Битва за Севастополь. Последний штурм - Нуждин Олег Игоревич. Страница 79

«Взрыв» и «Защитник» подошли к берегу в районе 35-й батареи между 1.00 и 2.00, когда катера с группой генерала П.Г. Новикова еще не покинули рейд. Вскоре прибыли еще 6 катеров. Один из них – МО-029 направился в Казачью бухту, чтобы забрать партсовактив города, однако там никого не обнаружили [485].

К этому времени причал уже был разрушен, и погрузка превратилась в стихийную борьбу за места на кораблях. Те, кто умел плавать, добирались до тральщиков и катеров самостоятельно, другие использовали подручные плавсредства. Командира 79-й бригады морской пехоты полковника А.С. Потапова доставили на борт на шлюпке, командира 8-й бригады полковника П.Ф. Горпищенко – на плотике. Взяв 419 человек, тральщики вышли в море и уже в 20.20 прибыли в Новороссийск. Еще несколько десятков человек взяли катера.

Ранее, 1 июля, к мысу Херсонес прибыли подводные лодки М-112 и А-2. Корабли должны были только доставить боезапас для обороняющихся, о возможности принять на борт с берега бойцов в первоначальном приказе ничего не говорилось. В 1.32 2 июля подводная лодка А-2 получила приказ выгрузить боеприпасы в море, после чего следовать в Херсонесскую бухту. Но подходить к берегу она не стала и, попав под артиллерийский обстрел, отошла в район мыса Фиолент. Здесь в море был обнаружен плот, на котором пытались уйти из Севастополя 17 человек. Подобрав их, подводная лодка А-2 вернулась в Новороссийск. М-112 вообще не смогла подойти к берегу: там шел бой, слышались выстрелы. При движении вдоль берега увидели шлюпку, в которой оказался начальник политотдела 9-й бригады морской пехоты полковой комиссар Ф.Ф. Дубенко и несколько бойцов – все, что осталось от бригады.

В ночь на 2 июля была взорвана 35-я батарея. В 0.30 был подорван правый командный пост, в 0.45 взлетела на воздух первая башня, в 0.55 – вторая. За башнями последовало уничтожение центрального поста управления, силовой станции и вспомогательных механизмов. К 2.00 35-я батарея перестала существовать. На момент подрыва вокруг батареи находилось около 500 человек, которых об опасности не предупредили. Как рассказали потом И.А. Зарубе в симферопольской тюрьме выжившие, «это был кошмар. Люди задыхались от ядовитого порохового дыма, многие, обезумев, дрались, стрелялись и проклинали всех и вся. А ведь там был цвет Приморской армии. Какая страшная участь!» [486].

По воспоминаниям И.С. Ятманова, всего прогремело 3 взрыва, но никто при этом не пострадал, так как выделенная специальная группа вывела из помещений батареи всех, кто там находился. Сам командир 35-й батареи вместе со своим военкомом В.Е. Ивановым эвакуировался на Большую землю. Как вспоминал после войны полковник Д.И. Пискунов, «взрыв 35-й батареи повлек за собой не только выход из строя ее боевых механизмов, но и повреждение радиостанции, резко сократилась дальность передачи. Окончательное разрушение радиостанции обслуживающим персоналом было предотвращено полковником Бабушкиным А.А., который тут же организовал охрану ее и взял в руки армейский узел связи» [487]. Часть личного состава батареи влилась в ряды защитников мыса Херсонес и разделила с ними их судьбу. В течение дня они участвовали в отражении немецких атак и только в ночь на 4 июля смогли эвакуироваться в Новороссийск. Большая часть батарейцев погибла или попала в плен.

К утру район 35-й батареи представлял собой трагическую картину. «В безветрие повсюду пахло гарью, чадом порохового дыма. На берегу догорали, словно забытые костры, повозки, разбитые автомашины, перекрытия блиндажей, столбы проволочных заграждений; валялись исковерканные орудия, пулеметы и другое вооружение; лежали упряжи, амуниция и снаряжение. Кое-где виднелись еще не убранные трупы. Вокруг по-прежнему рвались снаряды и мины…» [488]. Но ужаснее всего выглядел район Голубой бухты, место, откуда пытались спастись защитники Севастополя. «Рассвет. Разбитый плот из человеческих тел – их несколько сотен. Это кошмар. Наяву. На первом плане: великан-моряк, женщина в салатных рейтузах с платьем на голове, между ее ног белокурая девочка лет трех– четырех» [489]. Тела погибших в пять-шесть рядов плавали в волнах у берега на протяжении нескольких сотен метров.

