Идеальная война - Кубасик Кристофер. Страница 30

Мастерс снова взглянул на лист...

«Когда живот наполнен водой, бить, чтобы вызвать...»

— Этого не может быть.

— Это так и есть, — сказал Чик. — Как ЛОГ, так и лоялисты дико пытают. — Он поднял взгляд вверх, додумывая. — Они с одной и той же планеты. Я не понимаю этого.

— А как обстоит дело с внепланетными наемниками, Чик?

Когда Чик отвел глаза. Мастерс потребовал;

— Скажи сейчас же.

— Здесь ад, сэр. То, что они делают с нами...

— Я не могу поверить в это! Чик продолжил:

— Вам нужно знать, что иногда мы просто направляемся по деревням. Чтобы всех расстреливать.

— Что?

— Они называются зонами свободного огня.

— Что?

— Зоны свободного огня. Все на этой территории является мишенью.

— Это поле битвы?

— Нет. Не совсем. Вы могли подумать так после сказанного нами. Это просто пространства, помеченные как принадлежащие противнику. Огромные пространства. Есть правило: любой на этой площади является врагом и должен быть убит.

— Подсчет трупов, — прошептал Мастерс едва слышным голосом.

— Прямое попадание, сэр. У меня нет соображений, кто устанавливает зоны свободного огня или как они определяются. Насколько мне известно, люди подкупают военных типа капитана Ибн Сауда, чтобы те не объявляли их деревни зонами свободного огня.

— Ты серьезно?

— Абсолютно, сэр. Я не получал доказательств. Но тем не менее должен разгадать, какая чертовщина делает местность зоной свободного огня и какая — нет. Кроме того, что нужно достаточное количество свежих тел, чтобы увеличивать показатели уничтожения противника подразделениями, мы просто убиваем людей, а приверженцы «Слова Блейка» и лоялисты уверяют нас, что мы поступаем правильно. — Чик поднес пальцы к глазам, бросил пронзительный взгляд и добавил: — Я убиваю для пропитания, и ты знаешь, мы убиваем достаточно много и десятилетних...

Мастерс не смог даже ответить. Он попросту смотрел снизу вверх на Чика, его лицо исказилось отчаянием.

Чик уронил руку и снова пристально посмотрел на Мастерса:

— Не будем об этом. Эти ребятишки будут убивать вас. Я видел — такое случалось. Они подбираются к вам и бросают гранаты в люки вашего катера на воздушной подушке. Это не война. Это просто убийство. Каждый вопит о религии. «Слово Блейка» проповедует свою религию. Все думают, что именно они правы. Поэтому и заставляют убивать всякого, кто им не по душе. Мне становится все равно после этого: кого я убиваю или не... — У него вырвался еще один резкий вздох. Казалось, что он сейчас заплачет. — Извините, сэр.

Комнату заполнило неловкое молчание.

— Ладно, — в конце концов сказал Мастерс. — Я собираюсь завтра утром вернуться в Портент.

Капитан-генерал думал о ведении переговоров с ЛОГ. Я поеду переговорить об этом с наставником Блейном и пошлю Томасу Марику сообщение, что происходящее здесь вышло из-под контроля. Потому что это... Это сумасшествие.

На следующее утро, до того как Мастерс собрался в город, из ТОЦ пришло известие. Два боевых робота-изменника графини Дистар были обнаружены прошлой ночью в долине Нагасаки. Мастерс решил отложить свою поездку, потому что два диких робота были слишком опасны, чтобы оставлять их на свободе. Он поднял по тревоге свое звено и отделения наемников на судах с воздушной подушкой.

Сидя в своей каюте. Мастерс посмотрел на дисплей. На экране дальнего действия он нашел три других боевых робота своего подразделения, потом нажал на кнопку, переключающую экран на малый радиус наблюдения. Его роботы-компаньоны исчезли, и он увидел только судно на воздушной подушке Чика. На своем визуальном смотровом экране Мастерс увидел судно, плывущее по высокой траве, как лодка по воде, равняясь на его робота, но пятьюстами метрами правее.

Он включил радио и сказал:

— «Топорник»-один, «Черный Валет»-один. Здесь «Феникс»-один.

