Повешенный. Том II (СИ) - Вязовский Алексей. Страница 46

— Здравствуй, Архип! Мы с племянником к Семену Фомичу в гости — приветливо здоровается Бекетов с немолодым поручиком, стоявшим у шлагбаума на пропускном пункте.

— Здравия желаю, Ваше Сиятельство! — вежливо приветствует он нас — Проезжайте, пожалуйста. Его благородие капитан Моршин, как раз недавно с объезда вернулся.

И дает команду двум солдатам поднять шлагбаум — Подвысь…!

Полосатое бревно, гремя цепями поднялось вверх, а потом снова с шумом опустилось за нашими спинами.

Мы едем дальше, я с интересом рассматриваю окрестности острога. Ощущение такое, будто здесь война шла, причем с применением тяжелой артиллерии. Весь лес перепахан какими-то траншеями, воронками и неглубокими выработками — в некоторых из них даже вода блестит. Но отвалы земли старые, и они давно поросли соснами. Судя по возрасту деревьев, разработки здесь велись лет восемьдесят назад, никак не меньше. Глаз у меня все-таки наметан на это дело: на том же Урале я повидал немало заброшенных еще до революции приисков. Прикинув в уме, прихожу к выводу, что рылись тут во времена Елизаветы, но местами видны и более свежие отвалы, на которых растут молоденькие сосенки. Значит, поиски не бросали, и они продолжаются до сих пор…

Подъехав к острогу, я, наконец, понял, почему это место так называют — оно выглядит, как самая настоящая крепость, обнесенная высоким частоколом из толстых ошкуренных бревен с заостренным, как у карандашей, верхом. Въездные ворота такие массивные, что хрен их вышибешь. Еще и несколько вышек для охраны по периметру стен стоят…

Капитан Моршин — худощавый вояка лет пятидесяти, с уже пробивающейся сединой в каштановых волосах. Подтянутый, среднего роста, с цепким взглядом серых глаз. С Бекетовым здоровается радушно, как и положено родственникам, потом вопросительно смотрит на меня.

— Семен Фомич, неужто не узнаешь этого молодца? — улыбаясь спрашивает дядюшка — ну-ка, напряги память!

— Вижу, что из Бекетовых, но что-то никак не соображу. Ох,…это не племянник ли ваш, Александр Иванович, сынок покойного Михаила⁈

— Вот, Костя! — граф довольно поднимает вверх указательный палец — А я говорил тебе, что Семен Фомич Моршин непременно признает тебя! У него память феноменальная, ему достаточно один раз встретиться с человеком!

Актер, блин… Ничего такого Бекетов мне, разумеется, не говорил. Это попытка польстить капитану и расположить его к нам. Я с готовностью включаюсь в дядюшкину игру — надо же опробовать на ком-то свою легенду? Вот на капитане для начала и потренируюсь.

— Простите, Семен Фомич, но совершенно не помню вас — первым протягиваю я руку капитану.

— Да, уж куда вам! — смеется тот — Когда мы в последний раз виделись, вы совсем юным отроком были, лет пятнадцать от силы. Помню, я и сам тогда только прибыл на новое место службы.

— Подождите-ка… — делаю я вид, что пытаюсь вспомнить — это ведь в Костроме было? Мы с родителями как раз уже собирались в Москву переезжать. Нас тогда отец познакомил?

— Точно! — довольно улыбнулся капитан.

— Но больше ничего вспомнить не могу, увы! — «расстроенно» развожу я руками — После кораблекрушения, в котором погибли мои родители, я долго болел. Даже пришлось писать прошение на имя покойного государя с просьбой разрешить мне продлить пребывание за границей для продолжения лечения. Организм-то со временем восстановился, а вот память с тех пор частенько подводит, словно контузило.

— Не удивительно, после такой-то страшной беды… — сочувственно кивает Семен Фомич — Соболезную, Константин Михайлович, и хочу сказать, что родители у вас были чудесные!

— Спасибо. Стыдно сказать, но их лица практически стерлись из моей памяти — печально вздыхаю я — море ведь даже портреты отца и матушки у меня забрало. Чудо, что меня самого тогда выбросило на берег.