На мысу оставалось еще несколько десятков тысяч человек, способных держать в руках оружие, впрочем, трагический перелом в их душах, вызванный бегством командного состава, уже наступил. «Теперь нельзя было назвать армией этих людей. Это были остатки разных родов войск гарнизона, медленно отходивших на этот небольшой свободный клочок земли Крымского полуострова… Но это и не была толпа, охваченная паникой, потерявшая волю к борьбе» [490].

На берегу находилось огромное количество раненых, и, к чести советских врачей, следует сказать, что в отличие от сухопутных и морских командиров и политработников они не искали спасения, а остались со своими подопечными. Среди тех, кто не бросил раненых, были военные врачи 1 ранга М.Е. Зеликов, Д.Г. Соколовский, В.С. Кофман и многие другие врачи, военфельдшеры и медсестры. Все они или погибли, или попали в плен в первые дни июля.

Оставшиеся на берегу командиры пытались всеми силами организовать оборону. Главное – продержаться до наступления темноты, а там вновь придут корабли. Между Камышовой и Казачьей бухтами удерживали оборону побережья бойцы под командованием полковников Н.К. Тарасова и Н.Г. Шемрука. Во время боя 2 июля они оказались отрезанными от остальных, и все их попытки днем прорваться к 35-й батарее не увенчались успехом. В ночь на 3 июля с небольшими группами бойцов сумели вырваться полковники Н.Г. Шемрук и Н.К. Тарасов – остальные защитники погибли или попали в плен.

Днем румынская 4-я дивизия сменила части 22-й и 24-й дивизий у Южной бухты. 97-й полк 132-й дивизии проводил зачистку Карантинной бухты, здесь на складе торпед были обнаружены и взяты в плен 150 человек. Было установлено наличие еще 7300 военнослужащих и рабочих, спрятавшихся в пещерах. В боях под Севастополем в разграничительных линиях 132-й дивизии было обнаружено 1839 погибших красноармейцев и матросов [491].

Продолжалась зачистка Севастополя и его окрестностей от отдельных групп советских бойцов и командиров, еще оказывавших сопротивление. В отдельных случаях рядовые операции оборачивались для противника полноценными боевыми действиями. По воспоминаниям участников событий, 2 июля в Лабораторной балке все еще удерживал оборону отряд под командованием старшего батальонного комиссара С.И. Костяхина. В нем насчитывалось до 400 человек бойцов, 2 орудия и несколько пулеметов. Утром он вступил в бой с противником на Балаклавском шоссе, который продолжался около часа. Оборону отряд держал вплоть до 4 июля, в этот день он был уничтожен, а сам комиссар С.И. Костяхин попал в плен [492].

С утра противник силами дивизий XXX корпуса вновь перешел в наступление. Сравнительно легко было сломлено сопротивление советских войск между Стрелецкой и Казачьей бухтами, и все побережье в этом районе захвачено.

Перед 170-й дивизией сопротивление продолжалось. Левым флангом соединение захватило оборонительные сооружения у ПМ 015—ПМ 016—ПМ 017 и продвинулось вплоть до ПМ 018. На побережье северо-западнее ПМ 015 и южнее ПМ 016 остался незахваченный плацдарм, выбить оттуда защитников никак не удавалось вплоть до вечера. Советские бойцы, спрятавшиеся в пещерах и гротах у ПМ 019, а также в районе мыса Фиолент, были взяты в плен. Так были уничтожены остатки героического 456-го полка. Достигнутые успехи позволили генералу Э. Зандеру отдать приказ о продвижении в глубь полуострова Херсонес. После сильной артиллерийской и минометной подготовки, в которой участвовала и дивизионная, и корпусная артиллерия, при поддержке авиации 170-я дивизия в 15.00 начала атаку на 35-ю батарею. По наблюдениям разведки, на полуострове могло находиться по меньшей мере 10 тыс. человек. Прижатые к морю, они оказывали ожесточенное сопротивление, не желая сдаваться.