Все в его поцелуе - Куин Джулия. Страница 21

Она предложила ему сесть, а сама полуприкрыла дверь. Гарета эта небольшая щель – не больше четырех дюймов – позабавила: как такое пространство может означать разницу между приличием и бедствием?

– Я не хочу, чтобы нас подслушивали, – пояснила Гиацинта свой жест.

Довольный тем, что она не кинулась проверять, не подслушивает ли их кто-то, спрятавшись за шторами, он подождал, пока она сядет на диван, и сел в кресло напротив.

– Мне надо рассказать вам о дневнике.

– Значит, вы не собираетесь вернуть его мне?

– Нет, конечно. Не думаете же вы, что я... – Она замолчала, и он увидел, что она скручивает в спиральки мягкую ткань своей зеленой юбки. Это почему-то его обнадежило. У него отлегло от сердца, когда он понял, что она не сердится на него за поцелуй – как всякий мужчина, он ненавидел истерики. Впрочем, с другой стороны, ему бы не хотелось, чтобы этот поцелуй вообще не произвел на нее никакого впечатления.

– Мне следовало бы вернуть дневник. Мне надо бы заставить вас найти кого-либо другого для перевода, вы этого заслуживаете.

– Абсолютно с вами согласен.

Она бросила на него такой взгляд, что он понял, что она не одобряет столь поверхностного замечания.

– Однако, – многозначительно сказала она. Гарет подался вперед. Вот оно!

– Однако мне нравится читать дневник вашей бабушки, и я не вижу причины лишать себя столь увлекательного чтения лишь потому, что вы вели себя необдуманно.

Гарет промолчал, поскольку его предыдущее замечание было воспринято не слишком благосклонно. Но очень скоро стало ясно, что на этот раз от него как раз ожидали комментария, поэтому он поспешно сказал:

– Конечно же.

Гиацинта одобрительно кивнула и добавила:

– Кроме того, – тут она тоже подалась вперед, и ее яркие голубые глаза заблестели от возбуждения, – началось нечто интересное.

У Гарета екнуло сердце. Неужели Гиацинта обнаружила секрет его рождения? Ведь Изабелла могла знать правду. Она мало общалась с сыном и приезжала очень редко. Если она все знала, то могла написать об этом в дневнике.

– Что вы имеете в виду? – осторожно поинтересовался он.

Гиацинта взяла со столика дневник.

– У вашей бабушки был секрет. – Она раскрыла дневник на заложенной изящной закладкой странице, указательным пальцем ткнула в предложение в середине страницы и сказала: «Diamanti. Diamanti». – Гиацинта подняла глаза, не скрывая веселой усмешки. – Вы знаете, что это означает?

– Боюсь, что нет.

– Бриллианты, Гарет. Так называют бриллианты. Он смотрел на страницу, хотя не мог понимать слов.

– Прошу прощения?

– У вашей бабушки были драгоценности, Гарет. И она никогда не говорила о них своему мужу.

– Что вы несете?

– Ее бабушка навестила Изабеллу вскоре после того, как родился ваш отец, и привезла с собой драгоценности. Я думаю, кольца и браслет. Изабелла никому об этом не сказала.

– И что она с ними сделала?

– Она их спрятала. – Гиацинта в волнении вскочила с дивана. – Она спрятала их в Клер-Холле... здесь, в Лондоне. Она пишет, что ваш дедушка не очень любил Лондон, так что было мало шансов, что он обнаружит драгоценности.

Энтузиазм Гиацинты стал передаваться Гарету. Но он все же решил не слишком волноваться – все могло обернуться химерой.

– Я думаю, эти драгоценности все еще там, где она их спрятала. О! – Она замолчала, глядя на него с обескураживающей печалью. – Ваш отец уже нашел их?

– Нет, – произнес Гарет. – Не думаю. Мне, во всяком случае, никогда о них не говорили.

– Видите? Мы можем...

– Но мне редко о чем-либо говорят. Я никогда не входил в число приближенных барона.

– Значит, они все еще там. – Ее глаза блестели от возбуждения. – Во всяком случае, есть большая доля вероятности, что они еще там. Нам надо их найти.

– Что? Нам? Нет.

Однако Гиацинта была слишком поглощена собственными переживаниями, чтобы заметить его более чем лаконичный ответ.

