этого не случится, потому что ты подходишь для этой работы идеально, Эйприл, – сказала Мод совершенно искренне. – Ты девушка уникальная. Я уже говорила Майку, что в своей статье больше всего собираюсь писать о тебе, и предупредила его, чтобы он сделал побольше твоих фотографий крупным планом. Так уж я работаю – подаю материал со своей точки зрения.

– Идеально подхожу? Ой, Мод, спасибо! Хотелось бы мне думать, что ты права.

«Какой у нее по-американски наивный голосок, – подумала Мод, – почти детский, звонкий и высокий».

– Я знаю, что я права, – сказала она Эйприл. – Я видела тебя вчера у Ломбарди. У Джордан нет твоего шарма, и походка у нее не такая сексуальная, а бедняжка Тинкер просто провалилась. Как удачно, что я сегодня на тебя наткнулась – ты мне расскажешь о себе поподробнее. Тебе нравится местная кухня?

– Ой, здесь просто здорово, так… богемно. Я не знала, что в Париже есть русские ресторанчики. Никогда не знала, что селедку можно подавать под разными маринадами. Но мне еще надо оставить место для пирога с курицей.

– Я обязательно напишу, что у тебя отличный аппетит, – сказала Мод, наблюдая за тем, как Эйприл ест. Хорошо, что они пошли в «Чайку», это такое уютное гнездышко. И разговаривать здесь удобно, официанты не снуют туда-сюда.

– Я везучая, могу есть все. В детстве меня кормили так скучно и невкусно, а это – просто пир!

– Расскажи мне немного о своей семье, Эйприл. Чем занимается твой отец?

– Папа? Он у меня такой милый! Он банкир, но работа у него довольно скучная. Моя мама – она многолетний чемпион местного гольф-клуба, и еще она занимается благотворительностью – «Центром планирования семьи» и всяким таким. Ну, мы все катаемся на лыжах, играем в теннис, ходим на яхте… обычный набор. У меня классные родители, – сказала Эйприл, закрывая тему.

– А братья-сестры есть?

– Брат и сестра, оба замечательные. Скучно, да? Никакой экзотики, мы – обычная семья, верхушка среднего класса, как написано в моем учебнике социологии. Ничего увлекательного, так что писать тебе здесь не о чем.

– Но твои родители отпустили тебя в Нью-Йорк и разрешили стать моделью, разве в этом нет ничего необычного?

– Ха! Да они даже не пытались меня удержать. Естественно, они предпочли бы, чтобы я училась в университете, но я несколько лет участвовала в местных показах мод и зарабатывала неплохие деньги. Им пришлось смириться с тем, что, когда мне исполнилось восемнадцать, я решила попробовать заняться этим всерьез.

Мод поразилась тому, как изменилось обычно такое спокойное лицо Эйприл – оно стало страстным и решительным, что указывало на то, что не все далось ей так просто.

– Ты всегда была первой красавицей школы? – неожиданно спросила Мод.

– Ну…

– Эйприл, это не проверка на скромность. Мне интересно, что повлияло на твою жизнь.

– Наверное, я всегда знала, что я… Господи, как же я не люблю говорить «красивая», но я хочу что-то собой представлять, поэтому не могу забывать о своей внешности. Я очень честолюбива, Мод, хоть и предпочитаю это скрывать. Я хочу чего-нибудь достичь в жизни! Хочу что-то собой представлять!

– Как и все мы. Я тебя отлично понимаю.

– Вот что меня убивает – так это то, что я получаю меньше заказов, чем девушки менее красивые, чем я, – продолжала Эйприл. – Не по объективным меркам. Здесь дело в диапазоне. Я не хамелеон, как Тинкер, которая может поворотом головы изобразить из себя все, что захочешь. Во всяком случае, Джастин с Фрэнки охарактеризовали мою проблему именно так. Что делать, если ты можешь выглядеть только самой собой?

