Консерватизм в прошлом и настоящем - Рахшмир Павел Юхимович. Страница 25
Подобное словесное объединение в общий комплекс различных частей Европы, обоснованное скорее публицистически, чем научно, было произведено в весьма конкретных политических целях. Если Срединная Европа представляет собой физико-географическое единство, заключал Ратцель, то совершенно естественно возникает тенденция к политическому объединению этого территориального комплекса. Наибольшие возможности для осуществления такого объединения открываются перед государством, расположенным в центре района, т. е. перед Германской империей. Исходя из этого, Ратцель и рекомендовал немецкому народу уяснить себе, что его задача заключается «прежде всего в сплочении и обеспечении за собой сил Срединной Европы»{181}.
Притязания, которые обосновывал Ратцель, в сущности, ничем не отличались от тех, которые выдвигали консервативные проповедники пангерманизма на протяжении всей истории кайзеровской Германии. Однако в его работах имелась одна важная особенность, которая выделяла их из серии ординарных шовинистических писаний и сближала с «обновителями» консерватизма. По сути дела, Ратцелем была предпринята попытка создать своего рода «всеохватывающую теорию» империалистической экспансии, которая, будучи отражением интересов правящих классов Германии, в то же время выступала бы как воплощение устремлений всего народа.
Эта линия была затем подхвачена виднейшими представителями возникшей в то время в рамках консервативного направления так называемой геополитики, прежде всего близким к пангерманистским кругам шведским профессором Рудольфом Челленом и отставным кайзеровским генералом Карлом Хаусхофером.
Изложенное выше свидетельствует о том, что идеологический арсенал, который был использован германскими фашистами для завоевания влияния на массы, утверждения своего политического господства в стране, установления в ней режима кровавого террора и развязывания захватнической войны, не был их собственным в прямом смысле этого слова. Он был результатом идеологических усилий консервативных теоретиков и публицистов, особенно принадлежавших к «обновленческому», т. е. фактически экстремистскому, направлению в консерватизме. Национал-социалисты просто взяли на вооружение этот идейный арсенал, несколько подогнав его по своей мерке, — усилив одни акценты и ослабив другие.
В те годы, когда процесс сближения и взаимного проникновения главных течений в консерватизме и национал-социализме реализовывался наиболее интенсивно, из этого не делалось секрета. Выше уже говорилось о близости кружка активных младоконсерваторов, сгруппировавшихся вокруг журнала «Ди Тат» и его редактора Г. Церера, к тому течению в национал-социалистской партии, которое возглавлял Г. Штрассер. Такая близость была тогда не исключением, а правилом. Например, А. Гитлер не раз встречался с наиболее видными представителями «обновленческого» консерватизма, в том числе с Мёллером ван ден Бруком. Во время одной из таких встреч весной 1922 г. фашистский «фюрер» заявил: «У вас есть все, чего мне недостает. Вы возводите духовный каркас для обновления Германии. Я же только барабанщик и собиратель. Давайте работать вместе»{182}.
В свою очередь Мёллер ван ден Брук в передовой статье, напечатанной в газете «Гевиссен», подталкивая Гитлера на штурм парламентских институтов, подбадривающе писал: «Бей в барабан, барабанщик нации»{183}.
Для понимания степени близости «обновленческого» консерватизма и фашизма весьма показательна написанная Э. Юнгом речь видного представителя германского консерватизма Ф. Папена, проложившего путь Гитлеру к власти и вошедшего в его первый кабинет министров в качестве вице-канцлера. В этой речи, произнесенной летом 1934 г., различия между консервативной и фашистской позициями характеризовались следующим образом: «Поскольку революция (т. е. подрывная деятельность, направленная против парламентских институтов Веймарской республики. — Лет.) боролась против демократизации и ее роковых последствий, новый консерватизм, естественно, отвергал любую дальнейшую демократизацию и верил в возможность ликвидации плюралистических сил, действуя сверху. Национал-социализм, напротив, сначала прошел до конца по пути демократизации, оказавшись затем перед нелегкой проблемой: как же осуществить на практике идеи беспрекословного руководства, неограниченного авторитета, принципа аристократического отбора и органического народного порядка?.. История подтвердила правоту национал-социалистов»{184}.
