Фердинанд Врангель. След на земле - Кудря Аркадий Иванович. Страница 39

— Совершенно верно, — согласно подтвердил Бестужев-младший. — Это доказывает и освободительная борьба греческих повстанцев.

— Перуанские офицеры, — добавил Литке, — немало возмущались на званом обеде по поводу той помощи кораблями и оружием, какую оказывали повстанцам граждане Американских Соединенных Штатов. В те дни, когда мы были в Лиме, в занятый повстанцами порт Вальпараисо зашел американский военный фрегат «Онтарио». И главарь повстанцев Сан-Мартин был встречен американцами как герой: орудия фрегата дали в его честь салют.

— Тут есть еще одна тонкость, — вновь включился Врангель. — Перуанские власти считали, что американцы ведут двойную игру, заявляя на словах о своем нейтралитете и в то же время тайно помогая повстанцам.

— Нет ли со стороны американцев намерения, — высказал предположение Николай Бестужев, — всеми силами ослабить в Южной Америке власть испанской метрополии, чтобы усилить на континенте собственные позиции?

— Даже если так, — заявил Корнилович, — помощь повстанцам — дело благородное, и ежели Американские Штаты стали в этом конфликте на сторону инсургентов честь им за это и хвала. А вот позиция нашей державы, всецело поддерживающей Испанию, кажется мне весьма уязвимой. Да что, впрочем, удивляться! Так же трусливо наше правительство предало братьев по православной вере — греков.

И Врангель, и Литке молчали: к столь острому повороту беседы они не были готовы.

— Вы Фердинанд Петрович, — обратился к Врангелю Николай Бестужев, — кажется, вновь собираетесь к американским берегам?

Врангель подтвердил, что ему поручено доставить грузы в российские американские колонии и шлюп, на котором он пойдет в Америку, уже строится.

— Так вы, вероятно, слышали о конвенции, подписанной в прошлом году между Россией и Соединенными Штатами?

— Мне упоминали о ней, но сам текст я пока не видел, — признался Врангель. Он вспомнил, с каким негодованием ему говорил об этой конвенции Головнин. Благодаря настойчивым требованиям Василия Михайловича ограничить для иностранных судов право свободного захода в русские воды у побережья Аляски, Курильских и Алеутских островов, в 1821 году был принят соответствующий правительственный указ. Но резкая критика его со стороны Англии и США вынудила Россию пойти на попятную и заключить с обеими этими странами, сначала с Американскими Штатами, а недавно и с Англией, новые соглашения, отменяющие прежние запреты.

— Очень невыгодная для нас конвенция, — словно угадав ход его мыслей, продолжал Николай Бестужев. — По существу мы даем американским торговцам возможность продолжать браконьерскую деятельность в наших водах и тем подрывать нашу торговлю с коренными американцами.

— Да, это, кажется, так, — согласился Врангель, — и об этом же мне говорил во время нашей встречи Василий Михайлович Головнин. Именно поэтому, господа, я пойду в плавание не под флагом Российско-Американской компании, а под Андреевским стягом. В случае необходимости шлюп задержится в Америке для охраны наших торговых интересов.

— Хотите драться с американцами? — с улыбкой вопросил Александр Бестужев.

— Ежели будут вести себя нагло, то почему бы не дать им за это по носу? — спокойно ответил Врангель под одобрительный смех офицеров.

— Ну как тебе это общество? — спросил Литке, когда, простившись с Бестужевыми и Корниловичем, они возвращались в свою квартиру.

— Интересные и умные люди. Чувствуется, их живо волнует все, что происходит в России, да и во всем мире, ежели Россия имеет к этому хоть какое отношение. Но, по правде говоря, некоторые их мысли показались мне слишком... — замялся он.

— Смелыми? — помог Литке.

— Да, может, и так. Подобные мысли могут далеко завести...

— Помилуй, — возразил Литке, — да сейчас лишь ленивый не критикует правительство. Такие времена. Ты просто немножко отстал от жизни в своей сибирской глуши. Покрутишься побольше в петербургском обществе — похлеще наслушаешься.

