Следак 4 (СИ) - Живцов Николай. Страница 20

Тут уже и начальник Управления уголовного розыска генерал-майор милиции Карпец поднялся на ноги и встал по стойке смирно.

От разноса министра уголовный розыск спас телефонный звонок. Звонил оперативный дежурный по городу. И по лицу Щелокова оперативники поняли, что случилось что-то страшное.

В метро на станцию «Площадь Революции» я спустился в шестом часу вечера. Поезд подъехал уже через минуту. В наполовину заполненном людьми вагоне нашлось свободное место и я, стянув со спины рюкзак, устало приземлился на него. Советский шопинг меня измотал. Главный универсам Страны Советов — это не только возможность купить дефицит, но и толпы покупателей, и создаваемые ими огромные очереди, в которых я был вынужден стоять, чтобы добраться до этого самого дефицита. Но что только не сделаешь, чтобы порадовать невесту.

Возле дверей, почти напротив меня встал мужчина, которого я опередил, залезая в вагон. Как и у Евсеева у него были бакенбарды, наверно, именно это и привлекло мое внимание. Внешностью незнакомец походил на выходца с Кавказа. Его взгляд то и дело блуждал по пассажирам в вагоне, а затем возвращался к большой сумке, которая стояла у него в ногах. Мужчина словно проверял, что она никуда не исчезла. Тоже закупился в ГУМе дефицитом и теперь боится, что у него его уведут?

Я невольно усмехнулся этой версии, мужик заметил и занервничал еще сильнее. Я прикрыл глаза, интерес к нему у меня пропал.

— Следующая станция «Первомайская» — услышал я из динамика минут через двадцать и открыл глаза.

Место возле ближайших ко мне дверей оккупировала семья спортсменов-лыжников, которая только что вошла. Они громко переговаривались и смеялись. Напротив сидела женщина с маленькой девочкой на коленях. Нервного мужика с бакенбардами уже не было, кажется, я все же успел заметить краем глаза, как он только что выходил. А вот большая сумка, за сохранность которой он так переживал, осталась. Когда я, глядя на нее, это осознал, пазл сложился.

Я резко встал, шагнул к сумке. Двери вагона как раз закрылись и поезд начал движение. Пришлось протискиваться между лыжниками — два мальчика-подростка дурачились и мешали пройти.

— Мы тоже сейчас выходим, — проворчал из-за моего маневра отец семейства, мужчина лет тридцати пяти в черном тренировочном костюме и шапке-петушке на голове.

Не отвечая, я присел рядом с сумкой, бросив на пол свой рюкзак с подарками. Открывал я ее спокойно. Сперва ремень, затем замок. О теракте-то я подумал, но также понимал, что сейчас не кровавый двадцать первый век, а спокойные семидесятые, поэтому особо в свои страхи не верил. Ровно до того момента, как заглянул внутрь. В сумке лежало что-то похожее на утятницу, на которой был закреплен часовой механизм, а провода от него шли вниз под перевернутую крышку, и было нетрудно догадаться, что внутри взрывчатка. Вот тут-то меня и проняло. Услышал, как заколотило сердце и почувствовал, как проступил пот. Мой взгляд был прикован к проводам, вот только проверять что случится если их вырвать было страшно.

Я встал в полный рост и встретился взглядом все с тем же отцом семейства в нелепой шапке-петушке. Тот смотрел на меня насторожено. Одеревеневшими пальцами я вытащил из внутреннего кармана пуховика удостоверение.

— Милиция! Всем перейти в начало вагона! — Внимание-то я к себе привлек, вот только никто не собирался выполнять мои указания. — Быстро! — рявкнул я. — Здесь бомба, сейчас взорвется!

Первым сориентировался тот самый мужик с лыжами и в «петушке», он все же разглядел странную конструкцию в сумке, поэтому без вопросов подтолкнул сыновей и, схватив за куртку жену, потащил их в начало вагона, на ходу повторяя:

— Товарищи, там бомба, уходим!

Женщина, напротив которой я недавно сидел, схватила девочку на руки и бросилась вслед за семьей лыжников. Вот теперь реакция пошла, люди испугались и поспешили отойти от странного мента подальше. Может и не все покинули середину вагона, но мне уже было не до них, у меня тут бомба могла рвануть в любую секунду.

