Два секрета для бывшего (СИ) - Павлова Дина. Страница 4

Котя пищит, и я понимаю что надо его переодеть. Господи. Этот ненавистник детей, с которым я к несчастью связалась, вряд ли мне это позволит. Но… Переодеть надо! Надо провести все гигиенические процедуры! Судя по всему подгузник мокрый и тяжелый, но слава богу Котя только описался.

— Даже так… И что, государство отказывает тебе в помощи?

— Нет, не отказывает. Но ребенку нужна операция в Москве. В Мурманске нет таких условий. Но Мишу нельзя перевозить. Единственный вариант — это специальный борт. А это двадцать миллионов. У меня нет таких денег, и у нашего региона прямо сейчас тоже нет.

— То есть если я заплачу за транспортировку твоего сына, ты исчезнешь из моей жизни, глупая и развратная бабенка?

Он скалится, в его улыбке что-то злое и нехорошее. А я киваю. Да плевать как он ко мне относится. Плевать как назвал меня…

— Да. От тебя нужно обеспечить самолет или вертолет. Извини, я могу переодеть ребенка?

— Переодевай, — махнув рукой, он поднимается с места и начинает прохаживаться по кабинету. Я понимаю, что ему не то чтобы жалко денег… У него их столько, хоть костры из них жги… Он не хочет платить за тех детей, которые не его. Он кажется и правда не верит…

— Ты даже не делал тест ДНК, — произношу это без какой-либо надежды на то что у Германа победит здравый смысл. Я говорю это просто как факт.

— Не кривляйся! ДНК! — скалится. Раздражен. А я кладу Котю на стол и начинаю раздевать, — трикотажный комбинзон, мокрая потная кофточка, ее тоже надо сменить. Я вытаскиваю из сумочки подгузник, пакет и салфетки, чтобы протереть его. Все всегда с собой. Глядя на малыша, я успокаиваюсь и невольно улыбаюсь. Мой сладкий, мой хороший котеночек… Под ползунками раздутый подгузник. Бедняжка, наверно все сопрело. Я не обращаю внимания на Германа, как он ходит у меня за спиной, тяжело дыша.

Где-то минуту продолжается молчание, и тут я слышу его удивленный голос:

— Катя, а это что?!

Глава 5. Герман

Катя… Она вбила последний гвоздь в крышку гроба моего доверия к женщинам. Я ее ненавижу. Ненавижу так, что готов придушить при встрече. И один бог знает, чего мне стоит сдержаться. В идеале не надо ее вообще пускать, во избежание, как говорится. Но… Любопытство сгубило кошку. И меня заодно.

Мною двигают два чувства, и за оба я себя не могу похвалить.

Во-первых, я хочу убедиться что обманщицу настигла карма. Что ей по-настоящему плохо и больно! Конечно это минус, что бумеранг прилетел через сына… Все-таки ребенок не виноват что у него такая непутевая мамаша и неустановленный отец… Но злые чувства все равно во мне победили.

Во-вторых… Это глупо, но я по Кате соскучился. Только ни одна живая душа об этом не узнает. И правда в том, что я никогда не прощу предательницу. Пусть скажет спасибо что я не убил стерву когда узнал ее настоящее лицо! Что я всего лишь выгнал лгунью. Можно сказать позаботился…

И сейчас, глядя в окно на раскинувшийся внизу город, я невольно вспоминаю нашу первую встречу. Черт! И как можно было сразу, по-глупому влюбиться! Я ведь был уверен что Катя — это честная, лучшая на свете девушка… Что она ни в коем случае не продает свое тело. Да я был на сто процентов уверен, я практически чувствовал что от Кати исходит чистота… Энергия, похожая на хрустальный свет. Ее длинные светлые волосы, озорная улыбка, смех, звонкий, как родник. И ее глаза, ясные как небо. Но вместе с тем, глядя в них, я сразу понял, что девушке пришлось пройти через многое.

