Незримые нити (СИ) - Нетылев Александр Петрович. Страница 46

— И вы думаете, ради власти я стану женой мужчины, который старше меня в двадцать раз? — сказала заклинательница с большим возмущением, чем испытывала на самом деле.

— Технически, в семнадцать, — педантично поправил Веймин, — А в остальном все верно. Или быть может, вы можете поклясться честью рода, что это не так?

Фен Сюин молчала. И в этом молчании заключался самый честный ответ.

Честь рода была тем, что наследница никогда не предала бы даже на словах.

— Вот видите, — хмыкнул Веймин, — Мне кажется, вы забыли, что я девять лет командовал городской стражей. Я знаю все ваши уловки.

— И что теперь? — с вызовом в голосе спросила Сюин, — Я арестована? Я пленница?

— Вообще-то я предлагаю вам стать моей женой, — ответил принц, — Поймите простую вещь, наследница Фен. Может быть, сейчас я кажусь вам слабее, чем Цуйгаоцзун. Но этот трон — мой по праву. В тот миг, когда он пошел на убийство сына, Цуйгаоцзун утратил Мандат Неба. Мой младший брат носит в себе душу простолюдина. А это значит, что лишь для меня в этом мире светит королевская звезда. Мне, и никому другому, суждено стать новым королем Шэнь. Просто подождите — и увидите это.

— Мой отец верил в то же самое, — отвернувшись, возразила наследница Фен.

— Вы имеете в виду Цзао Тенгфея?..

А вот это он сказал зря. Сюин ударила, не замахиваясь и не прицеливаясь. Сноп пылающих искр устремился прямо в грудь старшему принцу Шэнь.

Но даже с изуродованными Хладным Льдом руками Шэнь Веймин оставался вторым по силе заклинателем в стране. Вскинув ладони в простейшем защитном жесте, он попросту поглотил атаку заклинательницы Фен — умелой, но такой неопытной.

Сюин развивала наступление, зная, что стоит ей остановиться, и она проиграет. Её руки окутались пламенем, когда она обрушила на противника сокрушительный удар ребром ладони.

Удар, который прошел мимо. За мгновение до удара первый принц вдруг исчез с того места, где только что стоял. Мгновение ушло у Сюин на то, чтобы восстановить равновесие, — и это было ровно на мгновение больше, чем у неё было.

Как будто путы из невидимой энергии, повинуясь взгляду первого принца, обхватили её руки, а затем стали распространяться дальше, оплетая все тело.

В фамильной технике Духовного Взора Шэнь Веймин был самым слабым из трех принцев, — но кое-что умел и он. И теперь, оглядываясь назад, корил себя за то, что не стал использовать её в поединке, думая, что перед ним Лиминь.

— Я сказал вам, что предлагаю вам стать моей женой, — услышала Сюин голос принца у себя за спиной, — Но полагаю, что я выразился не вполне корректно. Я не предлагаю вам этого.

Она почувствовала, как его руки касаются её плеч.

— У вас просто-напросто нет никакого выбора, наследница Фен.

Лаошу Айминь смотрела на Веймина и Сюин, и глубокая обида терзала её сердце. Почему... Почему он ничего не понимал?! Она столько сил приложила, чтобы дать ему вырваться из всего этого! Отринуть борьбу за трон, отринуть человека, что играл жизнями собственных детей. Просто жить счастливой жизнью с женщиной, что любила его больше, чем кто бы то ни было во всех Трех Мирах!

А он этого не понимал. Глупый, глупый Веймин! Он так держался за Мандат Неба, за свой якобы долг! Так держался, что не понимал, что все, что она делала, она делала для него.

Любимый, любимый Веймин...

Айминь так долго мечтала о счастье с любимым. Так часто представляла, как они поселятся в тихом домике на восточном побережье. Вдали от политики, от всех игр заклинателей, от борьбы за трон. Он будет удить рыбу, а она прясть — и каждый день ждать его дома у теплого очага.

Почему он не ценил этого?!

Возможно, она смогла бы смириться с судьбой принцессы. Возможно, ждать его во дворце из военных походов было бы не так уж плохо. Ведь главное — быть с любимым, разве не так?

