Дикое правосудие - Боннэр Хиллари. Страница 36

И еще она гордилась своей семьей — одиннадцатилетней дочерью и мужем. Да, так получилось, что ее муж — главный редактор «Комет». Достаточно было сказать: «Ты же замужем за редактором». Но это был бы не Филдинг. Он всегда был несдержан на язык и не отказывал себе в удовольствии сказать чуточку больше там, где другой человек поостерегся бы переступать черту.

Ее взгляд упал на фотографию на письменном столе. Их с Полом свадьба. Оба сияют перед объективом фотоаппарата. Она в нежно-розовом шелковом костюме, который до сих пор еще очень хорошо сидит на ней, а уж тогда-то и подавно. Костюм был заказан Полу Костелло и стоил почти тысячу фунтов стерлингов. Ее жених хотел, чтобы у нее было все самое лучшее. У них обоих.

Джоанна принялась изучающе разглядывать Пола. Средний рост. Густые волосы мышиного цвета, немного длинноваты, чтобы сегодня его прическу можно было назвать модной. Очки в роговой оправе. Пол не похож на типичного англичанина. Она всегда считала, что он выглядит скорее как выпускник Гарварда тех дней. Он чуть-чуть скосил взгляд в ее сторону, гордо и в то же время почти застенчиво улыбаясь. Он не обладал внешностью выдающегося человека, и, по крайней мере в молодые годы, его это совсем не волновало.

А вот рядом на фотографии она. Длинные светлые волосы, обрамляющие узкое лицо с тонкими чертами. Непринужденная широкая улыбка открывает ровные белые зубы. В то время она каждые три месяца обращалась к стоматологу почистить и отбелить их, чтобы снять никотиновые пятна, и очень гордилась своей улыбкой. Сама мысль о пожелтевших зубах была противна, но ей и в голову не приходило бросить курить. Все это произошло гораздо позже, а тогда ее день тянулся от сигареты к сигарете. На фотографии она выглядела счастливой. И наверное, была счастливой. Хотя на самом деле, насколько она помнила сейчас, она жила как в тумане.

Джо заглядывает в глаза мужу, скрытые за очками с толстыми линзами. Однажды она подумала, что, наверное, такие очки очень удобны, чтобы прятать взгляд, и спросила Пола, действительно ли ему необходимы настолько толстые линзы. Он непринужденно рассмеялся и перевел разговор на другое. И больше она никогда не возвращалась к этому вопросу.

Она рассеянно протянула правую руку и очень точно поместила кончик указательного пальца на его улыбку, закрыв нижнюю часть лица, так что остались видны только глаза. Спрятанные за толстыми линзами, они казались холодными омутами.

Джоанна вздохнула. Мало того что он просто замечательный редактор, он еще и внимательный, заботливый муж и бесподобный отец, который умудряется найти время и для жены, и для дочери, несмотря на то что занимает один из самых завидных в современном мире постов.

Свою дочь Эмили они берегли как зеницу ока. Она росла умной, хорошо приспособленной к современной жизни, здоровой и рассудительной девочкой. Может, эта рассудительность и была немного чрезмерной, но, уж конечно, насчет Эмили родители могли не беспокоиться. Разумеется, Джоанна прекрасно понимала, что все еще может измениться, когда дочка начнет взрослеть, но в глубине души она ловила себя на том, что с нетерпением ждет этого жуткого подросткового возраста. Время от времени Джо с досадой замечала, что их жизнь слишком упорядочена.

Их семья жила в роскошном особняке на Ричмонд-хилл. Джоанна проводила три дня в неделю в редакции «Комет», а остальное время могла заниматься собой. Дом и дочь не требовали много времени. Их быт, по настоянию ее мужа, был организован безупречно: четыре раза в неделю приходящая домработница убирала дом, а гувернантка каждый день забирала Эмили из школы и занималась с нею до возвращения кого-либо из родителей.

Пол никогда не давал Джоанне повода хотя бы на мгновение усомниться в его любви и преданности ей. Подруги считали, что ей невероятно повезло, и она соглашалась с ними. Ей казалось, что она тоже любит его. Но об этом она старалась не думать.

