Грех и чувствительность - Энок Сюзанна. Страница 8

– Заткнись. Надеюсь, это останется между нами, Валентин.

– Я не сплетник, Себ. И ты это знаешь.

– Знаю. И это отчасти объясняет мое появление здесь. Позавчера вечером, – продолжал он, вытаскивая сложенный лист бумаги из бокового кармана, – Элинор дала мне вот это.

Вытерев испачканные джемом пальцы, маркиз взял бумагу. Прочитав написанное, он вновь возблагодарил судьбу за то, что у него нет братьев и сестер.

– А при чем тут я? – спросил он, возвращая бумагу. – Или ты хочешь, чтобы я восхитился великолепным стилем изложения?

– Вчера вечером она впервые начала играть в эту… игру, – пробормотал Мельбурн, снова засовывая бумагу в карман. – А сегодня утром она уехала с этим мерзким Кобб-Хардингом прогуляться в Гайд-парк.

Валентин некоторое время пристально глядел на своего друга. Если точнее сказать, на одного из своих немногих друзей, потому что в их выборе был очень привередлив. От отца он узнал одно правило: можешь спать с любой женщиной, но друзей выбирай весьма тщательно.

– Ее поведение, видимо, раздражает тебя, Мельбурн; так положи этому конец. Ты контролируешь ее финансы, не так ли? Не мне тебя учить.

– Все не так просто. Я… согласился на ее условия и буду их выполнять, пока она не впутается в какой-нибудь скандал.

– Ты согласился? – повторил Валентин, удивленно приподняв бровь. – Ты?

– Пришлось, пропади все пропадом. Она меня разозлила.

– В таком случае тебе придется оставить ее в покое, не так ли? Я уверен, что мадам Констанца будет в восторге от такого поворота событий.

– Значит, вот где она взяла это проклятое платье… – Серые глаза сурово взглянули на маркиза и скользнули в сторону. – Все гораздо сложнее, Валентин. Что бы она ни затеяла, она все еще носит фамилию Гриффин. И влияет на репутацию нашей семьи. Сегодня утром я пытался снова предупредить ее, что если она хочет выйти замуж, то ей нужно избегать всяких неприятностей и не тратить зря время на дураков, охотящихся за приданым, вроде Кобб-Хардинга. Однако, как видно, именно неприятности и дураки являются ее целью. Причем чем больше это раздражает меня, тем охотнее она продвигается в этом направлении.

Усмехнувшись, Валентин допил свой чай.

– В таком случае пусть делает что хочет. Она никогда не выйдет замуж за Кобб-Хардинга. Похоже, что Нелл желает немного поразвлечься и осмотреть весь табун, прежде чем выбрать своего жеребца.

– Я не могу позволить ей делать то, что вздумается. И, пожалуйста, воздержись от иносказаний. Она не ты, Валентин. Скандал больно ударит по ней. Он может погубить ее.

– И репутацию Гриффинов.

– Именно так. Какой бы храброй она ни была, ей никогда еще не приходилось выходить за пределы нашего круга. Она хочет позабавиться без скандала, но не имеет понятия, как это осуществить и чем это может обернуться.

– Я по-прежнему не понимаю, как ты сможешь разубедить ее, если сам согласился на ее условия, – продолжал Валентин. – Ведь ты человек слова и все такое прочее.

Герцог ударил кулаком по столу.

– И в этом ты прав. Именно поэтому я здесь. Валентин испытал тошнотворное чувство, будто он попал в какую-то ловушку. Только этого не хватало!

– Не будешь ли ты любезен, объяснить мне подробнее?

– Ты типичный гедонист, самый большой любитель наслаждений из всех, кого я знаю.

– Благодарю.

Мельбурн насмешливо фыркнул.

– Я говорю это не в порядке комплимента.

– Понятно. Я так и думал. А в чем же дело?

– Дело в том, что мой взгляд на принятые в обществе правила приличия диаметрально противоположен твоему. И Элинор это знает. Поэтому она не примет ни совета, ни наставлений от меня, но с готовностью прислушается к твоим.

Валентин вскочил на ноги.

– Что-о? Ты хочешь, чтобы я стал наставником Элинор? И научил ее грешить?

– Нет, конечно. Но, как ты изволил проницательно заметить, от моего вмешательства она будет все глубже погружаться в это безумие. А тебя она послушается. Мне кажется, она даже уважает тебя. Поэтому ты, Валентин, можешь удержать ее от серьезных неприятностей.