Очистив этот пассаж от семантической шелухи, типично фашистского злоупотребления популярными понятиями, мы получим действительно откровенную констатацию ситуации, существовавшей в те годы. Консерваторы-«обновители» добивались того же, что и национал-социалисты. Однако первые опасались «слишком острого» и опасного, с их точки зрения, оружия социальной демагогии и всячески стремились ограничить активность масс. Их больше всего устраивал верхушечный реакционный переворот. Национал-социалисты, в свою очередь, сделали главную ставку на демагогическую апелляцию к массам. Они стремились канализировать растущее социальное недовольство в русло крайне правого активизма и в значительной степени преуспели в этом. В результате консерваторам пришлось довольствоваться лишь вторым местом в реакционно-тоталитаристском дуэте.
Сотрудничество консерватизма и нацизма не ограничивалось идеологическо-теоретической областью. Оно не менее четко проявилось в сфере практической политики.
Важным этапом на этом пути было создание осенью 1931 г. так называемого Гарцбургского фронта — политического союза всех консервативных и фашистских сил тогдашней Германии — от Немецкой национальной народной партии до гитлеровской национал-социалистской (НСДАП) и близких к ней мелких праворадикальных союзов. Фронт этот оказался непрочным. Борьба за гегемонию в крайне правом движении еще не была преодолена. Немецкая национальная народная партия, возглавляемая А. Гугенбергом, опираясь на свои многолетние тесные связи с правящими кругами страны, рассчитывала сыграть в этом фронте роль патрона, опекающего национал-социалистов. Поскольку эти притязания не отвечали фактическому соотношению сил, сложившемуся в лагере реакции, НСДАП вскоре вышла из фронта. Однако, несмотря на свою недолговечность, Гарцбургский фронт сыграл весьма важную роль в процессе консолидации политического авангарда германской монополистической буржуазии, послужив прообразом будущей коалиции, но уже под руководством национал-социалистов.
Важнейшую роль в создании такой коалиции в конце 1932 — начале 1933 г. сыграли младоконсерваторы и близкие к ним политики. Переговоры с Гитлером о передаче ему власти велись через посредство «Клуба господ» — прямого преемника «Июньского клуба», бывшего на протяжении более 10 лет центром младоконсервативной деятельности. Входившие в «Клуб господ» крупнейшие немецкие промышленники, финансисты и аграрии составили ядро того влиятельного лобби, которое оказало сильный нажим на престарелого президента Веймарской республики Гинденбурга, побуждая его назначить Гитлера рейхсканцлером.
Решающую поддержку Гитлеру и его партии при захвате ими власти оказало и традиционалистское направление в консерватизме — вильгельминисты. Их позиции были очень сильны в вооруженных силах Веймарской республики — рейхсвере. Отношения между рейхсвером и фашистами на протяжении ряда лет были сложными и колебались между тесным сотрудничеством и конкурентной борьбой. Однако в конечном итоге верхушка рейхсвера однозначно высказалась за передачу власти национал-социалистам, согласившись удовольствоваться вспомогательной ролью.
Во имя реализации этого союза вильгельминисты в мундирах отдали «на заклание» некоторых своих коллег, которые по тем или иным причинам стали препятствием на пути создания коалиции с фашистами (видных рейхсверовских генералов — К. фон Шляйхера, К. фон Бредова, К. фон Хаммерштейн-Экворда и некоторых других).
При решении вопроса о назначении Гитлера рейхсканцлером большую роль сыграло вильгельминистское окружение президента Гинденбурга — его сын Оскар фон Гинденбург, статс-секретарь Майсснер, юнкер Ольденбург-Янушау и др. Поддержка консерваторов как традиционного, так и «обновленческого» толка имела большое значение для стабилизации гитлеровской власти в первые годы пребывания фашистов у власти.