Как выжить в тюрьме - Кудин Андрей Вячеславович. Страница 30

Ну как — тебе нравится подобная перспектива? Совсем другое дело, когда голодаешь молча и не кричишь об этом на каждом углу. В этом случае никто не помешает тебе сделать с собой то, что ты посчитаешь нужным. Логика тюремщиков непробиваема. Раз арестант не ест — значит, не хочет, нет аппетита. Проголодается — будет жевать тюремную пайку как миленький. Если он при этом отдаст Богу душу — значит, судьба.

Особая гордость тюремного руководства называется «хлебопекарня». О том, что в недрах Лукьяновской тюрьмы пекут свой собственный хлеб, рапортуют на каждом шагу и при каждом удобном случае вне зависимости от того, надо оно или не надо. Все проверяющие ведут себя одинаково — глубокомысленно вращают глазами по часовой стрелке, угукают и, как попугаи, послушно кивают головами с напыщенным видом.

После того, как я впервые попробовал тюремный хлеб, у меня появилась идея фикс — передать буханку такого хлеба на экспертизу и узнать, из чего он в конце концов состоит. Как долго, в какой пропорции и с чем нужно мешать муку, чтобы появилось подобное чудо кулинарного искусства. Одно время я его пытался есть, затем перестал, и вовсе не потому, что мне надоело мучное. Согласитесь, не очень приятно наблюдать, как сокамерники, с аппетитом поевшие тюремный хлеб, время от времени выковыривают из зубов осколки стекла вперемешку с кусочками мусора.

Откуда в тюрьме взялась хлебопекарня и где конкретно она находится, никто из заключенных толкомто и не знал. Ходили упорные слухи о том, что её хозяин сидит гдето неподалеку от нас в благоустроенной одиночной камере со стенами, обитыми деревянной вагонкой, и за то, чтобы ему сиделось относительно комфортно, хлебопекарня поставляет на Лукьяновку хлеб. Не знаю — соответствовало ли подобное утверждение действительности или нет, но оно, по крайней мере, коечто объясняло. Например, то, почему данный продукт продолжает регулярно поступать в тюрьму, несмотря на то, что мистер Икс, финансирующий производство тюремного хлеба, стремится максимально снизить его себестоимость. Складывалось устойчивое мнение, что этот некто с превеликим удовольствием прекратил бы выпекать вышеназванную продукцию. Если бы, конечно же, мог…

Впрочем, без хлеба жить еще можно, чего вовсе не скажешь о воде. Без нее человеческий организм чувствует себя както не совсем уютно. Когда я попросил адвокатов принести мне бутылку самой что ни на есть обычной воды, они совершенно ничего не поняли, и мне долго пришлось втолковывать в их умные головы, зачем мне понадобилась эта бесцветная прозрачная жидкость.

— У вас что — в камере нет воды?

— Есть.

— ?

Чтобы понять суть моей просьбы, необходимо хоть немного пожить в тех камерах, по которым мне суждено было скитаться. Бесспорно, Лукьяновская тюрьма выгодно отличается от подольского КПЗ тем, что заключенные имеют возможность в любое время суток пользоваться краном с холодной (и только холодной) водой, находящимся неподалеку от двери внутри, а не снаружи тюремной камеры. На КПЗ такой возможности не было. Там труба с водой торчала внутри камеры, но сам кран находился в коридоре. Поэтому каждый раз, когда возникала потребность в воде, приходилось звать надзирателя и просить, чтобы он включил воду. Включать же её или нет, зависело исключительно от хорошего настроения надзирателя.

Вместе с тем, и на КПЗ, и на Лукьяновке у воды есть нечто общее — это техническая вода, по большому счету совершенно не пригодная для питья. После перевода из КПЗ в Лукьяновскую тюрьму появилась возможность кипятить воду при помощи кипятильника. Однако сколько её не кипяти — неприятный привкус остается всегда. Вода течет изпод крана, окрашенная в бледный мутноржавый цвет и какаято жирная что ли, скорее всего изза примеси технических масел. Можно только догадываться, по каким трубам и где она протекала, прежде чем попасть в камеры к заключенным.

