Кровь в пыли (ЛП) - Шэн Л. Дж.. Страница 24

— Он педик? — спрашивает он, указывая большим пальцем в мою сторону. Фрэнк качает головой и хлопает меня по спине. Он вырастет, чтобы ломать кости и сердца в равной мере. Эй, Натан… Нейт, — говорит он, цокая языком, и дает мне свой персик. Я люблю персики, поэтому беру их. Сотрудник исправительного учреждения? Офицер Бушер? Бет?

Я смотрю на него пустым взглядом. Я знаю Бет.

Она хочет вынести тебе мозги. Знаешь, как ты говоришь с ней о поэзии и прочем дерьме?

Это не поэзия, это фантастика. Мой угрюмый голос обрывается. Что только доводит Фрэнка до еще более безумного крика.

Поэзия, художественная литература, проклятая погода. Неважно, красавчик. Ей плевать. Когда ты говоришь, когда она наблюдает за движением твоих губ, она думает только о том, как бы они ощущались на ее губах. И я не говорю о тех, что на ее лице.

Это заставляет старых школьников кудахтать, как гиен.

Я не девственник. У меня было много секса, прежде чем приехать сюда, с таким количеством девушек, что я даже не могу сосчитать. Куда бы я ни пошел, женщины глазеют на меня, кладут мне в карман свои телефоны и посылают своих хихикающих друзей нести какую-то чушь о том, что они никогда этого не делают. Вот почему я никогда не был слишком занят женщинами. Человек никогда не ценит то, что у него есть, в пиках.

— Она рассказала мне об этой книге. Лицо Фрэнка становится серьезным. У нас все получилось.

Позже той же ночью я делаю свою первую тюремную татуировку от парня по имени Ирвин. Он привязывает пустой корпус ручки к моторчику от магнитофона до того, как игла коснется моей кожи. Я выбрал цитату Керуака. Левая лопатка.

— Моя вина, моя неудача не в моих страстях, а в том, что я не могу их контролировать.

Поскольку у меня нет страстей, я молюсь, чтобы однажды это имело для меня смысл.

Пока страсть меня не подвела. Единственное, чем я когда-либо страстно занимался, — это убивал человека, который в пьяном припадке сломал руки моей маме, чтобы он больше не причинил ей вреда.

Но пока я обойдусь этой цитатой. Мне нравится острая боль, сопровождающая пометку. Мне нравится белый шум машины, и я решаю, что к тому времени, когда я выберусь отсюда, я скрою большую часть себя плохими чернилами.

Во всяком случае, половина меня. Другую половину я сохраню в чистоте. Кто знает? Может быть, части меня все еще можно искупить.

***

Я с нетерпением жду ночи, зная, что добилась реального прогресса с Нейтом.

Но когда сверчки начинают стрекотать, мое сердце замирает.

Сегодняшний вечер отличается от любого другого вечера.

Я слышу шум наверху, сопровождаемый странными звуками. Ноги, которые не армейские ботинки Нейта и не кроксы Ирвина. (Я подумала, что Инк — это Ирвин, а кто еще это мог быть?)

Я слышу, как дешевые каблуки щелкают, как предохранитель ружья, и кроссовки и ботинки танцуют вместе. Я слышу, как музыка становится на полную мощность. Болтовня. Голоса скрежещут, как мечи, в моих ушах. Смех. Я слышу, как женщины визжат, и хихикают, и ахают. Мужчины ругаются, плюются и пьют. Наверху вечеринка, а я застряла здесь, разлагаясь в собственных глупых планах вырваться на свободу. Я ужасно расстроена из-за Нейта, хоть мы и не друзья. Хотя я всего лишь его жертва, и, если все пойдет по моему плану, он скоро перестанет быть моим.

Я доверилась ему, рассказала ему обо всем, через что прошла, и вот что он делает?

Вспышка ненависти пронзает мой живот. Я презираю каждую женщину, которая тусуется там наверху, а я их даже не знаю. При мысли о том, что Нейт уткнется носом, поцелует, оседлает даже задушит — кого-то другого, мне хочется кричать. Я оцепенела и в то же время собственница по отношению к нему. Почему?

Иисус, что со мной происходит Я должна кричать изо всех сил, надеясь, что кто-нибудь заметит. Но я не могу заставить себя сделать это. Нелогичная часть меня говорит мне подождать. Может быть, он придет за мной. Может быть, я все еще смогу выбраться отсюда с ним на буксире.

Нейт.

