Повешенный. Том II (СИ) - Вязовский Алексей. Страница 49

— Взбунтуются… — вздохнув, согласился Лопухин — распустились мелкопоместные дворяне, забыли уже, чьей милостью их отцы и деды в люди выбились, и из чьих рук они землю с крестьянами получили. Нет, я-то и сам, государь, понимаю, что без образованных немцев нам никуда, но подите объясните это народу! А после коронации у них новые обиды начнутся: окружил, мол, себя царь-батюшка иноземцами, исконно русскому человеку наверх теперь и не пробиться. Да, и купцы, на них глядя, ропщут…

— Глупости все это! На высших постах у нас и русских людей более, чем достаточно. И в сенаторах их и вовсе большинство.

— Так-то оно так, Николай Павлович… но бумажка эта гнусная уж больно на благодатную почву упала. А дальше народ сам таких сказок себе напридумывал, что у меня на голове последние волосы от ужаса дыбом встают!

— Объяснитесь, Петр Васильевич…? — Николай удивленно посмотрел на смущенного князя

— Да, такое и произнести невозможно! — старик расстроенно покачал головой — Но ведь и промолчать тоже не могу. Уповаю лишь на ваше императорское снисхождение к моим сединам и преклонным годам, отданным службе на благо империи.

— Обещаю не гневаться, князь, что бы сейчас от вас не услышал. Ну…? — нетерпеливо поторопил царь Лопухина.

— Будь по-вашему, государь, но вы уж и, правда, не гневайтесь на гонца, принесшего дурные вести. После этой бумажонки по столице тут же поползли нелепейшие, гнуснейшие слухи, что наша вдовствующая императрица Мария Федоровна — дай ей Бог здоровья и долгих лет жизни — самолично отравила покойного императора Александра Павловича, чтобы расчистить путь к трону, любимому из своих сыновей. Мол, наш покойный царь-батюшка хотел немчуру крепко прижать и указ уже подготовил, но тут вдовствующая императрица прознала о том и люто воспротивилась. А от немки всего можно ожидать.

— Экая несусветная дурость!!! — Николай вскочил из-за стола и взволнованно забегал по кабинету, разворачиваясь на каблуках то у окна, то у дверей — Да, какому малахольному идиоту такой бред в голову мог прийти?!! Какая черная неблагодарность! И это после того, сколько благодеяний матушка сделала для простого русского народа.

— Простите, Ваше Императорское Величество, старика за дурные новости! — Лопухин вслед за царем с трудом поднялся с кресла, тяжело опираясь на трость. Виновато склонил голову — Но этот непотребный слух разнесся по столице, как огонь по степи, и я не мог более молчать. А осенью, после Нижегородской ярмарки, боюсь, он и по всей империи расползется.

— Мерзавцы неблагодарные…!

— Смею надеяться, что теперь вы, государь, поняли, почему я стремился предостеречь вас от чрезмерного проявления императорского благоволения к иностранцам и к Прибалтийскому клану, в частности? Может, пока еще есть время, вы найдете возможным пересмотреть список лиц, приглашенных на церемонию коронации? Неразумно будет венценосной царской семье предстать в Успенском соборе — нашей древней русской святыне — в окружении людей, не являющихся, ни вашими подданными, ни православными. И при этом в стороне останутся дворянские семьи, столетиями служившие государству, и всегда верные царской династии.

Николай усилием воли заставил себя успокоиться и вернулся за стол. Открыл бювар и протянул князю список гостей для церемонии коронации, присланный ему на утверждение чиновниками Канцелярии Его Императорского Величества.

— Хорошо, Петр Васильевич. Признаю, что в ваших словах есть некий резон. Изучите этот список и предоставьте мне свои соображения. Обещаю внимательно рассмотреть все ваши замечания и возражения.

— На большее и надеяться не смел, государь! — склонил седую голову Лопухин, понимая, что аудиенция закончена — Позвольте откланяться. Обещаю, что в ближайшие дни новый список со всеми замечаниями будет вам предоставлен. И если вы сочтете нужным, готов лично приехать и объяснить свой выбор в пользу тех или иных лиц.

— Ну, вы уж, князь, совсем-то меня без «немцев» не оставляйте! — хмыкнул царь — Иначе, иностранные послы могут это расценить, как резкую смену нашего политического курса.