– Вы только подумайте, Гарет. – Она уже как ни в чем не бывало называла его по имени. – Это могло бы быть решением всех ваших финансовых проблем.

– А почему вы решили, что у меня есть финансовые проблемы? – опешил он.

– Ах, бросьте! Все знают, что у вас мало денег. У вашего отца масса долгов.

– Да, но...

– И вы унаследуете эти долги, разве не понятно?

– Я в курсе.

– Так разве есть лучший способ решить проблему, чем найти драгоценности вашей бабушки до того, как их найдет лорд Сент-Клер? Мы оба знаем, что он их просто продаст, а деньги – промотает.

– Похоже, вы хорошо осведомлены о делах моего отца.

– Ерунда. Я ничего о нем не знаю, кроме того, что он презирает вас.

Гарет усмехнулся и сам удивился. Эта тема обычно не вызывала у него улыбки. С другой стороны, еще никто так откровенно не смел говорить с ним об этом.

– Я могла бы говорить от вашего имени, – пожала плечами Гиацинта, – но если бы я кого-либо презирала, можете быть уверены, я бы все сделала, только бы он не получил такого громадного наследства.

– Очень по-христиански. Она нахмурилась:

– Разве я когда-либо говорила, что являюсь воплощением благородства?

– Нет, что-то не припоминаю. – Гарет еле удержался от улыбки.

Гиацинта хлопнула в ладоши, потом положила их на колени и посмотрела на него выжидающе.

– Что ж, когда пойдем?

– Пойдем?

– Искать бриллианты, – бросила она. – Вы вообще слышали, о чем я вам рассказала?

Гарет вдруг с ужасом представил себе, что творится у нее в голове. Она – в черном, разумеется, и – Господи, прости – к тому же в мужской одежде. Чего доброго, еще потребует, чтобы они спустились из окна ее спальни по лестнице, связанной из простыней.

– Мы никуда не пойдем, – твердо заявил он.

– Пойдем, вы должны получить эти драгоценности. Вы не должны позволить вашему отцу завладеть ими.

– Я пойду.

– Вы хотите идти без меня?

– Если я попытаюсь проникнуть в Клер-Холл – а это само по себе сомнительно, – мне придется сделать это ночью.

– Разумеется.

Господи, неужели эта женщина слышит только себя? Он подождал, не скажет ли она еще чего-нибудь, а потом продолжил:

– Я не потащу вас по городу посреди ночи. Забудьте на минуту об опасности, но если нас поймают, мне придется жениться на вас, а насколько я понимаю, такой исход дела не устраивает вас так же, как и меня.

Это была неожиданная речь, и его тон был довольно напыщенным, но он возымел действие. Гиацинта надолго замолчала, видимо, обдумывая сказанное Гаретом.

Но потом она снова открыла рот и изрекла:

– Вам не придется меня тащить. Гарет боялся, что у него треснет голова.

– Господи, женщина, вы слышали, о чем я вам говорил?

– Конечно. У меня четверо старших братьев, и я могу отличить настоящего мужчину от надменного разглагольствующего типа.

– О Господи...

– Вы, мистер Сент-Клер, не умеете думать четко. Я нужна вам.

– Так же, как гнойный абсцесс, – буркнул он.

– Я притворюсь, что ничего не слышала, – процедила она сквозь зубы. – В противном случае у меня пропадет намерение помогать вам. А если я не помогу вам...

– Говорите по существу.

Она надменно уставилась на него.

– Вы совсем не такой разумный человек, как я думала.

– Это покажется смешным, но вы именно такая неразумная, как я и предполагал.

– Я притворюсь, что и этого не слышала. – Она ткнула указательным пальцем в его сторону – жестом, совершенно не подходящим леди. – Вы, кажется, забыли, что из нас двоих только я умею читать по-итальянски. Поэтому я не представляю себе, как вы собираетесь найти драгоценности без моей помощи.

– Вы собираетесь скрыть от меня эту информацию? – угрожающе спросил Гарет.

– Нет, разумеется. – Она не могла заставить себя солгать, даже если он этого заслуживал. – Я честный человек. Я просто пытаюсь вам объяснить, что я буду нужна вам там, в доме. Мое знание языка не идеально. Есть слова, которые я пока не понимаю, и мне надо будет увидеть ту самую комнату, прежде чем я смогу точно сказать, о чем говорится в дневнике.