– А может, тебе стоит видеть в этом не недостаток, а преимущество? Честно говоря, я удивляюсь, почему ты не пробуешь экспериментировать со своей внешностью, ведь ее можно менять – косметика и одежда могут сделать что угодно. Ты не можешь изменить строение тела и рост, вот, пожалуй, и все… Я даже думаю, а подходит ли тебе агентство «Лоринг», правда, я плохо в этом разбираюсь. А что, если они не прилагали усилий, может, им достаточно твоей внешности и они не хотят искать новые возможности? Ты когда-нибудь об этом думала?

– Но они такие замечательные! – горячо возразила Эйприл. – Я была на седьмом небе от счастья, когда Джастин подписала со мной контракт.

– Того, что они замечательные, для карьеры может быть и недостаточно. Но я могу и ошибаться, – пожала плечами Мод. – Скажи, как ты думаешь, почему Габриэль д’Анжель выбрала для конкурса тебя, если у тебя такой маленький диапазон?

– О, тут удивляться нечему, моя походка – это мое секретное оружие. Отличный контраст с моим до тоски чистым и невинным видом. Мне повезло, что я умею ходить.

– Эйприл, а вчера почему ты решила изменить прическу?

– Мне показалось, что надо что-нибудь другое. Иногда мне просто тошно от своего такого обычного вида. Как правило, я стараюсь обыграть свои белокурые локоны, но иногда в меня словно бес вселяется. Ты знаешь такую манекенщицу – Кристен Макменами? Нет? Так вот, у нее такое решительное лицо, и выразительное, почти красавец мужчина. Она ничего не могла добиться, пока не сбрила брови и не стала носить странный белый грим. И вот в таком виде, мол, а идите вы все куда подальше, она в один вечер стала звездой. Никто никогда не видел, как она улыбается. Теперь она супермодель – у нее совершенно новый тип красоты, и все модельеры мечтают с ней работать. У нее имидж андрогина. При этом она замужем, у нее есть ребенок. Ну как мне с этим тягаться?

– А почему тебе хочется выглядеть странно? – спросила Мод, пришедшая в восторг от того, как Эйприл себя анализирует. Наверное, она многие годы просматривала все модные журналы и сравнивала себя с девушками на фотографиях.

– Потому что мне надоела эта приевшаяся всеамериканская внешность. Это так скучно! Я выгляжу холодной, этакой Снегурочкой, но, хуже того, внутри у меня все неспокойно. Ты понимаешь, что это значит? Сегодня нужен поцелуй смерти. У меня нет этой хандры, этого уныния. Помнишь Кейт Мосс в рекламе «Обсешн»? Вот где хандра! Она вылезает голая из кровати, наверняка с похмелья, ее дружок с ходу делает снимок, и вот – она королева уныния! А потом она приводит себя в порядок – и на подиум, на обложки всех журналов, и пожалуйста – девочка Кальвина Кляйна, типичная американочка. Она почти убеждает, что она американская аристократка, а не коротышка-англичанка с помоечными патлами. – В голосе Эйприл звучала неприкрытая зависть.

– Эйприл, дело не в том, что ты слишком традиционна, – возразила ей Мод. – Ты смотришь на себя как бы со стороны и недооцениваешь свою внешность, как, впрочем, и любая профессиональная красавица. Не встречала ни одной, которая бы не выискивала у себя недостатки и не преувеличивала бы их. Ты все время с кем-то соревнуешься, а тебе пора привыкнуть к тому, что ты неповторима, У тебя редкая красота, и она останется с тобой до конца жизни. Эта красота классическая, она вечна. Забудут Кристен Макменами, Кейт Мосс перестанет быть суперзвездой, а ты – ты же американская Катрин Денев.

– Я даже не знаю, кто это такая, – сказала Эйприл, просияв.

– Это французская кинозвезда, ее боготворит вся страна, она подруга Ива Сен-Лорана, а много лет назад она была его музой. Ты наверняка знаешь ее в лицо.

– О, да, конечно, – сказала Эйприл. – Я не видела «Индокитай», ведь это она там играет, но я помню рекламу… Пожалуйста, Мод, давай больше не будем говорить о моей внешности.