Но даже эту мечту он растоптал, жестокий, жестокий Веймин. Айминь слушала, как он заявлял наследнице Фен о намерении взять её в жены, и ненависть сжигала её изнутри.

Ненависть к Сюин.

Ненависть к Веймину.

Она готова была отдать ему все — ради одного благосклонного взгляда. Но даже этот взгляд получала не она, а другая! Та, кто в жизни ничего не отдавала, а только ждала, что мужчины будут завоевывать её.

И ведь завоевывали. Веймин. Лиминь. Даже советник Чонглин, и тот...

Что они все в ней нашли?

Почти что помимо воли пальцы начали скручивать нить. Выходила эта нить тонкой и изящной. Безупречной.

Такой безупречной, как никогда не получалось у Лаошу Айминь, по словам наставников всегда имевшей «проблемы с концентрацией». Но сейчас родовое заклятье, по легенде созданное самой Мышиной Царицей, выплеталось будто само собой.

— Ты будешь моим, — прошептала она.

Ненавистный Веймин.

Любимый Веймин.

Глава 11. Пепел

Шестиметровый поток багряно-красного пламени изливался к небесам подобно фонтану, и казалось, то же самое пламя отражается в алых глазах наследного принца. Взгляд молодого Шэнь Цзиньлуна выдавал безумный, экстатический восторг; крики тридцати пяти человек, сжигаемых заживо перед воротами дворца Яньву, волной мурашек проходились по его коже, дразня, лаская и возбуждая. С правого бока прижималась к нему прекрасная наложница Даджи, только и ожидая знака, дабы продолжить празднование тридцатипятилетия принца за закрытыми дверями.

Но прежде — досмотреть представление до конца.

— Его Величество здесь!

Мигом поднялась суматоха, и даже именинник немного протрезвел. Редко когда короли Шэнь покидали королевский дворец и лично посещали городские дворцы принцев и высших сановников. Это не было запрещено, но традициями не предписывалось и не поощрялось.

Впрочем, нынешний король, от рождения получивший «простонародное» имя Шэнь Пак, почтением к традициям никогда не отличался.

В считанные минуты гости праздника выстроились почетным караулом, а сам наследный принц склонился в поклоне.

— Отец, я не знал о вашем прибытии. Прошу простить недостойного сына за то, что не смог подготовиться должным образом.

Наложница Даджи поспешила скрыться с вельможных глаз, но король все-таки приметил её.

— Я вижу, — без тени улыбки сказал он, — За это я тебя прощаю. Но только за это.

Повинуясь его жесту, сопровождавшие короля вооруженные евнухи взяли наизготовку луки.

Несколько последовательных залпов положили конец страданиям тридцати пяти жертв на костре.

— Ваше милосердие безгранично, отец, — счел за благо сказать Цзиньлун.

Хотя в глубине багряных глаз на мгновение отразилось разочарование.

— Зато тебе оно неведомо вовсе, — холодно отвечал король.

Наследный принц запнулся, ошеломленный подобной прямотой. А Его Величество между тем сделал знак слугам:

— Оставьте нас. И позаботьтесь, чтобы никто не подслушал наш разговор.

Цзиньлун немедленно подхватился:

— Прошу, отец, я провожу вас в свои покои.

Безумная, кричащая роскошь, с которой были обставлены покои наследника, вызывала у бережливого и почти аскетивного в быту Пака чувство раздражения и какой-то легкой брезгливости. Ни золотая инкрустация на предметах мебели, ни искусная резьба по черному дереву, привезенному из-за варварских степей, ни шелковые полотнища с картинами лучших художников страны, ни обильные и изысканные деликатесы не впечатляли его.

Может быть, потому что он помнил, в каком бедственному положении находился север страны. Знал, что поставок продовольствия в столицу не хватает с учетом притока беженцев, а поступления в казну в этом полугодье оказались на треть меньше запланированных.

Знал это и Цзиньлун, но кажется, не особо об этом задумывался. Чем больше свирепствовал голод за воротами дворца, тем больше наслаждался он изобилием и разнузданностью.

— Отец, я знаю, что вы стремитесь развивать свой дух, умерщвляя плоть, — отметил принц, распознав недовольство в его взгляде, — Но иногда можно дать себе послабления. В честь праздника. В честь дня рождения единственного сына.