Комната по имени Земля - Райан Маделин. Страница 2

Мой бывший парень однажды заявил, что я со своим котиком должна «перестать прикидываться Холли Голайтли», на что я ответила, что тогда он должен перестать прикидываться полезным членом своего вида, то есть человечества, и цитировать всякую попсу, которой набита его голова. А то, что он считает, будто я по части женственности должна соответствовать мужским фантазиям, говорит больше о нем самом, чем обо мне. Сейчас он ударился в рекламу — там ему самое место. Несмотря на то что вместе мы были целый год, я о нем даже не вспоминаю, пока не поговорю со своей психологиней.

2

Я делаю глоток мартини с водкой и оливкой, перед тем как выйти, потому что папа готовил маме мартини с водкой и оливкой каждый вечер перед ужином. Это был их ежевечерний ритуал. После длинного рабочего дня, когда он писал и изучал что-то, он включал свое любимое телешоу и насыпал в миску гору фисташек. Мама клала ноги на журнальный столик, чистила фисташки своими длинными бледно-розовыми ногтями, слизывала со скорлупы соль, делала из бокала глоток и хрустела орешком.

Папа всегда очень гордился тем, что у него получается самый крепкий мартини. Многие его друзья, отведав напитка, частенько валились с ног прямо на лужайке. Зато сам он никогда не пил.

Так что мартини с водкой и оливкой — дань семейной традиции, которую я не нарушаю. В мартини с водкой и оливкой есть нечто декадентское и честное. Никаких дрожжей, никакой кислоты, никаких пузырьков, все это только отвлекает внимание. Я же люблю ощущать саму жизнь, без лишних примесей и прикрас, поэтому и алкоголь люблю тоже без лишних примесей и прикрас. В этом напитке он чувствуется именно таким. От мартини с водкой и оливкой ничто не скроешь.

У того же джина нет ни похожего вкуса, ни похожих ощущений, и я не знаю почему. Водка же, холодная, прозрачная, бьет под дых, точно кувалда. Так что прости меня, бывший мой парень, ты любил джин с тоником и огурцом, а это совсем другое. В моем семейном мартини нет ни капли джина, и дальше можно не продолжать, потому что скучно.

3

Раньше я тусила с девчонками, потому что девчонки должны тусить вместе, как это нам показали в «Бриолине», только без всяких терок и насмешек, хотя, правды ради, всякие терки и насмешки существуют всегда. Вот почему все любят Сандру Ди, когда она поет о Дэнни летней ночью возле надувного бассейна. И если бы вы видели меня и мою лучшую подругу, когда мы были старшеклассницами, вы бы точно посчитали, что я — Риццо, а она — Сандра Ди, и очень сильно ошиблись бы. Наверняка каждая женщина думает, что по поводу нее все ошибаются.

У меня были длинные каштановые волосы, густые и волнистые, а она была блондинкой. Мои волосы выглядели по-разному, в зависимости от погоды, от того, как я спала, или как решила причесаться накануне, или оттого, что слишком много думала; ее же волосы были всегда прямыми и никогда не менялись. И причесывалась она всегда одинаково, даже после душа, и даже когда постриглась, чтобы хоть как-то измениться, она осталась прежней.

И как бы она ни пыталась подружиться с непредсказуемостью, само существо ее противилось этому. Она делала все возможное, чтобы разрушить свое однообразие. По ухабам жизни она двигалась, подобно шаровой молнии: стремительно и целенаправленно, каждую минуту готовая разорваться от накопленного заряда. На ее плече все время болталась сумка с пожитками, точно она куда-то уезжает. Небесно-голубыми глазами она мгновенно сканировала ситуацию и людей, прежде чем те обратят внимание на свои изломанные и искаженные отражения, которые буквально выпрыгивали на нее из зеркал или витрин.

Летом на пляже я обычно валялась на мелководье, как русалка, или читала книжки, присыпанные песком. Она же, продефилировав мимо спасателей-серфингистов, усаживалась невдалеке от них и начинала поглощать заранее приготовленные сэндвичи с салатом. Этот акт поедания и насыщения был для нее своего рода спектаклем, который она устраивала для этих парней, доказательством ее нормальности, которую она больше никак не выражала. Она не ела с таким же удовольствием, когда мы были с ней наедине, а если и ела, то ее чувство вины становилось столь ощутимо, что нам обеим кусок в горло не лез.