Ей тогда было восемнадцать. Она училась и подрабатывала на выходных в моем же здании на первом этаже. Это столовая для сотрудников. По субботам и воскресеньям народа меньше, поэтому работает эта столовая до трех. Я редко там обедаю… Но в этот раз на улице была отвратительная погода: дождь с мокрым снегом. И я решил, что не умру, если поем вместо равиоли котлеты с гречкой.

Я спустился на первый этаж, взял поднос, вспоминая студенческую столовую в МГУ… И когда протянул руку за тарелкой, я встретился глазами с ней… И пропал.

На бейджике было написано «Катя». Просто Катя. Не Снежана, не Виолетта… А просто Катя. Она смутилась сразу. Опустила глаза и даже задержала дыхание. На ее лице появился румянец.

— Вам чай или кофе? — она смотрела на салаты и гарниры, и я вдруг понял что девушка стесняется меня не потому что я владелец всего вокруг… Я ее смутил как мужчина. И кажется, я ей понравился.

— Сделайте кофе пожалуйста, — я не спускал глаз с ее хорошенького лица. И как она тут оказалась? Видно что приезжая. Но такая скромная… В первый момент я даже не нашелся как с ней заговорить. Ну и в конце концов человек на работе. Позади меня еще клиенты. Поэтому, взяв свою гречку с котлетой, салат и кофе, я сел за свободный столик. В тот раз я начал себя ругать, что сразу «поплыл». Потому что красивая девушка и приличная девушка — далеко не одно и то же. А ангельская внешность в большинстве своем скрывает алчность и ложь.

И почему я тогда не послушал здравый смысл! Ведь если разобраться, Катя оказалась не такой уж и простой! Устроилась на работу не в студенческую столовую, не в клоповник на окраине Москвы, а сюда. Она знала наверняка что попадется на глаза мне! Очередная охотница за богатыми мужиками! Но я в тот момент решил так: если девушка попробует со мной познакомиться, то это будет повод для сомнения в честности. А если нет…

Она не подошла. И я уже через десять минут писал помощнику чтобы тот вытащил всю подноготную из нее. Я хотел знать все: где Катя живет, учится ли, откуда приехала, есть ли у нее родители или парень… Даже сколько денег на карте!

Я наблюдал за ней, как она работает, как здоровается, как подает кофе. Катя напоминала солнышко, настолько была приветливой и ласковой.

Я смотрел в эти лучистые глаза… Я искал в них хоть что-то, что подтвердит мои догадки, что Катя не так уж чиста и наивна. Потому что обжигался не раз и не два. Но Катя… Катя казалась исключением! И лишь потом стало понятно: честных девушек не осталось!

Раздается звонок секретаря. Это заставляет меня вынырнуть из воспоминаний:

— Екатерина поднимается.

В последний момент меня разрывает от противоречивых желаний: с одной стороны может не общаться с ней, не вспоминать что было? Ведь у меня до сих пор душу выворачивает! Как же Катя меня обманула! С другой… Нет, я не буду размазней. Поэтому я решительно распахиваю дверь и иду навстречу.

Я знаю что буду злорадствовать. Получила, стерва! Эскортница чертова!

Но, увидев Катю, внутри снова начинает растекаться тепло. Да, видно что Кате пришлось непросто! Но она осталась красоткой… Нет уже того светлого и озорного взгляда, да и на девочку она больше непохожа. Это уже порядком усталая, но решительная и очень красивая женщина. Которая на мои резкие и злые слова смотрит печально, как на дурачка, которого очень жалко, но помочь возможности нет. Это меня злит еще больше и заставляет суетиться.

Я мечусь по кабинету пока она переодевает ребенка. Меня раздирают желание выставить ее за дверь и понимание, что ребенок никак не виноват, что его мать проститутка. Да и бесчеловечно это — оставить младенца на милость судьбы. Не выдержав, я заглядываю через ее плечо, удостовериться что это действительно ребенок, ее ребенок и замечаю что во-первых ребенок не младенец, он уже вполне осознанно осматривается и вполне контролирует свои движения, явно уже умеет сидеть. Во-вторых, что он не белобрысый, как мне казалось ранее, а темноволосый, голубоглазый с абсолютно белой челкой и явно более светлой кожей на лбу, чем на всем другом теле.