Он не пришел проведать меня сегодня вечером. Я еще не ела. Мое время душа. Мое время Нейта. Одна вечеринка, и он забудет обо мне?

Мужчины. Им никогда нельзя доверять.

Я жую несвежие чипсы, лежа на одеяле, а во мне закипает гнев. Сегодняшний вечер не должен был пройти таким образом. Он должен был прийти, поужинать со мной и окончательно сломаться.

Я бросаю пакет с чипсами на пол и кричу в темноту, музыка поглощает шум.

Игги Поп умоляет «I Wanna Be Your Dog» наверху. Внизу я чувствую себя домашним животным в клетке. Я знала, что будет обратная сторона того, что я буду слышать все через эти бумажные стены, вплоть до настойчивого гудения их старого холодильника.

Музыка такая громкая, что я даже не замечаю, когда посреди дикой вечеринки дверь приоткрывается. Я вскакиваю на ноги, когда вижу свет, льющийся изнутри дома в подвал. Может быть, человек, открывший дверь, — незнакомец, ищущий ящик пива, и я могу устроить ему засаду. Увы, меня встречает маска Гая Фокса, а там стоит Нейт, белая и грязная мускулистая рубашка, прилипшая к его телу, как распутная фанатка. Его черные рваные джинсы низко сидят, открывая вид на его дурацкую букву V , полный рукав монстров, извергающих огонь, ползающих по его мускулистой руке. Он держит открытую бутылку пива и пластиковую тарелку с горкой нездоровой пищи. Пицца, салат из капусты и жирный картофель фри. Я оборачиваюсь и отбрасываю волосы.

— Ох. Ты.

— Да, я. — Он звучит игривым, веселым и пьяным. Он пил. И судя по оскорблениям, которые я уже уловила, гораздо больше, чем следовало бы. — Кого ты ждала? Дональда Трампа?

— Честно? Я мечтала о чертовом копе. — Я до сих пор не смотрю на него по непонятной мне причине. Не лучшее время дуться. Он бессвязно бормочет, пьяный до беспамятства и, по всей вероятности, нарушает довольно жесткие правила условно-досрочного освобождения. Вечеринка, алкоголь и вонючая травка на его одежде. Именно тогда я должна заставить его нарушать еще больше правил. Работать усерднее, чтобы проникнуть в его сердце, а не оттолкнуть его, пока он не окажется на другой стороне планеты.

Соблазнять. Брать. Разрушать. Относись к мужчинам так, как они относятся к тебе, Прескотт.

— Принес тебе еду и выпивку, — предлагает он, болтая мускулистой рукой над пивной бутылкой. Я не двигаюсь со своего места в углу комнаты, все еще хандря, как двухлетняя девочка, которая только что узнала, что мир не крутится вокруг нее.

— Оставь это там. — Киваю головой на стол. — Не позволяй мне стоять на пути твоего веселья. Возвращайся на свою вечеринку.

Так, кто эта девушка, говорящая моими устами, и что она сделала с отбивающим шары Прескотт? Эта чушь про ревнивую подружку — не про меня. Со времен Кэмдена я была очень осторожна в том, чтобы не привязываться. Если не считать нескольких неудачных свиданий на одну ночь, которые я затеяла, чтобы доказать себе, что я все еще могу это сделать, то последние несколько лет я вообще не обращала внимания на мужчин.

Нейт делает шаг в комнату. Лёгкая струйка холода пронзает мой череп, скользит вниз по позвоночнику и щекочет пальцы ног.

— Повернись. Я завяжу тебе глаза.

— Что я сделала сейчас? — Я в отчаянии вскидываю руки, смахивая с глаз белокурые локоны.

— На мой взгляд, слишком много болтала, — дразнящим тоном отвечает он, уточняя. — Я хочу потусить с тобой, Кантри Клаб. Это значит, что я снимаю эту маску. Ты не можешь видеть мое лицо. Хотел бы я, блядь, чтобы ты могла, но у Бога есть план для меня, и я не хочу, чтобы он отрезал мой член и отдал его Себу в качестве сувенира, — хихикает он. Я никогда не видела Нейта таким возбужденным. Таким опьяненным. Таким приятным.

Он приближается, хватает меня за руку и притягивает к себе. Затем он разворачивает меня и плотно обматывает глаза черной тканью. Я чувствую запах пива и соленых закусок барбекю, когда он энергично выдыхает на мою кожу, его губы мимолетно касаются затылка. Я откидываю голову назад, когда звук падающей на пол пластиковой маски наполняет мои уши.