Я легко попадала в поток ее энергии и ожиданий. Мне вообще свойственна невероятная способность принимать чужие желания за свои собственные. Не забуду тот случай, когда я пыталась догнать ее, преследующую парней-спасателей на пляже, а меня захлестывало волной. Волны, будь они неладны, словно понимали, что происходит, и без обиняков говорили мне об этом.

Стой.

Ей нравилось ходить со мной на вечеринки, ведь ее тело говорило противоположному полу гораздо больше, чем мое. Ее высокие скулы, белокурые волосы и большие сиськи просто призывали к увлекательной беседе. Хотя этот стереотип ей претил. Ей не хотелось, чтобы ее считали только игрушкой. Поэтому она старалась перепить парней в алкогольных турнирах, в которых я отказывалась участвовать, и отпускала всякие двусмысленные шуточки про секс, которые я просто не понимала.

Я жила стихами, она — политикой. С девственностью она рассталась только потому, что просто хотела расстаться с нею. Я же — потому, что звезды светили слишком ярко, а я была влюблена.

Однажды ей приснилось, будто она соревнуется с толпой женщин за главный приз — парня, который ей нравился. Наутро мы с ней встретились в кафешке, чтобы позавтракать, она заказала себе соевый латте и яичницу с бездрожжевым хлебом и спросила меня, что бы это значило. Как ее извечная прорицательница, я осторожно начала говорить ей, что, похоже, ее сон отражает то, что она позволяет мужским прихотям диктовать правила своей жизни и состязается с другими женщинами. Она взглянула на меня, улыбнулась и ничего не сказала. Ей нравилось, когда кто-то видел именно ее, а не то, что в ней видели другие люди. И меня это всегда восхищало.

Сегодня на вечеринке ее не будет, потому что она замужем за ипотекой, двумя собаками, двумя машинами, одним ребенком и еще одним, который вот-вот родится, безработным мужиком, который по субботам играет в гольф, и большим плазменным теликом, который работает фоном, когда я заглядываю к ней поболтать. И мне так никогда и не удалось найти кого-то еще взамен нее, чтобы ходить по вечеринкам. Просто потому, что, пока она бегала за парнями-спасателями и соревновалась с другими девчонками, она украла мое сердце. И не отдает.

4

Так что сейчас я хожу по вечеринкам одна. Ну, чисто технически одна, хотя одинокой при этом себя не чувствую. Наоборот, все вокруг оживает, когда я чисто технически одна.

Сегодня, например, моя вечеринка началась в ванне. Я нежилась в теплой воде с минеральными солями, касторовым маслом, витамином С, водорослями, эфирными маслами, диатомитовой землей, содой и лепестками пионовидных роз. Эти розы вообще единственные цветы, которые я выращиваю в своем саду и с которыми чувствую свое глубочайшее родство. Знаю, знаю. Жермен Грир [1] сказала бы мне: «С чем же еще может сравнивать себя женщина, как не с розой», а я бы ответила: «А то, Жермен». Пионовидные розы — мои девочки-подружки.

Одни из них нежно-розовые, точно ангельские щечки, и пышные, как юбка феи-крестной, другие — чудесного лососевого с прожилками цвета. Еще есть электрически-желтая «Клэр де Люн», роскошное коралловое ожерелье, только-только расцвела роза цвета фуксии и еще одна, такая белоснежная, точно свадебный наряд. И все эти девочки как будто кружат в каком-то безумном хороводе, и их наряды перетекают с какой-то дикой энергией. Я повесила там гамак — прямо в саду, чтобы напитываться их состоянием, когда мне это необходимо. А необходимо мне это постоянно, каждый день.

Еще я добавила в ванну несколько капель эфирного масла бергамота, сандалового дерева и герани, потому что в этом сочетании они наполняют воздух древнеегипетским ароматом. Во всяком случае, мне кажется, именно такой аромат стоял в покоях фараонов. Надеюсь, что такой.