Мушкетерка - Лэйнофф Лили. Страница 33

— Таинственный посетитель виконта — это младший брат месье Вердона, тот, что занялся коммерцией вместо военной службы, вследствие чего от него отреклась вся семья, за исключением самого месье Вердона. И правда, какой кошмар.

Хоть я и не рассказывала мадам де Тревиль о случившемся на балу, опасаясь утратить ее доверие, остальные девушки беспокоились за меня. Арья не сводила с меня глаз, пока Портия излагала обстоятельства моей случайной встречи. Не то чтобы она обиделась, что я не поделилась с ней сама, скорее была озадачена. Словно я ее удивила.

Несмотря на поддержку девушек, во мне все еще жил страх; за долгие годы я так привыкла притворяться, что эта маска словно приросла к моему лицу.

Когда Портия завершила свой рассказ, Арья поправила выбившийся локон:

— Любопытно, что ты опустила все, что он говорил о деньгах…

Портия хмыкнула:

— То, что он болтал об увеличении своей мошны, сопровождая это намеками, которыми я не хотела бы осквернять слух нашей милой Тани, чтобы она не осветила весь переулок своим румянцем, к делу отношения не имеет. Но ты ведь понимаешь — он бы признался, что у него есть ключ к королевской сокровищнице, если бы решил, что это поможет ему добиться моего расположения.

— Что ж, — бросила Арья, — по счастью, твоего расположения добиться не так легко.

— Что ты хочешь этим…

Но Арья шикнула, не дав ей договорить:

— Он здесь.

— Ты уверена? — спросила я. Я успела лишь увидеть, как мелькнул подол плаща, а его владелец уже скрылся из виду.

— Слуги пользуются черным входом. Кроме того, линия подбородка совсем другая, чем у его брата, Вердона-старшего, — ответила Арья. — Предвосхищая твои вопросы, Портия, скажу, что больше я ничего не видела. И да, я все еще не утратила способность узнавать лица, которые встречались мне раньше.

Портия, стоявшая рядом со мной, нахмурилась. Я потерла виски. Еще в первый раз, когда я услышала фамилию Вердон, в моей памяти что-то шевельнулось, и с тех пор меня не покидала какая-то неясная, но ощутимая тревога.

Каким бы захватывающим ни казалось участие в миссии, не связанной с соблазнением, минуты ожидания тянулись, как часы, каждая секунда казалась испытанием. Солнце стояло в зените, лениво припекая затылок и предплечья. Может, зима и была на пороге, однако пока солнце грело так, что в шерстяном плаще было даже жарковато.

— Таня, прикрой меня, — попросила Портия, я повернулась, потянувшись за спрятанной под платьем шпагой, и тут увидела, как она задирает юбку. Я вскрикнула и зажмурилась. — О, пардон, может, ты видела где-то поблизости уборную, которую я не заметила?

Крякнув и схватившись рукой за стену для равновесия, я подвинулась, чтобы прикрыть Портию от взглядов любопытных прохожих, пока она справляла нужду.

— Этот опыт нас очень сблизил, как считаешь? — заметила Портия, закончив свои дела.

Арья махнула нам:

— Он уходит.

Когда горизонт очистился, она со вздохом отступила назад:

— Таня, давай.

Я сложила ладони рупором у рта и издала птичий крик, которому папа научил меня еще в детстве. Мгновение спустя показалась Теа, до сих пор лежавшая ничком на крыше дома через дорогу от резиденции графа. Пройдя по скрипучей кровле, она спустилась по декоративной решетке и перебежала улицу, едва увернувшись от проезжавшего мимо экипажа.

Снова оказавшись вчетвером, мы прогулочным шагом двинулись по главной улице, приняв праздный вид и стараясь не вдыхать запахи навоза и мусора.

— У Вердона-младшего под плащом были спрятаны какие-то бумаги, я видела их, когда он входил через ворота и плащ взметнулся, — поделилась Теа. — Когда он уходил, их уже не было.

Совсем рядом раздался стук колес, и мои плечи окаменели, но это оказалась всего лишь карета мадам де Тревиль.

— Девочки, — объявила она, высунувшись в окно, достаточно громко, чтобы слышали прохожие, — я решила к вам присоединиться. Давайте поедем в Пале-Рояль. Как раз подходящий день чтобы посмотреть на статую Людовика XII. Таня, ты заслужила развеяться.