– Мне надо выпить, – сказал Валентин, переходя из столовой в библиотеку, где находился шкафчик с хорошим выбором спиртных напитков.

– Я много размышлял, – продолжал Мельбурн, следуя за ним по пятам. – Ты сможешь присматривать за ней, чтобы она не попала в беду, тогда как Шей, Закери или даже я, вмешавшись, лишь подтолкнули бы ее к чему-нибудь совсем скандальному.

Валентин налил себе виски.

– Скажи, в конце концов, что заставляет тебя считать, что я захочу участвовать во всем этом? – спросил он, подумав, что в последние сутки его мучили явно нечистые мысли об Элинор Гриффин. – Оставь меня в покое, Мельбурн.

Ему стало не по себе, когда герцог в ответ на это улыбнулся.

– Я так и думал, что ты не захочешь участвовать, а поэтому захватил с собой вот это. – Он извлек из другого кармана пожелтевший, сложенный несколько раз клочок бумаги.

Валентин уставился на бумагу, словно желая воспламенить ее одной лишь силой взгляда.

– Ты несправедлив, Мельбурн, – проворчал он, поняв, что бумага не загорится. – Я был пьян, когда написал это. – Выругавшись, он выпил залпом полстакана виски. – Проклятие!

– Я тоже был не вполне трезв, когда принимал эту расписку. Мы оба были в равной степени под парами, так что ты не можешь утверждать, что я воспользовался твоим состоянием в своих интересах.

– Тебе бы следовало стать стряпчим, Себастьян. Герцог снова улыбнулся.

– Оскорбляя меня, ты делу не поможешь. – Держа бумагу в руках, он опустился в кресло у камина. – Я мог бы прочитать текст тебе, хотя знаю его наизусть.

– Избавь меня от этого. Что за дурацкая манера напоминать человеку о его единственном моменте слабости.

– Единственном? Гм… «В обмен на оказанную мне услугу по выдворению отсюда одной навязчивой особы женского пола, – читал герцог, – я должен оказать держателю этой расписки любую услугу по его усмотрению. Подпись: Валентин Юджин Корбетт, маркиз Деверилл».

Валентин шлепнулся в кресло, стоявшее напротив герцога.

– Ради Бога, хватит. Ты выиграл, сукин сын. Только никогда, никому, включая меня самого, не называй моего полного имени.

– Договорились. – Герцог Мельбурн снова встал и убрал с глаз долой проклятый клочок бумаги. – Сейчас Элинор должна находиться где-нибудь в Гайд-парке. Советую тебе не задерживаться.

– Ты хочешь, чтобы я поехал прямо сейчас?

– Кобб-Хардинг заехал за, ней в фаэтоне с откидным верхом. Это несколько облегчит тебе поиск.

– Мельбурн…

У дверей герцог оглянулся.

– Убереги ее от неприятностей, Валентин. Это все, о чем я тебя прошу. Я тебе доверяю. Я отдаю в твои руки честь моей семьи.

Отсалютовав Себастьяну двумя пальцами, Валентин снова опустился в кресло и допил свое виски. Из-за этой проклятой расписки он все-таки оказался вовлеченным в семейный конфликт, чего ему удавалось избегать с восемнадцатилетнего возраста, когда умер его отец.

Себастьян, очевидно, находился в отчаянии, если пришел к нему. Но Валентин считал, что герцог принял не самое мудрое решение, избрав его в качестве наставника молодой девушки. Всего неделю назад такое поручение вызвало бы у него лишь смутное раздражение, но со вчерашнего дня оно обеспокоило его не на шутку.

– Это все равно, что доверить лисе, стеречь курятник, – пробормотал он и поднялся с кресла, чтобы приказать седлать коня.

Проблема заключалась в том, что теперь эта лиса держала в своих руках честь уважаемой семьи и честь своего друга. А поэтому Элинор Гриффин придется оставаться для него вне пределов досягаемости, о чем бы он ни мечтал наедине с самим собой.

Глава 4

– Я до сих пор не понимаю, как вам это удалось, – сказал Стивен Кобб-Хардинг, направляя спортивный фаэтон в тень нескольких дубов.

По другую сторону дороги собралась группа мамаш – наверное, чтобы обсудить матримониальные шансы своих сыновей и дочерей. Элинор не могла представить себе своего сурового брата Мельбурна в такой компании, однако она не думала, что он вообще ни с кем не обсуждает ее будущее.