— Ни в коем случае! — улыбнулся князь, понимая, что сейчас ему удалось сделать поистине невозможное — поколебать самонадеянную уверенность императора в собственной правоте — Только не удивлюсь, Ваше Императорское Величество, если все эти гнусные слухи именно из иностранных посольств и происходят.

— Да, зачем им это? — поморщился Николай на странное предположение князя — Какой для них в этом интерес?

— Зависть, государь. Обычная человеческая зависть к тому, чья власть и империя намного сильнее их собственной. А со стороны двуличных галлийцев еще и месть за понесенное ими позорное поражение в недавней войне. Вы же не станете отрицать, что ныне с авторитетом Российской императорской семьи в Европе никто не сравнится?

— Согласен, сей факт трудно отрицать. А насчет слухов… я немедленно велю Александру Христофоровичу провести тщательное расследование. Посмотрим, на кого оно выведет. Прощайте, князь, не буду вас более задерживать.

…Спускаясь по лестнице к парадному входу, Петр Васильевич еле сдерживал довольную улыбку. Расследование⁈ Ну-ну… ищи теперь ветра в поле. Мы тоже не лыком шиты, тех людей в столице давно уже нет. И все, что смогут раскопать жандармы — то, что говорили подозрительные лица действительно с заметным акцентом. А уж настоящими были те иностранцы, или голову морочили своим простодушным подвыпившим собеседникам — поди теперь узнай, и главное — докажи!

Заодно и Бенкендорфа по носу хорошенько щелкнуть. Много власти получил в последнее время Александр Христофорович, слишком много. Никак на роль нового Бестужева или Шувалова метит хитрый немец. Вот и отвлечем его внимание на поиски несуществующих врагов…

…Утром просыпаюсь от легкого поцелуя жены в плечо. Лена осторожно выбирается из постели, стараясь меня не разбудить, накидывает пеньюар и бесшумно исчезает за дверью, ведущей в туалетную комнату. Да, в отличие от меня, жена — жаворонок. С юности привыкла рано вставать, и эту ее привычку не изменить. Точно знаю, что сейчас Ленок тихонько оденется и отправится на кухню, готовить для нас завтрак. И не важно, что среди дворянок такое не принято. Хотя… возможно, теперь она только утверждает меню и контролирует сам процесс, а готовит под ее чутким руководством все же Глаша.

В полудреме слышу, как уже причесанная жена приносит из гардеробной шуршащее платье и начинает переодеваться. По нынешним временам дело это для женщины совсем непростое. Из-под ресниц наблюдаю, как она сначала надевает короткие панталончики и нижнюю сорочку из тонкого батиста с коротенькими рукавчиками, потом закрепляет подвязками тонкие шелковые чулки. На этом важном этапе у меня появляется непреодолимое желание снова затащить жену в постель и сорвать с нее зубами все это кружевное безобразие!

Лена тем временем уже затягивает корсет поверх сорочки. Вернее, это не совсем корсет, но что-то типа него. Эта вещица более короткая и у нее нет жесткой конструкции, она скорее поддерживает женскую грудь и спину, чем утягивает талию. Ленок тихонько чертыхается, застегивая крючки — для этого ей приходится выдохнуть и задержать дыхание. Была бы рядом служанка, та просто затянула бы шнуровку на спине хозяйки, но жена у меня — особа дюже самостоятельная, и со всем привыкла справляться сама. В нашей спальне она точно никого постороннего не потерпит. Наконец, поверх корсета надевается легкое домашнее платье, но там уже Ленку проще справиться, застежка на нем — длинный ряд пуговок с петельками. Потом жена уходит, бесшумно прикрывая за собой дверь, а я снова проваливаюсь в сон…

Второй раз просыпаюсь от заполошного чириканья воробьев за окном. Вот так спишь, а у кого-то война в полном разгаре! Потягиваясь, встаю, надеваю выданный заботливой тетушкой шлафрок — так они здесь называют обычный домашний халат, в комплект к которому идут шелковые штаны и пояс с кистями. Своей собственной домашней одеждой я еще не успел обзавестись, но зная деятельный характер жены, она это упущение быстро исправит. Женское «фи» по поводу возмутительной скудости моего гардероба, Ленок уже высказала. Но тут с этим тоже все не просто: магазинов с приличной готовой одеждой и бельем нет, буквально все нужно заказывать у портных — как мужское, так и женское. И это тот еще геморрой.