Мушкетерка - Лэйнофф Лили. Страница 34

Эта страстная речь, от которой у Арьи разгорелись глаза, подстегнула мое любопытство.

— Откуда ты столько знаешь об этом месте? И о том, как к нему относятся в высшем свете?

— Ты задаешь слишком много вопросов.

— Но мы ведь ради этого и учимся, чтобы находить ответы? — возразила я.

Она коротко улыбнулась, сжав губы в тонкую полоску:

— Когда ты приехала, я заволновалась. Мне показалось, что ярость просыпается в тебе слишком редко, что ты на каждом ходу находишь поводы для смущения. Но ты, похоже, крепкий орешек. Тебе нужны ответы на вопросы, о которых ты еще даже не знаешь.

— Я не буду извиняться за мое неверное суждение, — продолжила Арья. — Мой скепсис был оправдан. Любая угроза нашей секретности — это угроза лично мне. И потом, извиняться бесполезно. Слова ничего не стоят, намерения лучше всего проявляются в поступках.

Она посмотрела на меня долгим взглядом, а потом вздохнула:

— Ладно… в качестве жеста доброй воли. Все это я узнала на личном опыте.

Она вернулась на свое место, словно разговор был окончен, хотя у меня еще остались вопросы. Я не удержалась и снова открыла рот:

— Но я не…

В серых глазах Арьи сверкнула сталь:

— Невозможно вырасти во Дворе чудес и не понять, насколько тебя презирают.

Ее слова… они казались бессмыслицей. Мадам де Тревиль использовала имена и титулы воспитанниц в своих интересах. Одна темная лошадка в наших рядах могла разжечь любопытство в высшем обществе, но две привлекли бы ненужное внимание.

Арья просто не могла вырасти во Дворе чудес. Она была дворянских кровей. Должна была быть.

В чересчур резком свете зимнего солнца я внимательно изучала ее лицо. Арья, которую мадам де Тревиль не уставала нахваливать; Арья, у которой все и всегда получалось с первого раза… кем она была прежде?

Когда мы свернули на нужную улицу, наши животы урчали и силы были на исходе, однако экипаж резко остановился в доброй сотне метров от дома. Я чуть не упала со своего сиденья — меня спасла лишь молниеносно протянутая рука Портии. Теа повалилась вперед и, всхрапнув, проснулась.

— Что за чертовщина… — забормотала мадам де Тревиль. Она высунула голову в окно и в следующий миг словно окаменела.

— Мадам…

— Ждите здесь. — Наша наставница оборвала Теа взглядом, который мог бы разрезать пополам алмаз, подобрала юбки и вышла из экипажа на холод.

— Как думаете, в чем там дело? — Теа мяла руки.

Арья наклонилась и выглянула из кареты точно так же, как до этого мадам де Тревиль.

— Снаружи привязаны лошади, — пробормотала она. — Мне плохо видно… но на седлах, кажется, эмблема мушкетеров…

Я не стала дожидаться, что она скажет дальше, и выскочила из кареты. За мной по пятам следовала Портия. Мы влетели в открытую дверь и едва не покатились кувырком, увидев нашу наставницу, а с ней какого-то мужчину в длинной мантии и высоких сапогах. На секунду, на краткий благостный миг мне показалось, что это он, мой отец. Что он приехал отдать должное моим успехам. Сказать, как он гордится своей мадемуазель Мушкетеркой.

Но тут пламя свечей колыхнулось, осветив профиль, темные волосы, глубокую складку между бровями, — и наваждение рассеялось. Они говорили быстро, второпях. Вероятно, этот мужчина был одним из старших офицеров, о которых мадам де Тревиль рассказывала мне в первый день.

К тому времени, как его взгляд остановился на нас, мы были готовы. Мы скромно присели в реверансе, опустив глаза. Портия, положив руку мне на локоть, с придыханием извинилась:

— Ах, простите, мы не хотели вам помешать.

Когда мужчина покачал головой, его кудри под шляпой с плюмажем шевельнулись.

— Не беспокойтесь. Я уже ухожу.

Он слегка поклонился и отступил в сторону, а к нам тем временем присоединились Теа и Арья. Их щеки порозовели от любопытства.

— Мадам. — Он кивнул нашей наставнице. — Souvenez-vous, le temps presse. Notre roi est bouleversé et… Помните, время не ждет. Наш король потрясен, и…

— Dites-lui que c’est sous contrôle. Передайте ему, что у нас все под контролем.