Она провела рукой по волосам, все еще светлым, почти как раньше, только с легким мелированием, согласно современной моде. Она немного набрала вес, но ее тело все еще оставалось в прекрасной форме: крепкие мускулы, никакого целлюлита, — слава богу, регулярные занятия в спортивном зале делали свое дело. Все в один голос говорили, что она мало изменилась за прошедшие годы. Как-то вдруг ей стукнуло сорок семь, и уже стремительно надвигался следующий день рождения. На самом деле она и сама не знала, как так получается, но ее лицо оставалось довольно свежим — во всяком случае, пока. Чистая кожа, только вокруг глаз и в уголках рта появились мелкие, едва заметные морщинки. Она никогда не была настоящей красавицей или даже очень хорошенькой, поэтому и не сильно изменилась с годами. Конечно, изменения, связанные с вечной проблемой старения, происходили. Как у всех. Джо заметила, что ритмично притопывает левым каблуком. Первый раз за многие годы она так расстроилась и почувствовала себя неуверенной. Сказать по правде, она уже и не помнила, когда переживала что-нибудь подобное.

Дело о Дартмурском Звере не было ей чужим: слишком много она знала о расследовании, которое вели Филдинг и его коллеги.

Теперь, почти двадцать лет спустя, Джо не могла устоять перед новостью, которую ей сообщил Майк. На протяжении многих лет в глубине души она сопротивлялась, запрещая себе даже думать о событиях, связанных с этим делом. И уж определенно — о Майке Филдинге, воспоминания о котором приводили ее в легкомысленное состояние.

Джоанна почти убедила себя, что сумела забыть его: и Майк, и само дело для нее полностью закончились. И в обоих случаях она ошибалась. Прозрение обрушилось тяжелым ударом.

Внезапно ей показалось, что все было только вчера. Филдинг запал ей в душу, как никто другой. И это дело, которое свело их вместе, значило для нее больше, чем очередное преступление. И бедная убитая девочка тоже запала ей в душу. Как и Джеймс Мартин О’Доннелл. Мысль, что после всех этих лет она может сыграть некую роль в достижении, по крайней мере, хоть какой-то справедливости, была очень соблазнительна, хотя и противоречила здравому смыслу. Воспоминания о Филдинге перемешались у нее в голове с делом о Дартмурском Звере. Джоанне не очень-то хотелось ввязываться в эту аферу, рискуя своей семейной жизнью и отношениями с Полом. Их называли золотой парой газетного мира. Красивые, богатые и привилегированные, они часто получали приглашения на званые обеды. Поговаривали, что скоро Пол получит рыцарский титул. И тогда она станет леди Поттер. «Поттер совсем не сочетается с титулом», — размышляла Джоанна. Но на такие мелочи Пол не обращал внимания. Он упорно добивался титула, как добивался в жизни всего остального, что имело для него значение. На сегодняшний день он уже двенадцать лет руководил «Комет». Гораздо дольше, чем любой другой редактор национальной газеты. Такое постоянство в современном мире можно считать чудом. Но рыцарство ему давали не как награду за это долгожительство в редакторском кресле, а за более-менее постоянную поддержку его газетой действующего премьер-министра, для которого титул был совсем небольшой платой, чтобы и дальше продолжалась промывка мозгов примерно десяти миллионам читателей. К тому же на сегодняшний день Пол оставался одним из немногих редакторов крупных газет, кому до сих пор удалось не запачкаться.

И пожалуй, он оказался самым умным человеком из всех, кто встречался на ее пути. Его манера поведения с годами не менялась, оставаясь внешне скромной, непритязательной. Но стоило заглянуть в его бездонные карие глаза, и сразу становилось понятно, какой он исключительный человек. Их отношения возникли не как результат страсти, во всяком случае с ее стороны. Просто они с Полом почему-то подходили друг другу. У Джоанны складывалось впечатление, что наконец-то у нее такой муж, какой ей нужен. И определенно ее друзья и родственники думали так же, считая их брак идеальным для Флит-стрит. И ей тоже казалось, что они идеальная пара. Более или менее.

Джо вздохнула и перевела взгляд за окно. Теперь редакция «Комет» располагалась на двадцать первом этаже гигантского сверкающего небоскреба, известного как дом номер один на площади Канады. С рабочего места ей открывался вид на Темзу до самого Гринвича. В Лондоне стояла почти такая же хорошая погода, как и в Девоне. Солнце уже почти спряталось за купол Королевской обсерватории на горизонте, и догорающие последние лучи алыми полосами прорезали темнеющее небо. Восхитительное зрелище. Джоанна оглядела помещение, в котором работала: ее стол стоял у дальней стены огромной, ничем не перегороженной комнаты, как можно дальше от кабинета главного редактора. В конце концов, он ее муж, а она предпочитала свое собственное пространство.