На свободе, в вихре земной суеты, както не принято вспоминать о том, что человеческая жизнь протекает над бездной. О том, что ничтожно короткий промежуток времени, отмерянный нам, является в действительности балансированием на лезвии бритвы. Одно неосторожное движение — и ты сходишь со сцены. О том, что абсолютно всё, с чем приходится сталкиваться сегодня — закономерный результат совершенного нами вчера, потому как законы причинноследственной связи едины во всех мирах — будь то реинкарнация или самый что ни на есть банальный прием пищи во время обеда.

То, что приходится есть, никогда не бывает нейтральным. Еда либо яд, либо лекарство. Понятия «вкусно» и «невкусно» придумали повара, изобретающие на кухне всё новые и новые блюда, соревнуясь друг с другом, как более искусно травануть ближнего своего. Указанные понятия отражают исключительно субъективное отношение рецепторов человеческого организма к принимаемой ими пище, а вовсе не раскрывают её реальную суть. На самом деле существует только понятие целесообразности в выборе продуктов питания и полезности их для каждого конкретного организма, потому как от того, что человек ест, как ест, в какое время и в каких пропорциях, зависит — удлиняет ли он срок своей жизни или, наоборот, сокращает.

Подумать только — сколько всего понавыдумывали грамотные homo sapiens, изощряясь в способах уничтожения собственного организма! Об алкоголе, курении и наркоте говорить не приходится — это очевидно. Казалось бы, нет всего этого добра за решеткой в таком изобилии, как на свободе. Так угомонись, подумай о своем здоровье. Однако, не тутто было! В камере, где и так никогда не бывает свежего воздуха, сокамерники умудряются пропустить сквозь легкие неимоверное количество, как правило, самого дешевого никотина, невольно заставляя некурящих арестантов заглатывать это дерьмо вперемешку с жалкими остатками кислорода. Наиболее удачливые экземпляры набивают косяк или (что случается значительно реже) забиваются в угол, разливая по тромбонам купленную у тюремщиков водку.

Самым популярным арестантским напитком традиционно считается чифир. Пьют его довольно часто и во всех камерах. Несмотря на кажущуюся простоту приготовления (завариваешь большую пачку чая в поллитровой емкости, даешь настояться, пока жидкость не загустеет, словно кисель, и — вперед), существует немало различных рецептов его приготовления. Конечный результат, правда, примерно один — сердце раненой птицей бьется в груди, а глаза ненавязчиво выпрыгивают из орбит. Мозги мутнеют, и удовлетворенный арестант громко чавкает ртом. Отдельные пассажиры для усиления эффекта предварительно заглатывают пятнадцатьдвадцать таблеток димедрола (или валидола, в зависимости от того, какие именно таблетки удается насобирать, выпрашивая их по одной во время ежедневного обхода лепилы) и счастливы от этого неимоверно. Представляю, что они глотали, разгуливая на свободе.

К слову, чифир — не просто напиток. Его както не принято пить в одиночку. Церемония распития чифира — это коллективная процедура, внешне чемто смахивающая на древний обряд краснокожих апачей. Подобно выходцам из диких прерий, пускающих по кругу трубку мира, арестанты неторопливо пускают по кругу тромбон с чифиром, активно перетирая косточки братьев по разуму. Попутно обсуждаются различные стороны тюремного бытия. Не удивительно, если после очередного чифиропития ктото окажется на параше, а ктото переедет на соседние, более престижные и удобные нары. Надо ведь чемто разнообразить скучную тюремную жизнь, а так — за шуткамиприбаутками — время летит веселей (что тоже немаловажно для мест «не столь отдаленных»).

Как ни крути, а тесный мир тюремной камеры в точности повторяет просторный мир всего человеческого общества. Что поделаешь — законы человеческой стаи везде одинаковы, разве что здесь они проявляются более остро. Один пытается править, другой безропотно моет горы грязной посуды, радуясь окурку импортной сигареты, третий дает советы. Гдето я уже нечто подобное видел…

Предположим, заключенные редко покидают пределы тюремной камеры, в которую заточены — ну так и что? Вам там, на свободе, тоже не всегда удается преодолеть земное тяготение и покинуть пределы планеты Земля. Так что не сильно нос задирайте. К тому же у нас есть вполне реальный шанс вскоре поменяться местами.