Дядюшка незаметно подает знак, что пора заканчивать спектакль. И правильно — дальше углубляться в подробности не стоит. Так что вздыхаю тяжело еще раз и перевожу взгляд на одноэтажное здание конторы. Чуть дальше за ней расположены казармы, плац и какие-то хозяйственные постройки.

— Знаете, Семен Фомич, я ведь с детства мечтал увидеть это место! — смущенно улыбаюсь капитану — Всегда его считал самым загадочным на Земле.

— Думали, Константин Михайлович, что небесные камни тут прямо под ногами лежат?

— Не без этого! Все представлял, как я найду здесь большой осколок, и меня непременно отправят в Петрополь на прием к императору. И тот мне в Зимнем дворце, в присутствии заслуженных генералов, торжественно вручит орден за такую редкую находку.

Семен Фомич заразительно смеется, вытирая глаза от слез

— Думаете, вы один такой⁈ У вас хотя бы детскими мечтами все закончилось, а тут как новое пополнение из молодых солдат приходит, у всех точно такие же мысли в голове. И не смотрите, что вполне взрослые люди!

— Неужели, никто ничего не нашел за последние годы? — удивляюсь я.

— Ну, почему же, находили. Но с прежними большими находками это все не сравнить. Если и остались тут не найденные осколки, то они надежно скрыты в болотных топях. А как их достать оттуда, никто еще не придумал. Так что поиски сейчас продолжаются в других местах, но в каких именно — сказать не могу, даже не просите. Это государственная тайна.

— Но хоть на место падение главного небесного камня можно одним глазком взглянуть?

— Отчего ж нельзя? Пойдемте, покажу. Только сразу предупреждаю: ничего интересного вы там не увидите…

Мы идем в сторону хозяйственных построек, заходим за них, и перед моими глазами открывается большая воронка, глубиной не меньше трех этажного дома. Я «восхищенно» охаю, и пока спутники отвлеклись за моей спиной на разговор, незаметно выпускаю с кончиков пальцев дар, полученный от богини Мокоши. Прикрываю глаза, чтобы не отвлекаться, и как радаром, ощупываю осыпавшиеся стенки воронки и землю вокруг нее.

Нет… тут уже пусто. Ни одного, даже самого крохотного осколка. Хорошо чувствую, что в земле есть какие-то мелкие железяки, похожие на старые гнутые гвозди, даже несколько медных монеток и пуговица, потерянные кем-то из старателей… Но на этом все. Остальное — песок и глина с включением булыжников самого разного размера.

— Пойдемте, хоть чаем вас угощу — предлагает Моршин.

— А с удовольствием! — соглашаюсь я, опережая Бекетова, который явно собирался отказаться.

Как потом оказалось, решение мое было исключительно правильным. В кабинете капитана я увидел на стене большую карту, на которой уместилась часть Костромской губернии и кусок соседствующей с ней Ярославской. Пока Семен Фомич распоряжался насчет чая, я жадно всматривался в эту старую карту. Конечно, человеку, не сведущему в картографии, она мало что сказала бы, но только не мне. Точками на ней были нанесены места находок, и направление метеоритного потока по ним угадывалось довольно точно — он шел полосой с востока на запад, практически по местной параллели.

— Разбираетесь в картах? — спрашивает меня Моршин.

— Если бы… — вздыхаю я — к своему стыду даже не могу понять, где же здесь наши Лужки.

— Да, вот же они! — капитан тычет пальцем в точку на карте, которая идеально ложится в общую картину потока — Вот дорога от имения ваших родителей на Кострому, а вот здесь, чуть дальше, уже начинаются болота.

— Точно! А это наша речка — радостно улыбаюсь я, делая вид, что узнал местность.

Дальше пялится на карту уже неприлично, и получше рассмотрев окрестности своего имения, я с сожалением отхожу от нее. На широком подоконнике замечаю интересный прибор, который не может быть ничем иным, как старинным теодолитом — я такой в музее при нашем институте когда-то видел! В углу за шкафом с бумагами стоит масштабная геодезическая линейка. Надо же… А у них здесь в остроге все довольно серьезно. Хотя чему удивляться? Если верить институтскому учебнику, в нынешней царской России уже и Корпус военных топографов есть, и даже специальные училища их по подготовке.

— Угощайтесь, дорогие гости, чем бог послал! — потчует нас Моршин, разливая чай по глиняным чашкам и ставя поближе к нам блюдо с кусками пирога…