Мы забрались в экипаж. Когда мы рассказали, что нам удалось выяснить, притворная улыбка покинула лицо мадам де Тревиль так же быстро, как появилась, сменившись гримасой. Слушая наш рассказ, она протянула мне прохладное влажное полотенце из миски с водой, стоявшей у нее в ногах. Я со вздохом приложила его к шее.

— …он вполне может оказаться братом Вердона, возраст подходящий. И хотя я толком не разглядела его лицо, увиденного мне хватило, — закончила Арья.

Портия подхватила рассказ с того места, на котором она остановилась:

— Брат Вердона проживает в Марселе, это несколько недель пути от Парижа. А значит, если он навещает дом графа каждые несколько дней, у него имеется укрытие где-то поблизости. Он оставил Марсель как раз в то время, когда нужно заканчивать дела перед началом зимних штормов. А теперь он еще и документы разносит?

Мадам де Тревиль уставилась на стену кареты:

— Должно быть, Вердон-старший представил его графу, хотя, если младший брат — паршивая, но денежная овца в семье, не исключено, что все они причастны к заговору. Это многое бы объяснило, но у нас нет доказательств. Пока что, — понизив голос, она по очереди посмотрела на всех нас, задержав взгляд на мне чуть дольше, словно догадывалась, что меня все еще мучает головокружение, а затем отвернулась к окну, — мы могли бы попытаться выяснить, где он прячется… но это все равно что искать иголку в стоге сена. Не говоря уже о том, что это отнимет много времени, которое лучше потратить на слежку за известными местами и подозреваемыми.

Теа, задремав, накренилась, и ее голова опустилась на плечо Портии. Та дернула плечом и раздраженно закатила глаза, однако не стала будить подругу, и я тихонько улыбнулась.

Карета замедлила ход, чтобы преодолеть глубокую колею, и в этот момент я заметила скрытую в тени арку — просвет между двумя покосившимися зданиями. Ныряя в него, дорога резко уходила под гору и терялась из виду.

— Что там? — спросила я.

— Там, — ответила мадам де Тревиль, поморщившись, будто учуяла вонь отбросов, — так называемый Двор чудес. — Я высунула голову в окно, чтобы рассмотреть детали, но ее рука втащила меня обратно. — Юной леди не подобает так глазеть, — фыркнула мадам.

Арья, как всегда наблюдательная, тихонько похлопала себя по юбке — это был сигнал, что надо немного подождать. Когда мадам де Тревиль отвлеклась, растолковывая Портии, что следует поменьше ерзать, сидя на официальном ужине, Арья притворилась, что уронила платок, и наклонилась ко мне.

— Двор чудес вовсе не то, что ты подумала, — тихонько проговорила она и подняла глаза, чтобы встретиться со мной взглядом. — Там живут практически одни нищие. Целыми днями они побираются на улицах, а когда возвращаются сюда, все их недуги чудесным образом исцеляются: слепота, больные ноги… Калеки, юродивые, припадочные — всех их объединяет одно: притворство.

Я ощутила боль в груди, вспомнив первых врачей, к которым водила меня мама, — все они внушали ей, что я прикидываюсь, что на самом деле я не больна.

— Но ведь наверняка не все они притворяются? Зачем вот так осуждать целую группу людей?

Обычно бесстрастное выражение на лице Арьи сменилось недоумением:

— Ты что, и правда не понимаешь?

— Не понимаю чего?

— Аристократы ненавидят нищих. Как и все, что напоминает им о том, что мир некрасив и полон несовершенства. Им претит любой намек на то, что они сами смертны. Попрошайки — идеальный козел отпущения, на них можно свалить вину за любые социальные проблемы. Даже мадам де Тревиль насмехается над ними, хотя наша цель — защитить их от потенциальных последствий убийства короля. Неважно, настоящие их болезни или выдуманные, для них никакой разницы. Подумай об этом. Скорее всего, аристократия обвинит обитателей Двора чудес в смерти короля. Все, что нужно сделать узурпаторам, — объявить, что они раскрыли преступление. Все укажут пальцами на побирушек, а затем применят свою власть для осуществления правосудия. Никому нет дела до того, что здесь случится. Дворяне могут вешать бедняков за то, что те украли буханку хлеба.