Оба, и Спинард и Валентина, откликнулись, и Мастерс продолжил:

— Возьмите под контроль территорию вокруг Паданга. Скорей всего, роботы базируются где-то там или, по крайней мере, в окрестностях.

Оба водителя боевых роботов подтвердили приказ, и он вызвал Белграда:

— «Беркут»-один, сопровождайте меня. Мы направимся к хребту Циклона и обратно.

Мастерс взглянул на свой экран и отметил, что точки разделились.

Если бы только они смогли найти роботов... Этого очень хотелось, хотя не все имелось для полного выполнения формальностей. Для настоящей битвы потребовались бы геральды, поле, выбранное обеими сторонами, роботы, выстроенные в линию, и сама битва.

Штатские, с которыми беседовал Мастерс, часто думали, что такие битвы, повторяющие ритуальные сражения таких обществ древней Терры, как феодальные Англия или Япония, оставляли мало места для тактики и личных талантов. Все было не совсем так. Вероятно, так могло происходить поколениями раньше, когда солдаты маршировали плотными групповыми формированиями и разбивались друг о друга, как волны о скалы. Но лучшее оружие и лучшая броня придавали каждому воину гораздо большее значение.

Обязательным для ритуального сражения было правило: подготовка к каждому боевому действию должна быть скрыта. Для этого требовалось, чтобы каждый воин был мастером импровизации. Если неожиданность происходила, она должна была произойти прямо под носом у противника. Перемены в ходе битвы требовали быстрых гибких решений в сложных обстоятельствах. В этом заключалась проверка воина — в умении перехитрить противника в момент действия.

Инструменты разрушения из прошлого — отравляющий газ, атомные и другие бомбы — были объявлены вне закона, потому что они были бесчеловечны. Война, которая -требовала, чтобы люди убивали друг друга, была по своей сути бесчеловечной. Нет. Бесчеловечность заключалась в том, что газы и атомные взрывы были просто спущенными с привязи убийцами — они действовали, не требуя мастерства воина. И если никакого мастерства не требовалось, то не было работы. А без этого людям, подобным ему, было некуда деться.

В его крови, он знал, было что-то, что требовало принятия решений под огнем. Он чувствовал себя наиболее бодрым, управляя своим роботом, целясь в противника, командуя своими друзьями-воинами — все это на грани предельного хаоса. Но он знал, что его склонности были ограниченными, не похожими на жажду войны, которая присутствует у большинства людей. Он знал, что после получения первого опыта сражений большинство штатских не могли остановиться. Война быстро становилась предметом государственной гордости, а после этого оставалось недалеко до атомного оружия.

— Мы встали впереди деревни, сэр, — сказала Валентина.

— Держите меня в курсе.

— Они в движении, сэр. Мы входим.

— Кто в движении, «Черный Валет»-один?

— Горожане, сэр. Мы утвердились во мнении, что это гоффели.

Мастерс почувствовал, что ситуация снова выходит из-под его контроля:

— Утверждаете, что это гоффели, «Черный Валет»-один? Как вы пришли к такому выводу? — Он посмотрел на дисплей и увидел, что роботы Валентины и Спинарда мчатся вперед на бешеной скорости.

— Они бегут, сэр.

Что-то было определенно неправильно, и он быстро двинул своего робота с расчетом встретиться с Валентиной и Спинардом у города.

— «Беркут»-один, следуйте за мной. «Черный Валет»-один, какого черта вы имеете в виду, заявляя, что они двигаются?

— Они двигаются, сэр. Я вижу это отсюда, с расстояния в полкилометра. Они бегут уже между домами.

— Как бы в ответ на то, что два больших робота несутся к их домам?

— Верно, сэр. Через пять секунд мы вступим в бой.

— Довольно, Валентина!

— Наоборот, Валентина, — пискнул голос Риана, как по волшебству вклиниваясь в переговоры, — продолжай, как обычно.

Мастерс был ошеломлен. Что делал на канале связи наставник Мартиал Риан? Мудреные средства связи позволяли старшим офицерам вмешиваться в ход полевых сражений, но это было ужасно. Получение безапелляционных команд от кого-то вне поля сражения только усложняло дела.