Выбить стекло получилось с первого удара локтем. Искать у пассажиров что-то увесистое времени уже не оставалось. Повезло, что сейчас нет антивандальных и стеклопакетов. Второе везение — мы ехали над землей и было куда выкинуть сумку с бомбой, если, конечно, я успею это сделать.

— Все на пол! — заорал я и одновременно с этим подхватил сумку за ручки, крутанулся на месте и бросил ее в оконный проем, и буквально сразу раздался взрыв.

Падая, я услышал крики людей и звон разбитого стекла.

Показалось, что поезд сперва прибавил скорость, но затем начал тормозить. Я поднял голову, даже не помнил, когда успел натянуть капюшон поверх шапки. Люди лежали вповалку на полу в передней и задней частях вагона, стояла тишина, лишь постукивал и шипел резко снижающий скорость состав. Мой взгляд зацепил мужика в черном тренировочной костюме и «петушке», он лежал, подмяв под себя своих сыновей и жену, а его спина была покрыта осколками стекла и непонятным мусором.

Поезд остановился и людей словно прорвало. Дети заревели, женщины заголосили, мужики заругались. Все начали вставать с пола, помогая друг другу. Несколько человек оказались перепачканы кровью. Поражающие элементы или просто посекло осколками от оконного стекла пока было не понять. Но поднялись или хотя бы смогли сесть вроде бы все.

Я тоже последовал их примеру, вскочил на ноги и начал себя осматривать. К удивлению, остался цел, что нельзя было сказать о пуховике. Рукав словно вспороли. Как только это увидел, руку сразу обожгло болью.

— Черт, — выругался я и стал стаскивать с себя пуховик. Свитер в районе правого плеча пропитывался кровью.

— Сейчас, сейчас! — ко мне подбежала девушка, судя по легкой для зимы куртке и спортивным штанам, тоже спортсменка. — Я уже на третьем курсе медицинского учусь, — говоря это, она помогла мне снять свитер, стянула со своей шеи платок и ловко перевязала им рану на плече. — На вид ничего страшного, но надо показать настоящему врачу.

Не успел поблагодарить, как девушка уже рванула к очередному пострадавшему.

Двери поезда все еще не открыли и люди начали волноваться. Не реагируя на всеобщий гомон, я бросил пуховик на усыпанное осколками стекла сидение и уселся поверх него. В голове загудело, руки затряслись, пришло понимание того, что я едва не погиб.

По громкой связи предупредили, чтобы все оставались на своих местах и поезд вновь поехал, чтобы спустя минуту остановиться на станции «Первомайская». Там нас уже ждали. Работники метрополитена и сотрудники милиции, последние все продолжали прибывать.

Началась эвакуация.

Накинул пуховик, закинул рюкзак на здоровое плечо и втянулся в поток людей, что стремились выйти наружу. Где-то на полпути меня подхватили медики, сунули под нос нашатырь и потащили на улицу, где усадили в одну из карет скорой помощи.

Стиснув зубы от боли, я отвернулся, чтобы хотя бы не видеть, что со мной делает врач. Уже стемнело, но в толпе, которая образовалась у входа в метро я смог разглядеть отца семейства лыжников. Врачи вели его к соседней карете скорой помощи. От этой процессии старались не отстать плачущая женщина и сильно напуганные сыновья-подростки.

Я не помнил сколько жертв было в моей истории, да я уже догадался, что угодил на первый в России теракт в метро, но сегодня вроде бы все остались живы. Вспомнил свои действия и содрогнулся. Вот что мне мешало забиться под сидение в конце вагона? Зачем это геройство? А если бы сумка у меня в руках взорвалась?

— Не дергайся, — рявкнул на меня врач, что накладывал повязку, — почти закончил. В общем, ничего серьезного, мягкие ткани только повреждены, ежедневные перевязки и все заживет.

— Спасибо, — повернулся я, разглядывая забинтованное плечо.

— Капитан Дорохов, — в машину заглянул мужчина в гражданском.

Ну вот и чекисты объявились, сейчас из меня главного террориста будут делать. Только успел об этом подумать, как увидел перед глазами комитетские корочки.