Мне некогда было удивляться, почему время не ждет, чем так потрясен король и отчего мадам уверена, что у нас все под контролем, потому что посетитель уже направлялся к двери, а я не могла этого допустить. Ведь этот человек, возможно, защищал Францию вместе с моим отцом. Он мог помочь мне выяснить, что на самом деле произошло.

— Месье! — крикнула я. Он развернулся на каблуках. — J’aimerais prendre un peu de votre temps. Прошу, уделите мне всего минуту вашего времени.

— Девушки, оставьте нас, — велела мадам де Тревиль. Арья уже вышла из коридора, Теа задержалась на пороге. Портия раздраженно фыркнула, после чего схватила Теа, вытащила за собой и закрыла дверь.

— Эта девушка, — обратился мужчина к мадам, — это она? Дочь де Батца?

Мадам де Тревиль кивнула, но ничего не сказала. Сняв шляпу, он присел на корточки, словно я была маленьким ребенком. Я инстинктивно отпрянула. И все же он мог быть другом моего отца, так что я выдавила из себя дружелюбную улыбку и приготовилась к тому, что он начнет делиться воспоминаниями об их службе. Я отчаянно надеялась, что мои глаза останутся сухими, как старый колодец.

— Мы глубоко соболезнуем твоей утрате, — объявил мушкетер.

Время мучительно тянулось, потом он с кряхтением встал:

— Ох уж мои старые кости. Надо было заниматься здоровьем, пока не стало поздно.

Я вздрогнула, словно от удара, и будто услышала отцовский смех: он тоже всегда шутил о больных коленях, словно это была почетная награда. Я заморгала, глядя, как незнакомец уходит.

— Месье! Его смерть была подозрительной! Все было совсем не так, как рассказали маршалы!

Мадам де Тревиль напряглась, у нее вырвался короткий сердитый вздох.

Шляпа, которую незнакомец держал покрытой шрамами рукой, замерла в воздухе по пути к голове. Эти шрамы оставил явно не сломанный забор — он заработал их в бою. Вот что значит быть мушкетером. Получать раны в бою.

— Я знал твоего отца не так близко, как мне хотелось бы; когда он уехал в Люпьяк, я только приступил к службе. Но судя по тому, что я знал, видел сам или слышал от других, свой долг мушкетера он выполнял до конца. Он был воплощением мушкетера: честь, долг, жертвенность. Мы посвящаем наши жизни служению стране. И нашему королю, мадемуазель, — его жизнь в опасности. Мы не можем позволить себе отвлечься — у нас просто не хватит людей, чтобы расследовать смерть каждого отставного мушкетера.

— Papa делал все, чтобы защитить короля, и вот чем вы ему отплатите? Жизнь короля всегда в опасности, — парировала я. От горя у меня перехватило дыхание. Мадам де Тревиль рядом со мной клокотала от ярости.

На секунду мне показалось, что сейчас мушкетер обрушится на меня с руганью. Вместо этого он водрузил шляпу на пышные кудри, притенив резкую линию своего профиля.

— Вот именно, мадемуазель. Защита короля всегда будет нашей первостепенной задачей. — Он посмотрел на мадам де Тревиль. — Возможно, следует напомнить этим девушкам, кому именно они служат.

В моих ушах отдавались собственное дыхание и тяжелый стук сердца.

— Уверяю вас, — процедила мадам, — мои мушкетерки полностью под контролем. Вообще-то я как раз собиралась написать кардиналу Мазарини о том, что им сегодня удалось выяснить.

Я открыла было рот, чтобы заговорить, попытаться все-таки добиться своего, но мое плечо крепко сжала рука мадам де Тревиль.

— До свидания, месье, — сказала она.

После того как за ним захлопнулась дверь, мадам де Тревиль развернула меня к себе, ее лицо пылало от злости.

— Глупая девчонка! Ты забыла все, чему я тебя учила? И для чего ты здесь находишься?

— Я говорила вам, что хочу сражаться за Papa. Я не думала, что сражаться за короля — значит предать отца!

— Как ты не понимаешь, Таня! Как ты не понимаешь! — На лице мадам де Тревиль отразились нехарактерные для нее чувства. — Сражаться за короля — это то же самое, что сражаться за твоего отца!