Глава вторая

В начале мая бриг, на котором Врангелю предстояло идти к американским берегам, был спущен на воду. Он получил название «Кроткий». Помимо лейтенанта Михаила Лаврова и спутников Врангеля по северной экспедиции Федора Матюшкина, Прокопия Козьмина и доктора Кибера, в состав экипажа были включены мичманы Адольф Дейбнер и Карл Нолькен. Последний лишь год назад вернулся из кругосветного плавания на шлюпе «Аполлон».

Двадцать третьего августа корабль покидал Кронштадтский рейд. В его трюмы погрузили свыше трех тысяч пудов казенных материалов и товаров Российско-Американской компании. Для предполагаемого несения крейсерской службы корабль был вооружен четырнадцатью двенадцатифунтовыми карронадами.

Проводить друга приехал к отплытию корабля Федор Литке. Все, что они хотели сказать друг другу, уже было сказано перед разлукой.

— Пиши, — еще раз напомнил Литке.

— Непременно, — пообещал Врангель. — Ты тоже не забывай. И не скучай, Федор. Уверен, и ты отправишься скоро под парусами в дальний вояж.

Научные задачи плавания ограничивались метеонаблюдениями и гидрографией. Основной же миссией была доставка грузов на Камчатку и в Русскую Америку в возможно более короткий срок. И потому Врангель решил не мудрить и избрать тот же маршрут, каким восемь лет назад вел «Камчатку» капитан Головнин. Почти в то же время года и вышли в плавание, лишь на несколько дней опережая график «Камчатки». И это имело для капитана определенный смысл: если погода будет благоприятствовать, есть надежда пересечь Атлантический океан при попутных ветрах.

В Портсмуте пришлось более двадцати дней пережидать сильный шторм, и Врангель отправил отсюда первое письмо Литке, присовокупив к описанию английских впечатлений привет и наилучшие пожелания Батенькову, Корниловичу и братьям Бестужевым.

По примеру Головнина, Канарские острова миновали без остановки. Однако возле экватора корабль застал продолжительный штиль, но из этого тоже была извлечена некоторая польза: задержка позволила экипажу заняться рыбалкой, и несколько крупных бонитов, пойманных с гребных лодок и борта судна, разнообразили рацион.

Пока все шло хорошо. Ни шторм в Северном море, ни экваториальная жара не нанесли кораблю каких-либо заметных повреждений. Бриг вел себя устойчиво при большой волне, держал на попутном ветре хорошую скорость, а слаженные действия экипажа были достойны похвалы.

Через сорок шесть дней после выхода из Портсмута «Кроткий» бросил якорь на рейде Рио-де-Жанейро. По прошлому кругосветному плаванию город запомнился Врангелю частыми, почти беспрерывными дождями.

Дождь встретил их и теперь. Черные, набухшие влагой тучи, осевшие над окрестными горами, предвещали грозу. Она разразилась, как только на город опустилась ночь. Сплошные потоки воды закрыли берег. Стихия действовала всеми доступными ей средствами. Порывами налетавший ураганный ветер стремился сорвать бриг с якорей. Темные силуэты кораблей, стоявших недалеко от «Кроткого», озарялись вспышками молний. Воздух был настолько насыщен электричеством, что даже легкое касание металлических частей судна вызывало чувство ожога и болезненное трясение мускулов.

Более всего Врангеля беспокоило соседство бразильского корабля, имевшего на борту несколько сот пороховых бочек. Одна из молний все же угодила в бразильский бриг, но, к счастью, попала в якорную цепь и скользнула по ней в воду.

Гроза постепенно отходила в сторону, но ее канонада, затихая вдали, слышалась до утра.

Врангель рассчитывал встретиться в бразильской столице с генеральным консулом России доктором Лангсдорфом и доставил письма ему от Крузенштерна и известного астронома академика Шуберта [23]: доктор Лангсдорф [24] был женат на его дочери, Фредерике Федоровне. Но во время поездки в город выяснилось, что Лангсдорфа в Рио нет и он находится где-то в бразильских джунглях в продолжительной научной экспедиции. Что ж, стало быть, не удастся, как было поручено, доставить в Петербург новые собранные Лангсдорфом обширные коллекции.